Остов Красной Армии на Украине составляли, как уже отмечалось, полки Червонного казачества. В них влилось большое число вооруженных отрядов, которые ранее воевали на стороне Центральной рады, Гетманата и Директории. Об этом пишут не только советские авторы. К примеру, канадский историк О. Субтельный отмечает: «Сначала большевистские силы во главе с Антоновым-Овсеенко состояли из нескольких отрядов Красной Армии и разрозненных нерегулярных формирований. Однако по мере их углубления в Украину партизанские отряды один за другим покидали Директорию и присоединялись к большевикам» [6, с. 449].
Не ясно ли, что украинские партизаны не делали бы этого, если бы не убеждались в правоте большевиков и составляли, как пишет Салливен, «самые существенные антисоветские группы»?! Несомненно и то, что были и такие вооруженные формирования украинских «партизан», которые боролись то на стороне Красной армии, то до последнего патрона — против нее. Таковыми были банды Григорьева, Зеленого, Маруси, Тютюнника. Народ в конечном счете не поддержал их, и они бесславно сошли с исторической арены.
«Методику» фальсификации истории Октябрьской революции и гражданской войны, выработанную в зарубежных антикоммунистических центрах подхватили оуновские теоретики. В мельниковском издании книги Юрия Бойко «Російські історичні традиції в большевицьких розв’язках національного питання», например, предпринимается попытка научно утвердить буржуазно-националистический тезис, согласно которому Октябрьская революция была якобы «простой сменой одной формы российской оккупации Украины — царской новой формой — большевистской». За отсутствием доказательств Бойко ссылается на «дух нации». Он-де указывает на то, что «предшественницей большевиков в их развязках национальных проблем была российская прогрессивно-демократическая интеллигенция». А она-де всегда поддерживала имперскую, колонизаторскую политику царского самодержавия. К этой «ассимиляторской» и «централистской» интеллигенции Бойко относит не только царедворцев и всю царскую бюрократию, но и Герцена с Добролюбовым, а также других прогрессивных мыслителей прошлого, изучаемых и почитаемых большевиками. Расчет оуновского «теоретика» прост: пока его читатели доберутся до Герцена и Добролюбова, они заглотят оуновскую наживку. Не потому ли «новые украинцы» запретили преподавание русской литературы в украинских школах и наводнили книжные рынки литературой, подобной «творению» Бойко?
Тем же способом Бойко пытается доказать, будто бы и Ленин целиком придерживался означенной традиции «русификаторства», «никогда не разлучался с идеей единой и неделимой России и российского гегемонизма». Такие «утверждения» являются ни чем иным, как грубым поклепом. Широко известно, что именно В. И. Ленин поставил в плоскость не только теории, но и практической политики право каждой нации на самоопределение. О том, что такое право было целиком реальным, свидетельствует хотя бы отделение Польши и Финляндии.
Ленин отстаивал идею федеративного устройства советского многонационального государства и уделял пристальное внимание разработке тех государственных принципов, на которых создавался Союз ССР. Именно Ленину принадлежит известный призыв: «Не бойтесь признать свободу отделения всех этих наций. Не насилием надо привлекать другие народы к союзу с великороссами, а только действительно добровольным, действительно свободным соглашением, НЕВОЗМОЖНЫМ без свободы отделения» [16, т. 32, с. 7]. Потому что, подчеркивал В. И. Ленин, «чем свободнее будет Россия, чем решительнее признает наша республика свободу отделения невеликорусских наций, тем сильнее ПОТЯНУТАЯ к союзу с нами другие нации, тем меньше будет трений, тем реже будут случаи действительного отделения, тем короче то время, на которое некоторые из наций отделятся, тем теснее и прочнее — в конечном счете — братский союз пролетарско-крестьянской республики российской с республиками какой угодно иной нации».
Такова правда о взглядах В. И. Ленина на национально-государственное строительство Советского Союза. И чтобы на фоне этой правды прибегать к неприглядной лжи, как это делает Бойко, нужно быть целиком ослепленным зоологической ненавистью. Эта ненависть не позволяет правильно оценить роль Коммунистической партии и другим буржуазно-националистическим «теоретикам», в частности М. Стахиву. Данные о национальном составе РКНПб), ее организационном построении, которые он приводит в своих работах, должны, по мысли автора, убедить читателя в том, что эта партия «со всех сторон» была чуждой украинскому народу. В составе партии, как пишет Стахив, «было мизерное меньшинство лиц, которые считали себя украинцами», «ее центр, который решал всю политику, пребывал в чужой стране — Московии» и, наконец, «до лета 1918 года эта партия не имела на Украине для своих местных губернских организаций единого краевого центра».
Ослепленный ненавистью к большевикам, Стахив не замечает, что его «аргументы» порождают неразрешимый с позиций буржуазного национализма парадокс: Как большевистская партия с такой «малочисленной прослойкой» украинских коммунистов и «несовершенной организацией» сумела повести за собой украинский народ, другие окраинные народы России и превозмочь объединенные силы иностранных интервентов и внутренней контрреволюции?
Дать правдивый ответ на этот вопрос означало бы признать, что большевики были единственной революционной партией интернационалистов, которая отражала коренные интересы трудящихся всех наций и народностей, а ее ленинский Центральный Комитет был действительным штабом революции.
Признать эту истину могут лишь немногие противники коммунизма. К такой редкой категории людей можно отнести Н. Бердяева. Вот, что он писал по этому поводу в работе «Истоки и смысл русского коммунизма»: «В 1918 г., когда России грозили хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному опыту, а не к одному разрушению». И далее: после Февральской революции «большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать новое». «Только большевизм, — замечает Бердяев, — оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям» [31].
Одним из тех, кто предпринял попытку осмыслить уроки Октября с позиций западной «советологии», является оуновский теоретик Анатолий Каминский. В 80-е годы, в разгар «холодной войны» он опубликовал в оуновском журнале «Сучасність» ряд статей [32], целью которых было совершенствование подрывной антисоветской деятельности, что на языке наших недругов звучит как совершенствование стратегии и тактики «национально-освободительной борьбы». Разделяя взгляды Донцова, Стецка и других ультраправых авторитетов украинской антисоветской эмиграции на «социалистическую деградацию» лидеров Центральной рады как одну из важнейших причин краха «украинской революции» 1917 года, Каминский сожалеет, что «Антибольшевистский блок народов (АБН) возник, видите ли, слишком поздно — в конце Второй мировой войны, тогда как «украинской революции» его недоставало уже в 1917 году».
Свои выводы оуновский «теоретик» пытается усилить историкофилософским анализом причин, которые вызвали «украинскую национальную революцию» и привели ее к поражению. За основу своего «исследования» он взял писания Е. Бернштейна, М. Джиласа и других ренегатов, а также таких «респектабельных» «советологов», как Д. Дан, Х. Сетон-Уотсон, Л. Кочен.
Следуя за своими идолами, Каминский объединяет Февральскую буржуазно-демократическую и Октябрьскую социалистическую революции в одну им придуманную «селянскую революцию», которую-де начали украинцы, проходившие военную службу в Петрограде, и подхватили селяне на Украине.
К сожалению, в эту же крайность, правда, с иными политическими целями впали некоторые «теоретики» ныне здравствующей Социалистической партии Украины. Не заметив коренной разницы между двумя революциями 1917 года и пренебрегая величием Октября, коренным образом изменившего жизнь трудящихся Украины, сделавших их хозяевами своей судьбы, они предложили провести 1997 год под знаком 80-летия «национально-демократической революции на Украине».
Националистические шатания партии А. Мороза, проявившиеся 10 лет тому назад, вылились в союз с «оранжевыми», являющимися орудием американо-натовских глобалистов по закабалению Украины.
В чем же секрет успеха Советской власти в борьбе с украинской контрреволюцией?
Большинство политиков украинского национализма, в том числе и современных «национал-демократов», главные причины поражения буржуазно-националистической контрреволюции в Украине видят вне украинского общества — во вмешательстве Москвы, «в коварстве» большевиков. Однако, даже среди лидеров национализма бывают и такие, которые говорят правду.
