Негативное отношение танкистов к происходившему в течение 11 и 12 февраля скорее всего объясняет их поведение на следующий день. 13 февраля польскому батальону была поставлена задача спуститься с высоты 660, которую он занимал, и, не дожидаясь атаки националистов, захватить их позиции на горе Похарес. Для проведения этой атаки батальону придавались остатки танков Петрова. Поляки должны были спуститься метров на 150–200 со своей горы, по грязи выйти на дорогу, потом по заросшему склону подняться на противоположную гору и завязать ближний бой, поддерживаемые орудиями вышедших на эту дорогу танков. Между противоборствующими позициями было порядка 1,5 километров. [103]
Ровно в 10 часов утра батальон начал наступление под шквальным огнем противника. По сообщению поляков, франкисты использовали в организации контратак, сдерживавших их наступление, итальянские пулеметные танкетки «Ансальдо». К двум часам дня полякам удалось в некоторых местах достичь вершины занимаемого врагом холма, однако под плотным огнем с кончающимися патронами они были вынуждены залечь, не дойдя до вражеских окопов.
В этот момент наши танки не спеша выехали на позицию начала атаки в двух километрах от места боя. Они попали под незначительный артиллерийский обстрел, и, хотя потерь не было, повернули назад. К 17:00 поляки преодолели последние метры и завязали рукопашный бой, но без танковой и артиллерийской поддержки были так вымотаны, что не выдержали и побежали назад на свои позиции. Даже там они не могли остановиться и по горам бросились дальше в сторону шоссе на Арганду, преследуемые по пятам франкистами. К этому моменту танки опять вышли в атаку, но, узнав, что поддерживать уже некого, лишь помогли итальянцам и анархистам из пятой бригады выбить франкистов из польских окопов. После этого боя одна из лучших республиканских частей – «батальон Домбровского» – была практически уничтожена.
Действия советских танков на этом участке фронта 13 февраля в наших отчетах стараются по возможности обходить. Иногда бой 13 февраля объединяют с боем 12 февраля, иногда о нем просто совсем умалчивают. [104] Информация сохранилась лишь в приложенной к отчету о деятельности танковой бригады в Харамской операции схеме и в небольшом отчете, составленном по окончанию боя. [105] Можно представить мотивы поведения наших танкистов. Они видели, что их гонят на узкую дорогу под прямой огонь батарей ПТО – тех же самых, которые столь эффективно обстреливали их в течение последних дней. Развернуться на этой дороге было нельзя. Пехотинцы, посылаемые в самоубийственные атаки по поддержки танков, в бой обычно не шли. После трех попыток бессмысленного уничтожения танкового батальона руками собственного начальства возникал соблазн повторить действия пехоты. Тем более один раз прошлой ночью это уже сошло с рук. Жертвой такой политики и пал польский батальон. Можно предположить, что отношения майора Петрова с начальством XI и XII бригад после этого окончательно испортились, и он был от греха подальше переброшен к Мората-де-Тахунья, к остальным танкам бригады. В отчете бригады о боях у Арганды об этом написано максимально дипломатично: «Ввиду больших потерь батальона, понесенных в этот день в атаке у Арганды, и необходимости более правильного использования подразделения в дальнейших боях, батальон Петрова 13.02.1937был присоединен к 2 батальону бригады в Мората де Тахунья».
Бои танкового батальона майора Петрова 11–13 февраля под Аргандой (вместе с контрударом батальона Домбровского 12–13 февраля) были одной из первых в отечественной практике попыток нанесения контрудара танковым подразделением с целью остановки прорыва противника. Результаты этого опыта можно признать двоякими. С одной стороны, действия республиканского командования достигли своих целей. Франкисткий удар был остановлен. Враг был вынужден перейти от серии молниеносных ударов в глубину обороны к ее постепенному прогрызанию. Это давало возможность подтягивания резервов и маневра ими. Жертвы танкистов и поляков были не напрасными, они оправдывались военной необходимостью. С другой стороны, полученный результат был следствием не продуманных шагов, а осторожности действий франкистского генерала Варелы. Столкнувшись с сопротивлением, он начал принимать все возможные меры к обороне переправившихся частей, закреплению на захваченном плацдарме – и безнадежно упустил решающий момент. Реально он имел перед собой лишь полторы бригады пехоты, один батальон танков, некоторое количество артиллерии и остановился лишь потому, что для него риск не рассчитать силы врага и получить неожиданный удар перевешивал призрачную цель операции. Отсутствие оперативной разведки вело к тому, что Варела воевал с закрытыми глазами.
То же можно сказать и о республиканском командовании. Но его слепота, боязнь потерять время и понимание отставания от противника, наоборот, подталкивали к максимально быстрым, необдуманным шагам.
Сначала пробовалось одно, оно не получалось, потом наспех организовывалось другое – и так далее. Главное же – не хватало времени на продумывание своих шагов на пару ходов вперед. Это вело к проведению необдуманных действий, падению организованности и росту хаоса. Последнее еще больше сокращало возможность продумывания и увеличивало количество ошибок управления.
Хаос в такой ситуации особенно очевиден исполнителям приказов. Глупость и нерасторопность начальников при подавляющем преимуществе врага деморализует солдат, (каждый из отданных приказов оспаривался майором Петровым с рациональной точки зрения; после атаки выжившие поляки доложили командованию все, что они думают о произошедшем). [106] А это всегда ведет к падению дисциплины, увеличивает разложение частей и способствует развалу фронта.
Примерно с 13 февраля началась новая фаза боев у реки Харамы. Франкистские войска изменили тактику. Они не стремились прорвать республиканскую оборону быстрым ударом, а начали ее медленно прогрызать. Республиканцы же подводили все новые и новые резервы и маневрировали имеющимися силами. [107] Об ударах в строну Арганды и бое батальона Домбровского уже говорилось. Здесь бои шли за три высоты: 640, 660 и 680. [108] Второй удар войска Варелы наносили от моста близ Сан-Мартин-де-ла-Вега [109] в строну Мората-де-Тахунья. Тринадцатого февраля в нем по одним источникам [110] принимало участие 20 тысяч человек пехоты при большом количестве танков «Ансальдо», орудий ПТО и другой артиллерии. По другим источникам, в наступлении участвовало 15 тысяч человек пехоты при 80 танках и при поддержке 80 орудий. [111] Это примерно 2/3 пехотных подразделений, 4/5 артиллерии и все танки, находившиеся на тот момент на Харамском плацдарме. Противостояли им на этом участке XI, [112] XIV [113] и XV [114] интербригады – «в каждой бригаде было около 1000 штыков уставшей от боев пехоты». [115] Поддержку им оказывали части 3-го батальона броневиков и 3-й танковый батальон, расположенный в Мората-де-Тахунья.
В течение дня на этом участке франкисты организовали до пяти атак, стремясь оттеснить республиканцев с господствующих высот, прежде всего Кудайрон и Пингаррон. Это позволило бы им с высоты обстреливать республиканские позиции артиллерией, в которой они имели полное превосходство за счет нормальной доставки снарядов.
Бой начался очень рано, еще в 7 часов, в тумане, после сильной авиационной и артиллерийской подготовки по переднему краю обороны республиканцев. В десять часов воспоследовала первая контратака республиканцев, которые, пользуясь преимуществом в высоте, хотели затормозить наступление противника и постараться сбросить его с плацдарма. Бои шли на фронте около 1012 километров на холмистой, разбитой дождями местности. Нехватку артиллерии республиканцы пытались скомпенсировать танковыми атаками. Но танки не могли наступать фронтом, а только колоннами по плохим горным дорогам, размытым дождями.
«В этом деле 13 февраля батальон перешел в атаку, а артиллерия нет, подбито 4 танкетки, причем пехота не шла. Противник открывал ураганный огонь артиллерийской батареи исключительно по танкам, и снаряды попадали по пехоте, и пехота откатывалась. Танки были предоставлены себе и под сильным огнем отходили, ибо территория, занятая танками, не закреплялась пехотой». [116]
Отчет танковой бригады называет недостатки, которые, несмотря на удачное положение республиканцев по отношению к противнику, не позволили отогнать его к переправе. Это – слабая организация, отсутствие системы управления, разрозненность артиллерии и отсутствие у нее снарядов, отсутствие ручных пулеметов, «а главное – единого командования». [117] Последнее вело к тому, что разрывы республиканской обороны происходили на стыках бригад.
Первый разрыв был между пятой анархистской и одиннадцатой, только подошедшей в этот день. [118] Чрезвычайно опасным был и разрыв между XI и XV англоязычной бригадой. Если посмотреть на карту, то границей этих бригад служит глубокая лощина, по дну которой протекает небольшая речка или ручей, а также выступающие далеко вперед отроги горы Похарес и высоты 680. Разрыв между этими двумя бригадами в перспективе приводил к полуохвату XV интербригады, которая к тому же оказывалась под обстрелом прямой наводкой – как в лоб с Похареса, так и в тыл с вершины 680. Крайне затруднялся подвоз припасов и вывоз раненых в тыл. Если бы XV интербригада, находящаяся на плато, покрытом оливковой рощей, подавала назад, то создавались бы предпосылки для захвата Мората-де-Тахунья и развала всей обороны.
