171
Видимо, речь идет о так называемом «защитном рефлексе». Как написано у Эммы Герштейн, «перед катастрофой почему-то охватывает чувство счастья. Например, в ночь на 22 июня 1941 года мне снился особенный, блаженный сон» (Герштейн, 1998, с. 252).
См. у Добренко, 2001, гипотезу и разбор разнообразных примеров пропаганды знаменитого строительства Беломорканала с использованием труда заключенных («Беломорский — Балтийский канал: история строительства», 1932), а также сочинений Александра Макаренко, особенно «Педагогической поэмы», где в самых общих чертах говорится о дисциплине, но о репрессиях — ничего.
Единственный известный мне пример такого рода — произведение писателя Валентина Катаева, посвященное 30-летней годовщине смерти мальчика в 1952 году (см. главу 6).
К художественным произведениям того периода на эту тему относится длинное стихотворение Агнии Барто «На заставе» (Барто, 1937), в котором мальчика за помощь в поимке мародера награждают щенком немецкой овчарки. О более будничном случае пионерской бдительности см.: Смелые пионеры// Правда. 26сентября 1935. С. 6, где рассказывается о том, как пионеры поймали грабителя на фабрике. Подвиг в духе Павлика Морозова совершил Гена Щукин, донесший на своего приемного отца, члена банды «заклятых врагов народа, подлых вредителей-троцкистов», заслуживавших только смерти. О Щукине была написана целая книга: (Смирнов, Славный пионер, 1938). Но она никогда не переиздавалась, а ее герой не был включен в список ролевых моделей.
Отчет о проделанной работе отряда пионеров № 1 им. тов. Зиновьева Тавдинского района Ирбитского округа с 7-го по 20-е мая 25 г. // ЦДОО СО, ф. 1245, оп. 1, д. 12, л. 44.
См. об этом главу 4.
Официально начальную школу посещали дети от 8 до 12 лет. Однако часто в начальных классах задерживались так называемые «переростки» (старше 12 лет); через некоторое время «переросткам» предлагали оставить школу, чтобы освободить места для других детей. Мальчику в возрасте 14 -15 лет вместо школьного обучения давалась программа по ликвидации неграмотности среди взрослых.
Лядов, 1934, с. 4, сардонически высмеивает некоторых пионеров-героев такого рода, например мальчика, который при поимке вора решил, что сам может безнаказанно стянуть несколько яблок. Согласно Лядову, само собой разумелось, что «герой-эгоист» тем самым сам исключил себя из коллектива и лишился «неусыпной заботы партии и комсомола».
Меняющееся видение образа Павлика Морозова отражало нарастающую тенденцию второй половины 1930-х гг.: укрепление дисциплины и установление субординации по отношению к властям взамен восхваления жертвенности как наивысшего проявления советского героизма (Добренко, 2001).
Там же, 3 декабря 1933, с. 2: «В фонд постройки памятника Павлику Морозову поступило только 18 рублей от группы лыжной фабрики, остальные комсомольские группы не собрали ни одного рубля».
Ср. тавтологию, типичную для описания Ленина: «самый человечный человек».
См.: ЦА ФСБ Н—7825, т. 2, л. 242 (письмо директора провинциального музея революции в Свердловске, в котором говорится о том, что ему предлагали организовать музей и спрашивали о материалах дела убийства Морозовых).
Впрочем, официально «Героем СССР» Павлик никогда не был; этой чести удостоены только дети-герои ВОВ, и то лишь в постсталинское время.
На родине Павлика Морозова // ПП. 20 сентября 1936. С. 3. Ср. с письмом от герасимовских пионеров Сталину, опубликованным в ТР, 24 декабря 1934: «Вы нам дали счастливое, радостное детство», — восклицали в письме дети и уверяли вождя, что в Герасимовке все прекрасно, хотя немного не хватает книг.
Дорошин П. ( так!) Павлик Морозов // ПП. 29 марта 1933. С. 4. См. также: Дорошин М. Поэма о ненависти// Затейник. 1933. №9. С. 10— 14; Он же. Павлик Морозов. М.: Молодая Гвардия, 1933. Текст, напечатанный в журнале «Затейник», отличается небольшими разночтениями: отсутствовал эпиграф из Багрицкого («Не погибла молодость/ Молодость жива»), строки напечатаны не «лесенкой», а традиционном образом, добавлено развернутое сравнение кулаков с дикими зверями и т.п. Самое значительное различие касается строк, указывающих на центральную роль партий! юг о контроля в пионерской организации. Брат спрашивает Павлика: «Почему вожатого / Не прислал райком?» Может быть, эти строки были включены по просьбе редакторов «Затейника» или, наоборот, выпущены по просьбе редакторов «Пионерской правды». Книжный вариант тоже имеет разночтения (вставлено еще более обширное сравнение кулаков с дикими зверями: «Под такою маскою / Медвежий бас / Хочет пеньем ласковым / Успокоить нас: / Не тревожьтесь, / Ваши мы / Верные псы! / Но грозят усмешкой / Лисьи усы»), но в главном сходится с версией в «Затейнике».
О жизни Михаила (Федоровича) Дорошина известно немного. Дата его рождения дается по сведениям Генерального каталога РНБ. Был членом Курского «Литературного объединения» (http://onb.kursk.ru).
В РНБ хранятся его сборники «Перекресток счастливых дорог» (совместно с Н. Корнеевым; Курск: Курская правда, 1935) и «Запевала выходит вперед» (Сталинград: Краевое книгоиздательство, 1936), содержащие восторженные похвалы советской жизни, любви, молодости и проч. Единственное произведение Дорошина, напечатанное в центральном издательстве, — книга «Павлик Морозов» (1933). М.Ф. Дорошин был арестован 10 августа 1937 г. («Сталинские списки», http://stalin.memo.ru/names/p117.htm). По трагической «иронии судьбы» стихотворение «Перекресток счастливых дней» как раз воспевает лечебный эффект советского лагеря на правонарушителя. В 1939 г. в лагере под Норильском Дорошин написал либретто к празднованию 150-легия со дня рождения Пушкина (Львов, ок. 2005). Информация о Дорошине крайне скудная даже в курских материалах: например, в «Курском мартирологе» сказано только: «автор детских книг, отбывал в Норильлаге» (http://www.memorial.krsk.ru/martirol/doo_dia.htm). О переделке текста о Павлике в 1973 г. см. главу 7.
О приглашении делегации из Герасимовки на «Трехгорную» фабрику см.: ПП, 2 сентября 1947, с. 3 (репортаж о событии был написан десять лет спустя). В этом репортаже выказано предположение (кажущееся вполне вероятным), что культ поддерживала лично Н. Крупская, патронировавшая также «Трехгорную мануфактуру», или «Трехгорку».
Ср. пьесу «Перерождение»1938 г., написанную пролетарской писательницей Логиновой, в которой сын-активист убеждает своего отца в справедливости коммунистических идеалов (Добренко, 1999).
К новогодним елкам, запрещенным в 1928 г., власти стали относиться терпимо с 1936 г., но оставалось непонятным, насколько легальными они считались в частных домах.
Непосредственные отклики детей выразились в форме эскизов памятника, опубликованных во «Всходах коммуны» в 1939 г. (Будем такими, как Павлик Морозов// ВК. 1 сентября 1939. С. 1). В другом номере этой же газеты напечатано стихотворение, в котором молодой автор говорил о силе чувств, нахлынувших на него во время раздумий о Павлике Морозове: «Стою скорбя, / И горло мне стянул / комок горячих слез» (Жуков А. У памятника Павлика Морозова // Всходы коммуны. 15 сентября 1939. С. 4).
В 1942 г. группа школьников написала в том же духе письмо Молотову, требуя принятия мер в связи с несправедливыми действиями их учительницы: см. ГАРФ, ф. 2306, оп. 70, д. 2753, л. 203 (процитировано в Dunstan, 1997, с. 168).
Частная информация, полученная от знакомой человека, о котором идет речь (С.Петербург, 2000). Число подобных случаев, окончившихся арестами, неизвестно. В данном случае девочку на пути в ОГПУ остановила мать, хотя не исключено, что работники органов могли отнестись без внимания к сообщенной ею информации, даже если бы она успела ее сообщить.
См. Розанов, 1913, с. 236. О родительских полномочиях см. «О правах и обязанностях семейных», ст. 165 в кодексе 1912 г. (Свод законов Российской империи, т. 10, часть 1, с. 14): «Родители для исправления детей строптивых и неповинующихся имеют право употреблять домашние меры». Для таких «неповинующихся» существовали также исправительные институты, куда родители могли направить своих детей: см., например, «Устав Смоленской Губернской Земской воспитательно-исправительной колонии-приюта» (1915, с. 6).
