его.
В то же лето здума Андреи князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели цесарем служити; и побеже на неведомую землю со княгынею своею и с бояры своими;
и погнаша Татарове в след его, и постигоша и у города Переяславля;
[ничто не указывает на разрыв текста в этом месте, но, скорее всего, здесь пропущен рассказ о битве с монголами у Переяславля, так как далее сообщается о результатах этого сражения]
Бог же сохрани и и молитва его отца;
Татарове же россунушася по земли, и княгыню Ярославлю [скорее всего, жену Ярослава Ярославича] яша, и дети изъимаша, и воеводу Жидослава ту убиша, и княгыню убиша, и дети Ярославли в полонъ послаша, и люди бещисла поведоша до конь и скота, и много зла створше, отидоша.
Того же лета пустиша Татарове Олга князя Рязаньского в свою землю.
Того же лета приде Олександръ князь великыи ис Татар в град Володимер, и усретоша и со кресты у Золотых ворот митрополит и вси игумени, и гражане, и посадиша и на столе отца его Ярослава, тисящю предержащю Роману Михаиловичю, и весь ряд, и бысь радость велика в граде Володимери и всеи земли Суждальскои.
В то же лето преставися христолюбивыи князь Святослав Всеволодич» [447].
Еще Джон Феннел в специальной статье отмечал несогласованность изложения Лаврентьевской летописи: сразу говорится о завершающей стадии событий — Андрей бежал «в неведомую землю» (летописец даже не знает, что этой землей была Швеция), а потом сообщает о последствиях сражения под Переяславлем (опуская сам факт сражения) и о разорении монголами Суздальской земли. Подробно перечислены погибшие и описаны беды монгольского погрома; при этом вскользь упомянута супруга Ярослава Ярославича, захваченная и погибшая почему-то под Переяславлем, его дети и воевода «Жидослав», имя которого очень напоминает Жирослава Михайловича, которому Юрий Всеволодович поручил воеводство накануне битвы на Сити. Очевидно, что летописец пропустил и заметно отредактировал сюжет с монгольским нападением и битвой у Переяславля — даже глава интервентов Неврюй не назван по имени. С редакторской работой связана нравоучительная фраза о том, что Андрей решил «бегати, нежели цесаремъ служити» — явный полемический отсыл к политике «замирения Орды», которую проводил Александр Ярославич [448].
Совершенно иную, связанную и цельную картину событий — «Повесть о Неврюевой рати» — рисуют Софийская первая, Воскресенская и некоторые другие поздние летописи:
«Того же лета прииде Неврюй, и Котья, и Олабуха храбрый на землю Суздалскую, со многыми вои, на великого князя Андрея Ярославича. Бысть же въ канунъ Боришу дни, безбожьнии Татарове подъ Володимеремь бродишася Клязму, и поидоша ко граду к Переяславлю таящееся; наутрии же, на Боришь день [24 июля 1252 г.], срете ихъ князь великий Андрей со своими полкы, и сразишася обои плъци, и бысть сеча велика,
гневом же Божиим, за умножение грехов наших, погаными христиане побежени быша.
А князь великий Андрей едва убежа и приеха въ Великый Новъгород, Новгородци же его не прияша, он же еха к Пскову и тамо бысть немного, ожидал бо бе своея княгини; прииде к нему его княгини, и он оттоле и со княгинею идее в Немецкий град Колывань. И оставив ту княгиню, а сам ступи за море во Свейскую землю, местер же Свейский срете его и прия его с честью, он же посла по княгиню в Колывань; и бысть ту неколико время и со княгинею во Свейской земли. Пребыв же пакы ту, и потом прииде во свою отчину;
а тогда безбожнии Татарове плениша град Переяславль, княгиню Ярославлю яша, и дети изоимоша, и убиша ту воеводу Жидислава, и княгиню убиша, а дети Ярославли в полон поведоша, и людей много полониша, и много зла сотворив отъидоша» [449].
Последовательность изложения в Суздальской летописи позволяла исследователям реконструировать события таким образом: монгольские войска были приведены жалобами Александра Невского. Сначала князь поехал в Орду, потом оттуда пришла монгольская рать и выгнала князя Андрея, а затем вернулся Александр и сел на великокняжеском столе.
Стремление уличить национального героя в марании рук, с одной стороны, и желание во что бы то ни стало обелить его, с другой — привело ученых к многолетней полемике. Огня подлил В. Н. Татищев, который в «Истории Российской» полновесно развил обвинения в адрес Александра Ярославича:
«И жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану итти на Андрея и привести его перед себя. И того ж лета прииде из Орды Невруй салтан, и князь Катиак {далее изложение напоминает уже цитированную „Повесть о Неврюевой рати“}» [450].
Наиболее емко главенствующую у исследователей версию о «размолвке братьев в 1252 г.» изложил В. Л. Егоров:
«Деятельный и очень жесткий по характеру князь (чему в летописях есть выразительные примеры) не мог и не стал мириться с тем, что младший брат оказался у руля внутренней и внешней политики Северо-Восточной Руси. Скорее всего, конкретной причиной столкновения между братьями стало выяснение соподчиненности в иерархии власти. Обладавший титулом великого князя Киевского Александр, несомненно, предъявлял права на верховную власть во всех русских землях, с чем Андрей не мог согласиться по крайней мере по двум причинам. Великое княжение Владимирское стало фактически автономным еще до монгольского нашествия, и, во-вторых, его утверждение было санкционировано высшей имперской властью в Каракоруме» [451].
В подобном ключе представляли события многие другие как отечественные, так и зарубежные исследователи. Даже Г. В. Вернадский в апологетической статье «Два подвига Св. Александра Невского» (1925) фактически согласился с причастностью Александра к приходу Неврюевой рати. Историк писал:
«Не встречая покорности в братьях, Александр не останавливался перед тем, чтобы смирять их с помощью татар» [452].
Мы далеки от крайности, в которую впадают некоторые ученые, отвергающие наличие у Татищева каких-либо дополнительных, кроме сохранившихся до наших дней, источников. Однако в данном случае, сообщая о жалобе Александра на Андрея, ученый скорее попытался дописать летопись — логически прояснить ее содержание. Вся фраза испещрена неологизмами и внелетописными оборотами. Так же оценивал текст Татищева Н. М. Карамзин. Однако это никак не умоляет контекста летописного изложения, который пытался трактовать Татищев.
Многие историки старались разъяснить действия Александра Ярославича в благожелательном тоне. Так, В. А. Кучкин считал, что Андрей выступил против монголов уже после отъезда Александра в Орду. В итоге он сам спровоцировал карательную
