Глава 12. История как коммерческое предприятие или о выставлении счетов за украденные помидоры, а заодно и за Победу
Во все времена... у людей отнимали родину; нет ни одной эпохи, в которой не было бы высланных, изгнанных.... всегда и во всех концах света люди были вынуждены спасаться на чужбине: они могли выстоять, если они прекращали искать единственную истину в прошлом.
Зигфрид Ленц. Краеведческий музей
Итак, в 1991 г. рухнул СССР, как до этого в 1917 г. Российская империя, и поляки начали реализовывать возрождение Польши в традициях начала XX века. И каким же это возрождение видится нашим бывшим соседям, которым очень хочется опять стать соседями России в стиле 1921 г.? А видится все очень просто.
Настал, как говорится, праздник души, именины сердца:
«День освобождения и сведения счетов с оккупантами» — помните «моральный кодекс отношения к оккупанту»?
Распрощались с «коммуняками» и бывшим союзником в виде СССР ли, России ли, все равно, — надо распрощаться и с тем, что было общего. Что же это значит в первую очередь? То значит, что есть чистые и нечистые: чистая армия Андерса и нечистая 1-я и 2-я армии народного Войска Польского. Есть герои из Армии Крайовой и «продажные наймиты» Кремля из просоветской Армии Людовой. Даже фашиствующие Национальные Вооруженные Силы представляются в белых одеяниях невинных жертв и истинных борцов за свободу. Солдаты Красной армии и солдаты народного Войска Польского принесли самую большую жертву — свою жизнь, — чтобы Польша осталась на карте мира. Эту цену они платили на польской земле. Они теперь хуже, чем солдаты Андерса, проливавшие свою кровь в Италии. Получается, что жизнь тех, кто пришел с Востока, менее ценна, чем жизнь тех, кто слушал приказы с Запада. И вот все это сильно попахивает тем, что провозглашал Гитлер, ибо в его бредовых расистских теориях особое место отводилось крови. А о чем же, как не об оценке крови, идет речь в рассуждениях элиты польской исторической науки сегодня? Есть кровь чистая — членов АК и военнослужащих польских вооруженных формирований на Западе, и есть кровь нечистая — солдат народного Войска Польского, Армии Людовой, и уж безо всякого сомнения кровь солдат Красной армии.
Вот прошло 60 лет после нашей Победы. Но как только не стало СССР, так эту Победу начали у нас отбирать. Отбирать как раз те, кто решили к этой Победе приклеиться попозже. Вроде бы и новые времена наступили, и Польша ударно свое социалистическое прошлое преодолевает и изживает, да только, как ни странно, начались опять «старые песни о главном». Ничего не умерло, и идеологическое наследие политического трупа — Армии Крайовой — вдруг извлечено из могилы, полито мертвой и живой водой, и смотрите: покойник встал, шагает и изрекает то, что представляется как новый, свежий взгляд на историю Второй мировой войны.
И опять вспоминается роман Р. Братного «Колумбы», встреча одного из героев на нелегальной квартире с польским общественным деятелем, которого гитлеровцы возили в Катынь: «На другой день вечером мы были на прощальном ужине у командующего фронтом. Генерал поднял тост за то, чтобы "в этом трагическом для поляков месте у них открылись глаза на факт, что неумолимое право истории приказывает им идти в общем европейском фронте". Я ответил ему, что никто среди польской общественности не производил меня в делегаты, что нас разделяет такое море слез, что не знаю, хватит ли этой груды трупов, павших от советской руки, чтобы его — это море — засыпать»[252]. Если судить по громкому исполнению «старых песен о главном» — хватило.
Опять вытащена на свет божий теория «двух оккупантов». Сейчас она стала для властителей польских умов актуальна как никогда. Потому что очень выгодно представить СССР (а значит, и Россию, как его правопреемника) точно таким же агрессором, как фашистская Германия, и даже хуже. Выгодно политически, ибо те кто громче всего кричит о «русском медведе» и его «преступлениях», за которые Россию надо призвать к ответу, предстает в облике борца за справедливость и может рассчитывать на политические дивиденды. Ведь если это представить так, да получить еще и поддержку от кое-кого, стоящего на той же стороне «либерально-демократической» баррикады внутри самой России, то Россия не может считаться победителем. А из этого может проистекать не только моральное удовлетворение. Только ради этого разрывать старые могилы в наше рыночное время невыгодно. В любом деле должны быть дивиденды — политические и шкурные. Вот и начинают доноситься с экранов телевизоров да появляться на страницах мнения: а что, если кто-то был обижен СССР, то надо бы заплатить за обиды. Вот и вылезает шило-то из мешка — все упирается в деньги, денежки. А иначе как оценить истинному патриоту вклад своих предков в борьбу за «вольносць и неподлеглосць»? Скажете, не так это и не может этого быть? Только стала Польша «вольной и неподлеглой», как тут же образовались инициативные группы, захотевшие вчинить счет России за то, что они потеряли на своих «восточных окраинах». Правда, то, что они потеряли, сейчас на российской территории и не находится, да ведь с Белоруссии, Литвы и Украины особо ничего не востребуешь: значит примиряться с Литвой и Украиной надо и плакать уж точно крокодиловыми слезами, что не удалось когда-то по близорукости против русских единым фронтом повоевать, значит демократизацию тоталитарного режима в Белоруссии готовить надо, а тут своими претензиями и потенциальных союзников отпугнуть надо. А вот с России попытаться содрать — это дело достойное, она-то правопреемник СССР к тому же. И вообще, она во всем виновата, еще бы, конечно, неплохо, чтобы она это и признала.
К сожалению, этот вопрос, как всегда, тяжко сказывается на представителях творческой интеллигенции. Вот и Василь Быков, по моему мнению, единственный, кто последовательно, правдиво и бескомпромиссно писал о жизни человека на войне, жизни, которая и сама была страшной и уродовала людей, задался вопросом к 50-летию Победы: а что мы принесли в другие страны на своих штыках? Получается, что он как бы призывает солдат Красной армии принять на себя вину политиков и тем самым, по моему мнению, вольно или невольно подыгрывает сторонникам теории «двух оккупантов». Что ж, предвидел в свое время философ Бердяев и такое, отметив в своей книге «Судьба России»: «Русский человек, усомнившись в своих исключительных национальных качествах и признав некоторые качества за врагом, начинает думать, что и воевать-то не стоит... Мировая борьба народов в истории определяется не моральными прерогативами. Это — борьба за достойное бытие и исторические задачи, за историческое творчество... И нельзя оценивать историческую борьбу народов исключительно с точки зрения справедливости — существуют и другие оценки»[253].
В то же время ситуация реально была иной, и ради этого стоит повторяться. Потому что даже поляки, которые воевали вместе с Красной армией против нацистов, даже не питая теплых чувств ни к России ни к ее солдатам, все же понимали суть событий и сохранили достаточную объективность в оценке того, что они — в отличие от историков — видели и пережили сами. Вот что сказал В. Ярузельский в своем интервью немецкой газете "Die Welt" от 3 мая 2005 г.: «...Победа Гитлера означала бы уничтожение нашего народа. Советская армия принесла нам зависимость, но она спасла нас от уничтожения». Справедливости ради нельзя не упомянуть о том, что иногда в польских публикациях по истории Второй мировой войны встречается хоть и половинчатое, опять же сквозь зубы вымученное, мнение о том, что для поляков из оккупированных гитлеровцами еще с 1939 г. регионов Польши Красная армия была прежде всего освободительницей, даже несмотря на разочарования, вызванные действиями НКВД после прохождения фронта. Конечно, есть еще в Польше историки, у которых совесть ученого не позволит опуститься до революционного изгрызания истории в либерально-демократическом духе. Что же наша совестливая творческая интеллигенция об этом-то — спасении от уничтожения — забывает? Или это не самое главное? А кто-нибудь у людей поинтересовался — что им дороже: своя жизнь и жизнь своих близких и мир после войны или же сразу новая война?
А радетелям за денежное возмещение несчастным полякам и иже с ними (но, естественно, не из их собственного кармана!) за их зависимость расскажем еще одну маленькую историю.
В 1942 г. в рамках повышения доли литовского населения в Виленском крае созданная гитлеровскими оккупантами литовская администрация и полиция вышвырнули из своих домов в двух деревнях под Вильно около 300 польских семей и вселили на их место литовцев, привезенных из района Сувалок в Польше. Вернуться туда поляки на некоторое время смогли только в 1944 г., когда отряды Армии Крайовой начали устанавливать свой контроль над этой территорией.
