Так вот, по словам весьма осведомлённого Г. Аронсона, американско-иудейский банкир Яков Шиф часто хвастался, что развал Российской империи – это дело его рук, но оно стоило его кредитно-финансовой компании огромных денег. Самым лёгким оказалось втянуть Россию в войну с Японией и обеспечить её поражение. На это они потратили всего несколько десятков миллионов долларов. Но куда дороже обошлось вовлечение «восточного монстра» в Первую мировую войну, вернее, его второе поражение, которое, не будь затрачены на него многие миллиарды, могло перерасти в победу, и тогда бы Россия превратилась в самую могущественную державу мира и никакая революция в ней стала бы невозможной. Да и другие расходы были немалые. Но в конечном счёте все затраты окупились с лихвой, хотя проныра Арманд Хаммер, втершись в доверие к большевикам, в обход основных компаньонов тоже сумел урвать миллиарды. Яков Шиф подозревал, что Хаммеру досталась даже самая ценная книга в мире – хранившийся в Эрмитаже Коран Омара, залитый его кровью, а также лучшая в мире коллекция русских монет, собранная великим князем Георгием Михайловичем. Да и выкраденная из Зимнего дворца Бронштейном-Троцким ценнейшая коллекция марок Николая II теперь, наверное, тоже хранится где-то в бронированных сейфах Хаммера.
Арманд смолоду своё дело знал отменно. Говорить умеет красиво и доллары для него – шелуха, предпочитает то, что не зависит ни от какой конъюнктуры на бирже. Поэтому он всегда в выигрыше и всем вроде приятеля, а некоторые воспринимают его даже как благодетеля, хотя и шелухового доллара он никогда не бросит, заранее не просчитав, какие получит потом от него дивиденды.
Чтобы описать весь размах того грабежа, который пережила Россия в первые послереволюционные годы и хотя бы бегло рассказать о разграбленных ценностях, понадобилось бы несколько десятков томов, общим объёмом не меньше, чем вся Большая советская энциклопедия. Наркомпрос, возглавляемый А. В. Луначарским (девичья фамилия его матери Смидович, а братьев от первого брака матери – Меер), дал санкцию на вывоз за границу по бросовым ценам громадного количества ценнейших художественных полотен и других не менее ценных предметов искусства и рукописей из частных коллекций и музеев, в том числе из Эрмитажа и Оружейной палаты, учреждённой Петром I «для пользы и на случай крайней нужды Отечества».
Церковная же утварь из драгоценных металлов, разграблением которой ведал М. И. Губельман-Коген-Ярославский, прессовалась в брикеты и целыми вагонами направлялась на рынок в Тегеран. Исключение составляли предметы культа из золота и платины, имевшие особую художественную ценность. Они в сохранности вывозились за океан через западную границу, как и драгоценные камни, мерой веса которых были не общепринятые караты, а вместимость деревянных коробок от сигар.
Со стороны банкира Якова Шифа всей этой кампанией по переправке награбленных ценностей из России в Америку руководил Соль Бернато, поддерживавший постоянные контакты с А. В. Лунарарским и М. И. Губельман-Коген-Ярославским, которые, в свою очередь, представляли в его рспоряжение тысячи необходимых экспертов и искусствоведов, тоже преимущественно иудейского происхождения.
Это было такое разграбление развалившейся гигантской империи, перед которым блекли все, вместе взятые, грабежи армий
Александра Македонского, Тамерлана и Наполеона Бонапарта. Не удивительно поэтому, что миллиарды Якова Шифа, затраченные на обескровливание России в двух войнах, окупились даже не сторицей, а в куда больших размерах. Ну, Арманд Хаммер, тот в ответ на свою долю миллиардных прибылей хоть карандаши в Россию поставлял, способствовал, так сказать, просвещению безграмотных масс российского пролетариата.
Конечно, в 1902 году, пытаясь увеличить приток средств из России в фонд Всемирной сионистской организации, Теодор Герцль тогда ещё не мог рассчитывать на такой размах. Действуя через министра финансов царского правительства графа Сергея Юльевича Витте, женатого на иудейке Матильде Ивановне (Исааковне) Хотимской, он хотел скупить часть акций Лазаря Полякова – подрядчика по строительству и владельца многих железных дорог в России, Евзеля Гинцбурга, которому после крестьянских бунтов против обирателей-шинкарей в Белоруссии и на Украине в 1881–1882 годах Витте сумел передать «питейную монополию» и сделать его «королём» питейных заведений всея Руси, а также акции сына Гизцбурга Горация, того самого Горация Гинцбурга, которому принадлежали богатейшие золотые прииски в Бодайбо и Якутии и который, дабы взбунтовать рабочий люд в России и тем самым приблизить революционную ситуацию (для масонов) в стране, выложив немалые деньги на взятки высокопоставленным правительственным чиновникам, устроил в апреле 1912 года по указке из Нью-Йорка, от Якова Шифа, знаменитый Ленский расстрел, о коем нам до сих пор толкуют, как об одном из проявлений неслыханной жестокости царского деспотизма. Но верный себе Г. Аронсон, ссылаясь на самого Якова Шифа, и тут поставил точку над «i». Причём Яков Шиф опровергнуть его и не подумал.
Понятно, преданный душой и телом иудеям С. Ю. Витте охотно пошёл бы навстречу пожеланиям Теодора Герцля, но это означало бы, что сионисты получили бы право беспрепятственно вывозить из России золото прямо в слитках, не говоря уже о других ценностях, составлявших достояние государства. Поэтому все скупки акций заграничными сионистами министр внутренних дел Вячеслав Константинович Плеве немедленно пресёк и сначала побил тростью, а затем отдал под арест и суд некоего Шмарию Герценштейна, осмелившегося предложить ему в этой связи взятку.
В отличие от большинства членов тогдашнего правительства Плеве оказался неподкупным, узнав о чём, Теодор Герцль решил встретиться с ним лично, чтобы как-то всё же договориться.
Плеве принял его в августе 1903 года. Подробности их беседы неизвестны. Мы можем судить о ней только по официальному письменному ответу Вячеслава Константиновича, который он направил Герцлю несколько позже (цитируя его Г. Аронсон точную дату не указывает):
«Если действительно исходить из того, что, поскольку сионизм имеет целью создать независимое государство в Палестине, в этом случае сионизм приведёт к эмиграции известного числа евреев – подданных России, постольку русское правительство могло бы отнестись к нему положительно.
Но с тех пор, как сионизм стал уклоняться от своей прямой цели и стал заниматься пропагандой еврейского единства в самой России, то такого направления Правительство не может потерпеть ибо оно приведёт к тому, что в стране возникнут группы людей, ЧУЖДЫХ И ВРАЖДЕБНЫХ ПАТРИОТИЧЕСКИМ ЧУВСТВАМ, НА КОИХ ОСНОВАНО КАЖДОЕ ГОСУДАРСТВО.
Если сионизм вернётся к своей прежней программе, он может рассчитывать на моральную и материальную поддержку русского правительства, особенно с того дня, когда какие-нибудь из его практических меропритий сократят численность еврейского населения России.
В этом случае Правительство готово поддержать перед Турцией стремление сионистов, облегчить их деятельность и даже выдавать субсидии эмиграционным обществам...»
Как видите, правительство России не только не возражало против образования независимого еврейского государства в Палестине, но и готово было хлопотать перед Турцией о выделении под это государство необходимой территории (одновременно с письмом Теодору Герцлю Плеве направил депешу русскому посланнику в Стамбул с предложением провести предварительные переговоры с правительством Турции, на каких условиях оно согласилось бы уступить часть Палестины для еврейского государства и заверить его, что правительство России со своей стороны согласится на любую компенсацию) и даже субсидировать выезд российских иудеев в Палестину, а также выделение средств для их обустройства на новом местопребывании.
Однако такой оборот дела сионистов совершенно не устраивал. Им нужны были прежде всего деньги, а если и какие-то евреи из России, то лишь «гонимые», которые вызывали бы сочувствие у всего мира и гнев по адресу России. Для этого необходимым стало многократно проверенное и самое надёжное средство – еврейские погромы. Но пока Плеве занимал пост министра внутренних дел, в России они были невозможны. Оставалось только устранить Плеве, что эсер Созонов и сделал: 15 июля 1904 года застрелил Вячеслава Константиновича.
Я хочу сделать здесь оговорку. Сейчас, когда время конспиративных кличек давно миновало, этого Созонова (подругой версии – Сазонова) во всех наших энциклопедиях и энциклопедических справочниках по-прежнему называют Евгением Сергеевичем, хотя на каторге в Горном Зелентуе он числился под своим настоящим именем-отчеством: Мейлох Самуилович.
На мой взгляд, это самая низкая непорядочность – без крайней нужды отрекаться от своего роду-племени, а тем более когда отторгают тебя от него другие. Особенно же грязное дело, как я уже говорил, – приклеивать к другому народу своих подлецов. С какой стати Яков Михайлович, если он Ешуа-Соломон Мовшович? Шая Исаакович Голощёкин – Фёдор Иванович? Апфельбаум и Розенфельд – Зиновьев и Каменев? Лейба Бронштейн – Лев Троцкий? Палачка Розалия Залкинд – Землячка? Осквернитель христианских храмов и церковный вор – Миней Губельман-Коген – Емельян Ярославский?
