Ознакомительная версия.
Машина «ЗИЛ-131» сломала наездом входные двери. Макашов предложил спецназовцам, защищавшим путчистов и беззаконие, сдаться без боя.
* * *
Как только разгорелся бой – короткий и опасный, у Дома Советов разгорелись споры… Кто-то говорил, что Анпилов подставил безоружных людей под пулеметы. Кто-то говорил обратное, вплоть до того, что «Останкино» захвачено Макашовым.
Хасбулатов поведал депутатам о взятии «Останкино». Но чем больше не получали депутаты информации, тем меньше верили в это.
Руцкой негодовал: «Не может быть, там же Макашов – он не допустит провокации как военный человек с хорошим теоретическим и практическим опытом».
Утром Руцкой сказал друзьям-афганцам: «Кажется, это конец. Прежде всего – России…»
* * *
Свидетельствует Владимир Савельев:
«Мы увидели, что у Останкино большая толпа народа. Мы как раз догнали демонстрантов, там было много молодежи, были и пожилые люди. Возникло такое ощущение, что они пришли просто посмотреть, как Останкино перейдет в руки оппозиции. Как мы слышали, там велись переговоры, но к тому времени, когда мы приехали, уже начало темнеть, а с переговорами, видимо, что-то не получалось.
…Началась сильная перестрелка. Народ стал разбегаться и прятаться. Вооруженных было очень мало. Такое было ощущение, что стреляло десять, может быть, пятнадцать автоматов от силы.
Появились раненые, мы стали отвозить их в институт Склифосовского. Первый человек, которого мы привезли, оказался убитым… Остальные, которых мы привозили, не были боевиками оппозиции. Это были студенты, ребята, не имеющие оружия и не собирающиеся его применять. В основном это были те, кто был недалеко от Останкино, раненные в результате стрельбы из телецентра».
* * *
Свидетельствует Себастьян Джоуб:
«Я выбрал позицию у самой двери, на сдвоенном ящике для цветов. «Вы слышите меня? Вы имеете три минуты, чтобы уйти, или мы войдем… Я даю вам слово, что вам не будет причинено вреда», – повторил Макашов.
– Чего вы хотите? – спросил я одного из сопровождавших его вооруженных людей, стоявшего подо мной.
– Мы намерены потребовать эфирное время, чтобы обратиться к народу, – сказал он.
Человек опустился на колени перед грузовиком и направил ручной гранатомет в разбитое отверстие входа. Толпа начала скандировать: «Враги должны уйти!».
Одиночный выстрел совсем рядом. Никто не двигается. Толстый человек, вооруженный, но не в форме, медленно падает напротив перегородки, отделяющей меня от входа. Других выстрелов не последовало. Санитар в белом халате бросается на помощь. Кровь течет из правой ноги мужчины. Некоторые из нас обсуждают случившееся. Выстрел из здания? Очень сложно под таким углом.
Все вопросы прерваны адским грохотом. Взрыв. Он подбросил меня в воздух. Я не знаю, сколько людей было убито. Я обнаруживаю себя лежащим на тротуаре под уличной лампой. И затем начинается стрельба.
Со второго или третьего этажа, не далее чем в десяти метрах, десятки автоматов поливают толпу. Я ползу.
Здесь, внизу, около двадцати человек. Двое из них, похоже, мертвы, некоторые ранены, другие помогают им. После меня не пришел никто. «Они стреляют в народ!» – говорит мне какой-то человек. Он не в состоянии поверить в это.»
* * *
Свидетельствует геолог Константин Скрипко:
«В Останкино у нас погиб знакомый, Пономарев Г. П.; он приехал из Таллина.
Он был убит холодным оружием. Сначала он был ранен, и его доставили в больницу. Через день появились списки тех, кто погиб в Останкино. Друг его стал смотреть списки и нашел в них Германа. Поехал за телом, и выяснилась такая деталь: когда он поступил в больницу, а его привезли женщина и двое ребят, у него была рана под ключицу – кинжалом или ножом, т. е. холодным оружием. Значит, среди тех безоружных людей, что поехали к Останкино, были провокаторы, которые их же и убивали там… Но самое странное, что доставлен он был в больницу с одной раной, а когда забирали, то оказалось, что все жизненно важные органы проткнуты – сердце, легкие, селезенка, печень – острым предметом, типа копья. Может быть, шилом».
* * *
Мой земляк, фермер из борисоглебской деревушки Сергей Коржиков, отошел от баррикад и по заданию направился к Моссовету, посмотреть на сбор гайдаровских отрядов. Уже на Тверской он увидел, как коммерческие структуры вовсю демонстрировали свою щедрость по отношению к своим «защитникам».
В своей газетно-журнальной статье Сергей признался:
– Ближе к Моссовету заметно больше людей, пришедших по идейным соображениям, но и пьяных праздношатающихся было предостаточно. С балкона Моссовета неслась самая натуральная «чернуха» о защитниках Дома Советов. Ни одного слова правды! Формируются первые боевые батальоны, им раздается автоматическое оружие. Я не верил своим глазам. Прикрываясь дешевой пропагандой, Гайдар и Лужков вооружали народ против народа.
* * *
Ополченцы стали сооружать баррикады. Но к Останкино подошли БТРы, которые тут же наехали и разворотили временные защитные сооружения. Солдаты стали прочесывать парк. Гонялись за каждым человеком, несмотря на то, что у них не было оружия.
Многие отступили. Смельчаки остались и спасали раненых.
Никогда ополченцы не забудут той минуты, когда крепкий парень бросился на бронетранспортер с криком: «Заткнитесь!» Он спасал раненых, а ему не давали. И вот под ураганным огнем он все-таки вынес раненого.
* * *
Из здания «Останкино» обстреляли «Скорую помощь». Врачи спешили к раненым и убитым. Без прикрытия… И тут ударили автоматы. Врачи перестали лезть под пули.
* * *
Из-за дома выскочила бронемашина. Прямо на женщину. Та помахала рукой, поприветствовала вроде как. Из бронемашины тоже помахали. А потом разом застрочил пулемет. Бедная женщина целый час на животе ползла к метро.
На свободе она подошла к журналисту и попросила его написать: «Когда начали стрелять, впервые вспомнила о вилах под кроватью, что сестра в деревне купила. Так и напишите: «Вилы пока не отдам! Во мне убили веру в будущее, веру в армию!»»
* * *
Бросить народ на бронетехнику Макашов не мог. Он отговаривал ополченцев отступить: «Люди, сегодня не удалось».
Ночью ополченцы стали бросать бутылки с бензином в телецентр. Макашов вновь закричал: «Слушайте, да это будет наше! Это стоит миллиарды!» А ему в ответ из-за елок ответили: «Заткнись, новое отстроим». Генерал повторил: «Так телевидения не будет». В ответ: «Книжки будем читать, как раньше, думать будем!»
Макашову нечего было сказать.
Народ не расстреливали, народ казнили. С единственной целью – запугать. Запугать не только ополченцев, но и всех россиян, чтобы и голову не подымали, молчали и соглашались…
* * *
Мой коллега-эколог Павлов воспроизвел речь Макашова к охране «Останкино»: «Не бойтесь! Мы вас не тронем. Дайте нам эфир! Тридцать минут!»
Испугались. Не дали выступить. Вместо свободы слова – казнь людей.
* * *
Медсестре Нике было 17 лет. Но смелости у нее не занимать. В Останкино она вытащила из-под огня шестерых раненых. Ползала там, где нельзя, где убивали. Но вытащила, спасла всех.
Одному из раненых очередью из крупнокалиберного пулемета оторвало кисть. Ника перетянула жгутом руку и остановила кровь. И тут пуля настигла вновь раненого – она угодила ему в голову. Пуля была разрывной, и на глазах у Ники голова спасенного, было, ею человека размазалась по стене.
Ника несколько минут находилась в шоке. А затем снова вытаскивала раненых. После неудачи – она вернулась в Дом Советов.
* * *
Односторонняя стрельба длилась 45 минут. Люди вжались в землю. Пули настигали каждого, кто поднимал голову. Убивали снайперы и тех, кто просто выходил из домов, кто прогуливался рядом.
Шофер вытащил знакомого, раненого в грудь… Затащил его в автомобиль. Снайперы стали обстреливать и охотиться за ним.
Стреляли в мальчишек.
Командиры БТРов уже не прятались в машины. Они ездили кругом победителями… Глядя из люков, они видели, что расстреливают безоружных.
* * *
После речи Гайдара по телевидению – многие вышли на улицу и погибли. Так погиб Андрей Бураки. Он учился на 5-м курсе Мед. академии. Вышел с друзьями – и все попали под обстрел омоновцев. Убит Вураки, убит друг, ранен третий товарищ… И сколько таких ребят погибло после гапоновского зова Гайдара?!
* * *
Иностранные журналисты спрятались от пуль в убежище. Самым смелым оказался японец – он снимал под пулями, бегал по улице, а когда по нему стреляли, то снимал лежа.
Во время перестрелки телеоператор британского телевидения «Фронт-лайнз Ньюс» Рори Пэк пытался снять происходящее и был сразу сражен насмерть. Пуля со смещенным центром тяжести вошла ему в грудь и вышла из поясницы.
Ознакомительная версия.
