Хитрость удалась. Птицы Ареса, напуганные страшным шумом, поднялись в воздух и скрылись в небе. После этого Ясон приказал части героев оставаться у корабля, а остальных повел в глубь острова.
Прошло совсем немного времени, и Ясон с его спутниками вернулись. Они вели с собой четырех незнакомцев, судя по их жалкому виду – с погибшего ночью корабля.
– Если бы не мы, – проговорил Ясон, – эти люди погибли бы.
– Не потому ли нас направил сюда Финей? – вскрикнул Анкей.
– Кто знает? – пожал плечами Ясон.
Все находившиеся на острове вместе с Ясоном сели на весла, и корабль отчалил. Ясон и Орфей занялись страдальцами. Они перевязали им раны, дали сухую одежду, уложили на теплые шкуры.
Несчастные опомнились лишь к вечеру. Едва держась на ногах, они вышли на палубу и рассказали окружившим их аргонавтам о себе и своих злоключениях. Это были сыновья Фрикса и царской дочери Халкиопы. В плавание они пустились, выполняя предсмертный завет отца. Фрикс, проживший в Колхиде много лет, считал ее чужбиной и мечтал о том, чтобы сыновья вернулись в Орхомен и унаследовали власть царя Афаманта.
– Так вы мои родственники! – воскликнул Ясон, бросаясь к спасенным. – Мой дед Крефей был родным братом Афаманта. Сам же я сьн Эсона и направляюсь в Колхиду. Но вы не назвали своих имен.
– Я – Китиссор, – ответил рассказчик. – Братьев моих зовут Фронтис, Аргос и Мелас. Наш отец Фрикс, а мать Халкиопа. Мы – внуки Гелиоса. Но позволь задать мне вопрос.
– Я тебя слушаю, Китиссор, – отозвался Ясон.
– Что ведет вас в Колхиду?
– Это длинная история, если рассказывать по порядку. Но если сказать главное – мы плывем за золотым руном.
– О боги! – воскликнул сын Фрикса. – Да ведаешь ли ты, что будешь иметь дело с моим дедом Ээтом, сыном Гелиоса? Он равен силой Аресу и царствует над несчетными племенами. Но и не будь Ээта и свирепых колхов, как бы ты взял золотое руно? Ведь его сторожит огромный дракон, не знающий сна.
По мере рассказа мрачнели лица героев.
– Не подумай, – продолжал Китиссор, – что я хочу тебя испугать. Идущему в бой негоже свою душу тешить обманом. И если ты решишь продолжать путь, то знай, что можешь рассчитывать на меня и моих братьев, как на себя самого.
– Назад у нас нет пути! – произнес Ясон под одобрительные возгласы. – Не для того Афина соорудила наш корабль, чтобы он вспять обращался. Помощь же, что ты нам обещаешь, бесценна.
– Да! Да! – подхватил Анкей, не отпуская кормового весла. – Бесценна! Ведь нам неведомы подводные камни и мели этого моря. Боги направили нас на остров Ареса, чтобы мы встретили вас. Теперь я в этом уверен. Стань, Китиссор, рядом со мной у кормила. А когда устанешь, тебя сменят братья.
К цели
И обрел «Арго» особую зоркость, которой ему так не хватало, несмотря на нарисованный на борту глаз. В то время как один из братьев вместе с Анкеем находился у кормового весла, трое других, сидя на связке каната у мачты, рассказывали обо всем, что могло интересовать аргонавтов. Еще раньше герои видели на лесистом берегу деревянные сооружения, которые принимали за сторожевые башни. Оказалось, что это моссины – жилища некоего варварского племени, получившего по ним название «моссинеки». В башне обитала одна большая семья вместе с домашними животными и птицами. Всеми жителями башен управлял царек, бывший одновременно и судьей. Если его поведение не устраивало старейшин, повелителя запирали в одной из моссин и морили голодом.
– Глупцы! – заметил по ходу рассказа Ясон. – Будь это у нас в земле миниев, кто бы согласился царствовать!
Еще большее оживление вызвал рассказ о другом варварском племени, жившем за моссинеками. В день, когда рожают жены, их мужья, распростершись на ложах, стонут, и им, как роженицам, готовят омовения. Роженицы же производят детей без всякой помощи.
За рассказами гостей «Арго» незаметно проходило время. Вдали показались отвесные кручи Кавказа, казавшиеся близкими из-за огромной высоты.
– Здесь надо плыть осторожнее! – предупредил Китиссор.
– Подводные скалы? – спросил кормчий.
– Нет! Корабли Ээта, обладающего на этих берегах мощным флотом.
– Но ведь нам все равно придется войти в какую-нибудь гавань, – заметил Ясон.
– Мы ее минуем, – ответил Китиссор. – Войдем в Фасис [282] ночью и, сняв мачту и паруса, спрячемся в береговых камышах.
Ночью, полагаясь на опытных сыновей Фрикса, Анкей ввел корабль в широко разлившийся Фасис. Мачта была снята и уложена на палубу. Аргонавты вышли на палубу и вслушивались в ночную тишину, нарушаемую время от времени кваканьем лягушек и криками каких-то птиц. А Ясон со своими родственниками спустился за борт и двинулся к берегу.
На Олимпе
В то время как «Арго» стоял в устье Фасиса, скрываясь от вражеских взоров, Олимп жил своей привычной жизнью. В мегароне богов Зевс, склонившись с трона, что-то говорил на ухо Гермесу, а тот кивал головой. Гефест в пристройке ко дворцу без устали колотил молотом, и по ударам можно было измерять время. Афродита в своих покоях томно раскинулась на ложе и, глядя в зеркало, расчесывала дивные волосы. Во дворе Эрот увлеченно играл в бабки с любимцем Зевса Ганимедом.
Гера, уединившись с Афиной, взволнованно объясняла ей:
– Не знаю, что делать?! «Арго» в Колхиде. Но как обмануть хитрого и злобного Ээта? Бедный Ясон! Как ему помочь?
– Я тебя понимаю и сочувствую! – сказала Афина. – С какой стороны подойти? Не придумаю…
– Постой! – перебила Гера. – А не воспользоваться ли помощью Афродиты? Конечно, она доставила мне столько огорчений. Но ради Ясона и его спутников я готова на все. Я слышала, у Ээта есть дочь Медея. Любовь творит чудеса.
Афина презрительно повела плечами.
– Мне это не нужно. Но если хочешь, могу тебя сопровождать.
При виде гостей Афродита наскоро закрепила волосы и показала богиням на кресла.
– Садитесь! Давно же вы у меня не были. Что вам показать? Вот этот гребень. Какая тонкая работа… Мой супруг готов мастерить целые дни…
– Пока ты тут красуешься, у нас беда, – перебила Гера. – «Арго» уже стоит в камышах на Фасисе. Без твоей помощи не обойтись.
Лицо Афродиты покрылось румянцем. Ей было приятно, что суровая и непреклонная Гера явилась к ней первая.
– Я готова. Если появилась нужда в моих слабых руках, можешь на них рассчитывать.
– У нас нет нужды в твоих руках, – сказала Гера, отводя взгляд, – ни в слабых, ни в сильных. Отдай приказание своему отроку, чтобы он поразил стрелой дочь Ээта Медею.
– Хорошо! Я постараюсь. Хотя нелегко мне придется. Стал непослушен мой сын и дерзок. Пойду поищу его.
Игра была в разгаре. Ганимед размазывал по смазливому лицу слезы, а Эрот, победитель, с хохотом прижимал к груди золотые бабки.
– Опять выиграл! – пожурила Афродита сына. – Снова обманул и гордишься нечестной победой. За это услужи мне!
– Нет от тебя покоя, ма! Дай поиграть!
– Не даром ведь! Получишь игрушку, какой не имел никто, кроме Зевса, когда он был ребенком, а не отцом богов.
Глазенки Эрота загорелись.
У Ээта
Высоко вознесся к небу дворец Ээта. Его сверкающие под взглядом Гелиоса золотые стены окаймлены двумя рядами высоких медных колонн. Двор засажен благоухающими деревьями. Под аркой, образованной цветущим виноградом, бьют четыре ключа. Из пастей каменных львов изливаются молоко, вино, благовонное масло и теплая вода.
– Не людских рук это дело! – выдохнул Ясон.
– Ты прав! – подтвердил Китиссор. – Эти источники соорудил сам Гефест после того, как Гелиос поднял его, утомленного в битве с гигантами, на свою колесницу.
– Он также изготовил для Гелиоса медноногих быков, выдыхающих пламя, – добавил второй брат.
– И также плуг с лемехом из адаманта! – вставил третий.
– А где покои царя? – поинтересовался Ясон.
– Они здесь, – пояснил Китиссор. – А в том здании, что пониже, живет наследник престола Апсирт, рожденный Ээтом от нимфы. На втором этаже размещены царские дочери со служанками.
– А вот и наша мать со своей сестрой Медеей! – радостно закричал Китиссор. – Смотрите, они нас заметили!
Оглянулся Ясон и встретился взглядом с прекрасной девой. Была она стройна и смугла, с гордой поступью, достойной внучки Гелиоса.
Халкиопа между тем издала радостный крик.
– Как я благодарна судьбе! – повторяла она, обнимая сыновей одного за другим. – Судьба вернула вас, видя мои слезы и печаль. Разве надо искать счастья на чужбине, оставляя мать одну?!
– Не чужбина нам Орхомен, – возразил Китиссор, – а отчизна нашего родителя, да будут благосклонны к нему владыки аида. Я помню, как он тосковал по родине. Здесь, кроме тебя и нас, детей, ничто не было ему мило.
В суматохе никто не заметил слетевшего с неба Эрота, не услышал биения его крыльев. Пристроившись за колонной, Эрот поднял лук, наложил на него стрелу и, натянув тетиву, пустил стрелу прямо в сердце Медее. И тотчас же взвился в небо, как шмель, предвкушая новую игру с Ганимедом и обладание мячом, материнским подарком.
