Среди убитых мы опознали эсэсовца Румянцева. Однако Черной Перчатке снова посчастливилось ускользнуть.
Считать операцию законченной без ликвидации этого махрового эсэсовца мы не могли. К розыскам Черной Перчатки были подключены местные жители.
Огромную помощь оказал нам лесной объездчик, веселый и смелый парень, которому было доверено несколько лесных вертушек-раций. Однажды он вызвал нас и сообщил, что довольно странным кажется ему поведение одного из хуторян. В доме этом по вечерам не зажигают света, чего-то боятся, от кого-то прячутся.
Тотчас мы сели в машины и помчались к подозрительному. Все дальнейшее происходило молниеносно. Из двери, обращенной в сторону леса, выскочил человек. Полуодетый, босой, с черной перчаткой на левой руке. Я кинулся наперерез, не стреляя, стремясь взять бандита живьем. Заметив меня, он круто повернулся и выстрелил из парабеллума. И сгоряча, быть может впервые, промахнулся. Раздался ответный выстрел. Бандит прыгнул через ручей и, будто подрезанный сноп, свалился в воду.
Когда мы подбежали, Черная Перчатка был мертв.
Таким образом завершилась ликвидация одной из опаснейших банд в послевоенной Эстонии. Примерно к тому же сроку удалось уничтожить Страшного Антса и Черного Капитана.
Приказ об изоляции группы Рихарда Салисте был выполнен. И все же мысль о том, что американский резидент творит свои черные дела на эстонской земле, не давала нам покоя.
Что мы знали о Салисте? Почти ничего. Зато мы имели кое-какие приметы его связного. Чиновник Мадис, тот самый, что навлек гнев Редлиха на Адъютанта, рассказал, со слов бандита, как незнакомый им человек приходил однажды к Страшному Антсу. Бандитский вожак разговаривал с ним с глазу на глаз и этим даже обидел своих людей, не понимавших, почему им не представили «парня со шрамом». Итак, парень со шрамом! Посторонних в свой бункер Страшный Антс не пускал. Значит, можно было предположить, что исключение он сделал для связного американского резидента. Еще одну примету связного сообщил хуторянин Юри. В свое время он порвал с бандитами и был амнистирован. К хозяйке, у которой Юри снимал комнату, явился неизвестный и попросил ночлега. Заметив во время чаепития корнет, на котором играл покойный владелец дома, гость расчувствовался и сказал, что ничего так не любит, как игру на корнете. Еще он сказал — Юри это запомнил хорошо, — что доводилось ему слушать всех стокгольмских корнетистов. Не заметил ли Юри у него шрама? Да, шрам у этого человека во всю щеку.
Война оставила шрамы на многих лицах, но упоминание о Стокгольме настораживало: ведь группа Салисте была переброшена из Швеции.
— Где же искать любителя корнета?
— Выпишем лучших корнетистов Стокгольма, — шутили товарищи. — Глядишь, связной и явится на приманку.
А шутка, между прочим, помогла.
Встретил я в Таллине давнего своего приятеля Эльмара. В двадцатых годах, во время учебы в коммунистическом университете, мы вместе с Эльмаром участвовали в художественной самодеятельности.
Было, конечно, о чем поговорить при встрече. Посмеялись, вспомнили, как бдительный секретарь нашей партячейки все допытывался у Эльмара, кто и за что привинтил к его трубе золотую монограмму. Секрет же ее был прост. В 1915 году Эльмар играл на корнете в гвардейском полку и за сольный концерт, который дал для товарищей под шрапнелью, получил от них на память монограмму.
— Эльмар, ты не забыл свой корнет? Приятель мой улыбнулся:
— Заходи в субботу, послушаешь. Приглашают меня в оркестр, но я играю только для друзей.
— А если я попрошу, сыграешь публично? Эльмар покачал головой.
— А если этого потребуют интересы дела? Эльмар стал серьезным.
— Говори, что надо.
Так случилось, что в одном из приморских ресторанов появился новый корнетист-виртуоз, слава о котором довольно быстро разнеслась среди горожан. Неделя прошла без событий, а потом Эльмар позвонил нам и сообщил, что видел в зале человека, очень уж остро реагировавшего на его игру. Человека этого уродовал шрам.
Похоже было, что мы напали на след. Теперь можно было вводить в игру Верочку. Точнее сказать, младшего лейтенанта госбезопасности Веру Федоровну Обер.
Верочка была изящной миловидной девушкой. В свои двадцать лет она уже успела принять участие в серьезных операциях, завоевав всеобщее уважение находчивостью и смелостью.
— Не испугаетесь? — спросил я, рассказав, что от нее требуется. — Конечно, он вооружен и ни перед чем не остановится.
— Не испугаюсь, — просто сказала Верочка.
Вере требовалась достоверная легенда, объясняющая, в частности, каким образом очутилась она в приморском городишке. Решили, что назовется она студенткой из Таллина, гостящей у тетки на хуторе.
Человек со шрамом, как мы и надеялись, подошел к Вере в ресторане. Знакомство завязалось.
Вера была остроумной собеседницей. Легко вскружив голову новому знакомому, она дала понять, что не очень-то расположена к народной власти, что отца ее, видного офицера, убили коммунисты. Человек со шрамом выслушал ее с одобрением, но о себе предпочел молчать. Узнав, где остановилась Вера, удовлетворенно почмокал губами и пообещал как-нибудь навестить.
Визит этот вскоре состоялся. Вера и мы готовились к нему одновременно, но по-разному. Вера запаслась выпивкой, у нас же стояла наготове замаскированная в лесу машина.
Только в час ночи наши товарищи увидели условный сигнал, замелькавший в окне дома.
— Думаю, что это связной, — доложила Вера. — Следует быстрее привести его в чувство. Он проговорился, что на рассвете его ждут друзья…
Очнувшись в кабинете следователя, связной Рихарда Салисте пытался вначале прикинуться почтовым служащим, затем туристом из Скандинавии и, только увидев «студентку из Таллина» с лейтенантскими погонами, сообразил, что игра проиграна.
На рассвете оперативная группа оцепила лесной участок, где скрывался Салисте. В морозном воздухе раздался усиленный рупором приказ:
— Резидент Салисте, вы окружены! Предлагаем сдаться!
Мучительные секунды тишины. Затем распахнулась дверь землянки и ударила автоматная очередь. Залегший рядом со мной старший сержант швырнул в ответ гранату. Швырнул легонько, почти подкатил— мы хотели взять резидента живым. Взрыв сорвал дверь с петель, ранил Салисте и загнал его обратно в землянку.
Через полчаса схватка в лесу закончилась. Сорвана была еще одна провокация американской разведки.
Ордена Красного Знамени, которыми правительство наградило чекистов — участников этих операций, — напоминают нам о тяжелых послевоенных боях за мирный труд на эстонской земле. Теперь эти бои в далеком прошлом. Но мы помним простых людей, помогавших нам в борьбе с врагом, и от всего сердца хотим пожелать им большого счастья.
Анатолий Сысуев, Юрий Меньшаков, Анатолий Максимов
ВСТАВШИЕ ИЗ НЕБЫТИЯ
(История одного поиска)
Идут годы. Все дальше и дальше от нас суровая пора Великой Отечественной войны. Любовью и заботой всех советских людей, высочайшим почетом окружены ее ветераны.
Устанавливаются все новые имена героически погибших защитников Родины.
Наш рассказ пойдет о том, как чекисты, проводя расследование по одному из сложных уголовных дел, установили обстоятельства гибели группы ленинградских партизан.
I. ВОЗВРАЩЕНИЕ СТРОГАНОВА
Февраль 1942 года был морозный и вьюжный. Враг, остановленный у стен Ленинграда, окружил его огненным кольцом, но фашистские офицеры так и не надели свои парадные мундиры, чтобы отпраздновать падение Ленинграда в ресторане гостиницы «Астория». Хотя пригласительные билеты, отпечатанные заранее, уже лежали в их карманах.
Бой шел не только возле стен города. В тылу врага действовали партизанские отряды, и теперь по многочисленным документам мы можем судить, сколько потерь понесли оккупанты благодаря деятельности этих патриотов.
Одной из страниц славной партизанской войны стали действия отряда, которым командовал Павел Петрович Носов, человек большого мужества. Павел Петрович по состоянию здоровья не подлежал призыву в Советскую Армию, но разве мог он остаться в стороне от великой битвы? Всем своим существом он рвался в бой; это было его первой и главной нравственной потребностью. И вот в морозную ночь 25 февраля 1942 года, близ деревни Оссия, партизанский отряд под командованием коммуниста Павла Петровича Носова по снежному бездорожью новгородских лесов перешел линию фронта и начал боевые действия в тяжелейших условиях прифронтовой полосы.
Народным мстителям в задачу вменялось уничтожать склады, обозы, автотранспорт, связь и живую силу противника, устраивать засады и минировать дороги, а также поднимать население временно оккупированных районов на беспощадную борьбу с фашистскими оккупантами.
