Если эта попытка возродить старые владения франков в Галилее и была обречена на провал, то все же она заслуживает быть отмеченной, ибо показывает, как благодаря Людовику Святому Акрское королевство перестало придерживаться только обороны: колонизация вновь охватила эти земли, только-только очищенные от туркменских мародеров, и одновременно поселенцы попытались вновь обосноваться в Самарии{491}. Французский король сумел использовать свое освобождение, чтобы начать — возможно, все-таки поздновато, — хитрую дипломатическую игру: Эйюбидские князья не смирились безропотно с мамлюкской революцией, направленной против главы их семьи и также грозившей им всем. Дамаск вновь обрел независимость, подчинившись правителю Алеппо, прямому потомку Саладина, Аль-Насиру Юсуфу, и Эйюбиды подготовили поход, чтобы завоевать Египет. Их разгромили в кровавой битве при Аббазе (2 февраля 1251 г.), и мамлюки могли считать, что их власть спасена. Людовик Святой воспользовался затруднения султана Айбега, чтобы ускорить освобождение пленных: чтобы не сделать их участь еще более тяжкой, король не мог присоединиться к Юсуфу, который предлагал ему вернуть Иерусалимское королевство.
В марте 1252 г. Людовик Святой даже задумал заключить союз с египтянами; мечтали также захватить Дамаск. Обе стороны подписали перемирие на пятнадцать лет, которое предусматривало, помимо освобождения всех латинян, попавших в плен со времен восхождения на трон Фридриха II (1226 г.), передачу в руки христиан всех земель к западу от Иордана, включая Иерусалим, Хеврон и Наблус. Лишь четыре крепости, Газа, Дорон, Гибелин и в Галилее Гран-Герен, должны были остаться во власти султана, который обязался не укреплять их{492}. К несчастью, в то время как франкская армия ждала в Яффе подхода своих союзников, Багдадскому халифу удалось примирить Эйюбидов и мамлюков (апрель 1253 г.). Дамаскинцы попытались отомстить латинскому королевству, участь которого, естественно, стала безразлична для Айбега. Они стали угрожать Яффе, но нескольких франкских арбалетчиков хватило, чтобы их отогнать (6 мая 1253 г.). Под Акрой они опустошили два поместья, но бальи королевства (который, самое позднее в 1251 г., получил должность коннетабля) Жан д'Арсуф смог преградить им доступ к садам. Напротив, Сидон не удалось защитить: «Морской замок» вместил столько беглецов, сколько мог, во главе с командиром королевских арбалетчиков, но стена еще не была достроена; нижний город был разграблен, а двенадцать сотен христиан убиты или уведены в рабство (июнь 1243 г.).
Людовик Святой нанес ответный удар. До этого он запретил всем вступать в отдельные стычки, как, например, сделал магистр ордена Св. Лазаря, устроивший налет на Раму, завершившийся поражением; Жуанвилю пришлось его выкупать{493}, оставив еще не законченное укрепление стен — над ними работали еще долгие годы — он появился в Сидоне и направил во внутренние земли часть своего войска, которое (под командованием Филиппа де Монфора, великих магистров тамплиеров и госпитальеров, Жана д'Э и Жиля Ле Брена, маршала Франции) внезапно напало на Баниас и чуть не захватило Субейб, почти неприступную крепость, возвышавшуюся над этим городом. Поскольку занять внезапно ее не удалось, армия отступила и вернулась в Сидон. Когда Людовик Святой закончил заниматься укреплениями Сидона, то вернулся в Акру (7 марта 1254 г.), где на Пасху посвятил в рыцари сына Жана д'Арсуфа, Бальана (12 апреля), как и в 1252 г. нового князя Антиохийского, Боэмунда VI. 25 апреля король отбыл во Францию.
Можно только удивляться, видя, как в Святой Земле, где Фридрих II получал лишь оскорбления, король Франции пользовался авторитетом, неоспоримым до такой степени, что ему удалось даже подчинить себе гордый орден тамплиеров, заставив Великого Магистра порвать особый мирный договор, который маршал тамплиеров заключил между орденом и дамаскинцами{494}. Однако Людовик Святой действовал в особенно деликатной ситуации, поскольку Фридрих — или, скорее, его сын Конрад — по-прежнему являлся Иерусалимским королем (Конрад неоднократно издавал королевские акты, подтверждая в 1252, 1253 и 1254 гг. права госпитальеров на их имущество в королевстве, и, прежде всего, в Аскалоне, и назначив канцлера королевства — Гильома д'Окра){495}. После смерти Конрада II (Фридрих скончался 13 декабря 125»0 г., завещав в качестве покаяния 100 000 унций золота своему сирийскому Королевству), папа признал его сына, юного Конрада III (Конрадина) наследником Иерусалимского трона (сентябрь 1254 г.). Однако позиция короля Франции была довольно неплохой: за прошедшие годы он старался примирить папу и императора, и его отношения с Фридрихом всегда оставались дружескими. Фридрих даже позволил себе просить у Людовика IX вернуть его чиновников на их должности в Акре и во всем королевстве. Святой король воздержался от выполнения подобного поручения, но всячески старался не оскорблять права Конрада II{496}.
Если король Франции, официально не имевший соответствующего титула, пользовался авторитетом, чего не смог добиться даже Ричард Корнуэльский, то он обязан, без сомнения, своему моральному престижу, благочестивому поведению, благодаря которому он стал арбитром в Европе, своему духу справедливости и своему неоспоримому героизму. Кроме того, не следует забывать, что все эти сирийские бароны принадлежали к французским родам; среди них не было никого, кто бы не имел во французском королевстве если не фьеф, как Филипп де Монфор{497}, то, по крайней мере, родственников, очень близко связанных с королем вассальными узами. Ведь не только община с единым языком и культурой признала Людовика Святого как короля без титула во франкской Сирии; именно благодаря личным связям, устанавливаемым посредством феодального оммажа, он стал естественным предводителем баронов Сирии. Разве не был кипрский король, сам «сеньор королевства», двоюродным братом графа Маршского, которому король Франции преподал столь суровый урок? Наконец, материальная помощь, столь щедро оказываемая Людовиком IX латинской колонии на Востоке, только поспособствовала тому, что к королю присоединились даже извечные бунтари. С Людовиком Святым Сирия в последний раз обрела единство.
В результате его крестового похода остатки франкского королевства были приведены в состояние обороны, а враги были вынуждены относиться к нему с уважением. Жан д'Ибелен, граф Яффаский, который с 1254 г. стал бальи королевства, завершил труд Людовика Святого во внешней политике, договорившись в 1255 г. с дамаскинцами о перемирии на десять лет, которое не распространялось лишь на графство Яффу (пожертвовал ли Жан своим доменом ради общих интересов или же, как считает г-н Гранклод, он хотел, чтобы все субсидии с Запада поступали в его графство?){498}. В любом случае военные действия, которые там разворачивались, начиная с 1255 г., обернулись удачно для франков, точнее для Жоффруа де Сержина, командира войск, которые Людовик Святой оставил на Востоке, и для Жана д'Ибелена. Мусульманский эмир Иерусалима был убит в схватке, закончившейся для мусульман поражением (17 марта 1256 г.), и Жан добился в 1256 г. перемирия на десять лет для всего королевства, включая Яффу, как с египетской, так и дамасской стороной{499}.
Наконец, в Сирии вновь установился мир, после более десяти лет испытаний, которые поставили королевство на край пропасти. К несчастью, в тот момент, когда требовалось все силы направить на восстановление порядка на Святой Земле, франко-сирийская знать станет предаваться бесплодной игре в партии, которая на какой-то период обернется ужасной гражданской войной и парализует королевство, тогда как ислам зашатается под ударами новых действующих лиц, монголов.
IV. Купеческое королевство
В середине XIII в. торговля в латинском королевстве достигла наивысшего расцвета. Мирные годы, которые это государство обрело с 1244 г., позволили увеличить объем торговли между Востоком и Западом; именно в это время коммерция в Сирии была великолепно организована. Некоторые документы, датированные 1250 гг., проливают свет на детали этой организации. Поэтому следует изучать купеческую деятельность в королевстве Акры именно в этот момент, тем более что как раз тогда купечество выходит на первый план: «крестовые походы» настолько уступают место «экономике», что мамлюки будут вести походы против франкской Сирии и христианской Армении не только из-за соображений «священной войны», но и с совершенно отчетливой задачей — подавить Акру и Лаяццо, торговых соперников порта Александрии, который с этого времени станет конечным пунктом всех купеческих маршрутов восточного Средиземноморья.
Перед крестовыми походами Сирия не была особенно привлекательна для купцов, за исключением амальфийцев, которые организовывали паломничества в Иерусалим. Восточные товары, о существовании которых, по крайней мере, в то время знали на Западе — Византия поставляла их итальянским купцам (прежде всего, венецианцам или сицилийцам), которые иногда сами отправлялись торговать в Александрию и Дамьетту, тогда как мусульманские купцы (и, конечно, евреи) привозили свой товар в западные порты. Для Генуи, Пизы и Венеции крестовый поход открыл новые рынки, где они могли торговать{500}.
