Гвидо Препарата - ГИТЛЕР, Inc.

Виндзор отлично послужил целям Черчилля: он спровоцировал Гитлера на тот «воздушный разбой», которого Черчилль ждал как манны небесной с 1934 года и который он — с осени 1939 года — предъявлял как главный козырь американцам в своих попытках втянуть их в войну Почти два года Черчилль шантажировал Соединённые Штаты, грозя, что Британия может сдать свой флот Гитлеру, если тот бомбёжками принудит её к капитуляции. «Британцы ежечасно, — предсказывал посол Кеннеди, — будут измышлять способы запутать нас в свои сети» (196).

Правда, однако, заключалась ещё и в том, что Британии война стоила полтора миллиарда долларов в месяц, — повторялся сценарий Первой мировой войны: Америку надо было всеми силами заманить в британскую евразийскую интригу. Но Рузвельт и стоявшие за его спиной клубы не нуждались в убеждении — с 1938 года они перевооружились, причём сделали это в колоссальных масштабах; того, чего не удалось добиться с помощью «Нового курса», добились с помощью перевооружения: после игры в русскую рулетку с Монтегю Норманом в 1929 году, Америка в следующем десятилетии получила десятимиллионную безработицу. Со временем Америка подобрала их — по одному — и одела в хаки, превратив к 1940 году резервную армию безработных в вымуштрованную боеспособную армию из одиннадцати миллионов Джи-Ай. Соединённые Штаты рвались в бой.

После бесславной кончины немецких репараций в 1932 году американцы поклялись, что не будут продавать оружие воюющим и агрессивным странам, а если и будут, то только за наличные деньги. Однако в 1939 году законодательство было пересмотрено, и американцы снова начали продавать оружие воюющим странам, а к концу 1940 года, под давлением неплатежеспособной Британии, американцы согласились продавать оружие в кредит. «Предположим, что у моего соседа горит дом, — с пафосом говорил Рузвельт в обращении к американскому народу 7 декабря 1940 года.— Я не стану говорить ему: «Мой шланг стоит 15 долларов... Мне не нужны 15 долларов — я хочу, чтобы ты вернул мне шланг, когда пожар будет потушен» (197). Этот образчик задушевной притчи обернулся законом от 6 января 1941 года, — известным как соглашение о ленд-лизе, два месяца спустя ратифицированном конгрессом, — Черчилль, безмерно довольный таким ходом событий, назвал новый закон «самым бескорыстным актом в истории нашего народа». «Мы должны, — вторил ему Рузвельт, — стать великим арсеналом демократии» (198).

После этого американская администрация даже не потрудилась отклониться от процедур 1916 года: американское правительство настояло на военно-морском конвоировании караванов кораблей с оружием и военными материалами для Британии, имея в виду «войну» с нацистскими подводными лодками (199). Однако необходимость в дополнительном законе отпала, так как через четыре дня после Перл-Харбора, 11 декабря 1941 года, Гитлер объявил войну Соединённым Штатам.

Тем временем, с января по апрель 1941 года, мнимая британская партия мира продолжала таинственно подмигивать нацистам (200).

Подготовка плана «Барбаросса» завершилась 18 декабря 1930 года; предварительная дата наступления была назначена на середину мая 1941 года.

В апреле 1941 года британцы информировали Сталина

ответил

о приближении германского нападения. «Пусть идут, красный царь, — мы готовы их принять!» (201)

Однако с марта по июнь 1941 года военные действия немцев в Средиземноморском бассейне были настолько успешными, что британское министерство иностранных дел всерьёз озаботилось перспективой полного крушения всей оборонительной системы на Среднем Востоке. В мае 1941 года, после побед Роммеля в Киренаике*

* Восточная Линия.

и успешной десантной операции на Крите, немецкие самолёты стали садиться на аэродромах в Ираке; дальнейшее развёртывание германских воздушно-десантных войск в Сирии, Ираке и Иране могло отрезать Британию от источников нефти и позволить немцам, пройдя через Индию, соединиться с японцами, воюющими на азиатских театрах военных действии.

Но 10 мая 1941 года исчез Рудольф Гесс.

Куда он исчез, каким образом и что случилось с ним потом, не знает никто. История о том, что, опасаясь войны на два фронта, ревнуя к растущей близости своего заместителя Бормана к Гитлеру, сумасшедший Гесс по собственному капризу решился на трудный перелёт в Шотландию, чтобы встретиться с кликой умиротворителей, сбился с курса, выпрыгнул, рискуя жизнью, из фонаря кабины с парашютом, приземлился на поле, вывихнул лодыжку и представился какому-то изумлённому шотландскому пахарю капитаном Альфредом Горном, — не более чем дешевый миф, сфабрикованная ложь, которую ни британцы, ни нацисты, ни лояльные им архивисты никогда не пытались опровергнуть.

На самом деле представляется, что было два Гесса (202), два самолёта, вылетевших с разных аэродромов (203), два комплекта военной формы (204), самозванец, сидевший в тюрьме Шиандау (205), и страдающий амнезией, ступорозный обвиняемый в Нюрнберге (206), последовательно признаваемый психиатрической экспертизой союзников «слабоумным аутичным психопатом», «симулянтом», «загадочным случаем» или «шизоидом» (207). Человек, который двадцать восемь лет отказывался от встречи с женой и умерший при загадочных обстоятельствах — вероятно, задушенный «специалистами» (208) — за день до своего предполагаемого освобождения в 1987 году.

Но какова бы ни была истина, факты ясно говорят сами за сёбя. После исчезновения Гесса:

1. немецких сил на Среднем Востоке прекратилось — Роммель был остановлен у ворот Египта; приказ о наступлении на юго-восток и высадка на Мальте и на Кипре были отменены. Всё наличные германские силы были направлены к русским границам. Если бы Роммель преуспел в Северной Африке... если бы он дошёл до Суэца, пересёк Ближний Восток и устремился на соединение с японцами... то, возможно, глобальная стратегия германского генерального штаба имела бы шансы на достижение глобальной победы... Провал нацистской кампании в Северной Африке должен занять своё место в ряду других великих «если» мировой истории (209).

2. Ночь исчезновения Гесса совпала с последним налётом люфтваффе на Британию.

22 июня 1941 года, спустя месяц с небольшим после этого события, в три часа тридцать минут утра, когда немецкие самолёты бомбили Белоруссию, гитлеровские «пастухи» вторглись в русский лес — это был механизированный легион, состоявший из трёх миллионов немцев, хорватов, финнов, румын, венгров и итальянцев — с эсэсовским жалом в хвосте этого воинства. Эту силу ждала равная ей по численности армия «красных собак», которых за время кровавой бойни стало в четыре раза больше.

Нацисты сдали Гесса как некое поручительство, как заложника или гаранта, и британские «умиротворители» выполнили свою часть сделки. Черчилль и его генеральный штаб не давали американцам открыть второй фронт в течение трёх лет невиданного в истории кровопролития; они дали нацистам обещанную «свободу рук» на Востоке (210). Они дали немцам достаточно времени завязнуть и утонуть в русском болоте, а йотом, вместе с американцами, британцы явились прикончить нацистов и завоевать наконец вожделенный германский фатерланд (211).

Уже 26 июля 1941 года Сталин потребовал немедленной интервенции союзников в Западную Европу. Черчилль отказался это сделать (212). В апреле 1942 года американский генерал Маршалл обсуждал в Лондоне план вторжения в Европу через Ла-Манш; Черчилль очень «неохотно» принимал участие в этой дискуссии. В январе 1943 года в Касабланке американские генералы вновь оказали давление на Британию. Но даже в ноябре 1943 года, во время встречи «большой тройки» в Тегеране, Черчилль не допустил обсуждения этой темы до решения вопроса о территориальных компромиссах (213).

Сэр Алан Брукс, начальник имперского генерального штаба, противился всем планам такого нападения, в то время как другие, подобно Черчиллю, желали отложить вторжение на неопределённый срок... Американцы настаивали на форсировании Ла-Манша возможно большими силами в самом ближайшем будущем (214).

Вместо открытия второго фронта русские получили от союзников оружия на 10 миллиардов долларов, а потом, как объяснил Болдуин Черчиллю, который, впрочем, не нуждался в разъяснениях, надо было дать большевикам возможность медленно, но верно разнести нацистов на куски. Обман продолжался без перерыва на протяжении всей операции «Барбаросса»: в январе 1942 года ещё слышали, как Гитлер высказывал пожелание, чтобы Хор взял власть в Британии (215); осенью 1943 года фюрер высказывал надежду, что Виндзор свергнет своего брата (216). Гитлер так и остался жертвой этой самой поразительной иллюзии до самого конца.

Только в мае 1944 года Британия наконец согласилась форсировать Ла-Манш и открыть второй фронт (провести операцию «Оверлорд»), чему предшествовала робкая высадка американцев на Сицилии, осуществлённая с помощью местной мафии (операция «Эскимос») в июле 1943 года. К тому времени германская армия на Восточном фронте была настолько измотана и обескровлена, что «стало очевидным, что Советский Союз способен в одиночку разгромить нацистскую Германию» (217).