Различие в характере северного и южного народонаселения обозначается приметно в источниках нашей истории: иностранцы-современники хвалят храбрость дружин Южной Руси; они отличались стремительностью в нападениях, но не отличались стойкостию. Противоположные отзывы встречаем о населении Северной Руси: оно не любит вообще войны, не отличается стремительностию натиска; но где нужно стать крепко и защищаться, там оно неодолимо; здесь, на севере, образовался тот русский воин, которого, по известному выражению, можно убить, но не сдвинуть с места. Северное русское народонаселение, как сказано, не отличается в истории порывистыми движениями; в поведении его мы замечаем преимущественно медленность, осторожность, постоянство в достижении цели; обдуманность, медленность, осторожность в приобре-тении, стойкость в защищении приобретенного. Соответственно характеру народонаселения все на севере принимает характер прочности. О дружинах южных летописец говорит, что они храбро бились с врагами и расплодили Русскую землю. Таково точно назначение старой, Южной Руси: расплодить, распространить Русскую землю, наметить границы.
Но Руси Северной выпал удел — закрепить приобретенное, связать, сплотить части, дать им внутреннее единство, собрать Русскую землю. И вот князья Северной Руси являются полными представителями своего народа, превосходно выполняют назначение Северной Руси. В их поведении мы не замечаем того блеска, какой видим в поведении князей-витязей Юга, смотревших на битву как на суд Божий и при всяком споре прибегавших к этому суду. Северные князья-собственники не любят решать споров своих оружием, прибегают к нему только в крайности или тогда, когда успех несомненен; но от неверной битвы не любят ставить в зависимость того, что приобретено, промышлено долгими трудами. Южные князья прежде всего думают, как бы в битве взять свою часть; северные князья прежде всего думают, как бы без неверной битвы получить пользу для своего владения. Все они похожи друг на друга; в их бесстрастных ликах трудно уловить историку характеристические черты каждого; все они заняты одною думою, все идут по одному пути, идут медленно, осторожно, но постоянно, неуклонно; каждый ступает шаг вперед пред своим предшественником; каждый приготовляет для своего преемника возможность ступить еще шаг вперед.
Благодаря этой неуклонности, постоянству в стремлениях северных князей великая цель была достигнута: родовые княжеские отношения рушились, сменились государственными; в княжеских договорах, завещаниях, мы видим ясно постепенность этой смены, пока наконец в завещании Иоанна IV удельный князь становится совершенно подданным великого князя, старшего брата, который носит уже титул царя. Это главное, основное явление — переход родовых отношений между князьями в государственные — условливает ряд других явлений. Господство родовых отношений между князьями имело, как необходимо следует ожидать, могущественное влияние на весь общественный состав Руси, имело могущественное влияние городов на положение дружины: когда родовые отношения между князьями начали сменяться государственными, то эта смена должна была отозваться во всем общественном организме, должна была повлечь изменения и в быте городов и в положении дружины. Отсюда ясно, что великие князья Московские в своих государственных стремлениях должны были встретить сопротивление не со стороны одних князей-родичей, но со стороны всего того, что получило свое бытие или по крайней мере поддерживалось родовыми княжескими отношениями.
Здесь первое место занимает привычка дружинников переходить от одного князя к другому, которую они приобрели в то время, когда Землею владел нераздельно целый род княжеский, и которую они должны были потерять, когда явилось единовластие. Не имея теперь возможности переходить от одного князя к другому в Русской земле, многие из дружинников считали себя вправе отъезжать к чужим государям. К этим противогосударственным стремлениям дружинников присоединились еще противогосударственные стремления потомков прежних князей, которые продолжали питать вражду к новому порядку. Борьба со всеми этими стремлениями и была причиною тех печальных явлений, которые имели место в царствование Иоанна IV. Во время этой борьбы Иоанн IV задал вопрос одному из самых ревностных приверженцев старины, князю Курбскому: «Что лучше — настоящий ли порядок вещей, когда государство успокоилось, пришедши в порядок при едином государе, или прежнее время, когда усобицы терзали Землю?» На этот вопрос отвечал не Курбский: на него отвечала вся Земля, все Московское государство. Но прежде, нежели обратимся к этому ответу, скажем несколько слов о тех обстоятельствах, при которых произошла великая перемена в жизни русского общества, и о следствиях этой перемены во внешних отношениях.
Мы видели, что Русское государство, основанное на границе Европы с Азиею, должно было вести постоянную борьбу со степными варварами. От половины IX века до 40-х годов XIII в этой борьбе не было перевеса ни на стороне кочевых орд, ни на стороне славянских племен, объединенных под именем Руси. Печенеги и за ними половцы наносят иногда сильные опустошения Приднепровью; но за то иногда и русские князья входят в глубь степей их, за Дон, и пленят их вежи. Но от 40-х годов XIII века до исхода XIV берут перевес азиатцы, в лице монголов. Не имея тех прочных основ государственного быта, какими обладала Северная Русь, Южная Русь после монгольского опустошения подпала под власть князей Литовских. Это обстоятельство не было гибельно для народности южнорусских областей, потому что литовские завоеватели приняли русскую веру, русский язык — все оставалось по-старому; но гибельно было для русской жизни на Юго-Западе соединение всех литовских владений с Польшею вследствие восшествия на польский престол Литовского князя Ягайла. С этих пор Юго-Западная Русь должна была вступить в борьбу с Польшею за свою народность, основою которой была вера; успех этой борьбы, возможность для Юго-Западной Руси сохранить свою народность условливались ходом дел в Северной Руси, ее самостоятельностию и могуществом. Монголы опустошили значительную часть Северной Руси, наложили дань на жителей, заставили князей брать от своих ханов ярлыки на княжения.
Так как для нас предметом первой важности была смена старогопорядка вещей новым, переход родовых княжеских отношений в государственные, от чего зависело единство, могущество Руси и перемена всего внутреннего порядка, и так как начало нового порядка вещей на Севере мы замечаем прежде монголов, то монгольские отношения должны быть важны для нас в той мере, в какой содействовали или препятствовали утверждению этого нового порядка вещей. Мы замечаем, что влияние монголов не было здесь главным и решительным. Монголы остались жить вдалеке, заботились только о сборе дани, нисколько не вмешиваясь во внутренние отношения, оставляя все, как было, следовательно оставляя в полной свободе действовать те новые отношения, какие начались на Севере прежде них. Ярлык ханский не утверждал неприкосновенным на столе ни великого, ни удельного князя, он только обеспечивал волости их от татарского нашествия; в своих борьбах князья не обращали внимания на ярлыки: они знали, что всякий, кто свезет больше денег в Орду, получит ярлык преимущественно пред другими и войско на помощь. Независимо от монголов обнаруживаются на Севере явления, знаменующие новый порядок, — именно ослабление родовой связи, восстание сильнейших князей на слабейших мимо всех родовых прав и счетов, старание приобрести средства к усилению своего княжества на счет других; монголы в этой борьбе являются для князей только орудиями.
Когда борьба кончилась усилением одного княжества на счет всех других, то новое государство пользуется своим единством и силою для того, чтобы победить монголов и начать наступательное движение на Азию. С другой стороны, усиление Северной Руси вследствие нового порядка вещей условливает успешную борьбу ее с королевством Польским, постоянною целию которой становится соединение обеих половин Руси под одною державою; наконец, соединение частей, единовластие, окончание внутренней борьбы дает Северной Руси, или Московскому государству, возможность войти в сношения с европейскими государствами, приготовлять себе место среди них. В таком положении находилась Русь в конце XVI века, когда пресеклась Рюрикова династия.
В прошлых беседах я упоминал о том главном явлении нашей истории, что племена славянские, поселившиеся изначала на западе, выселялись постепенно на восток; следовательно, историку русскому при объяснении явлений отечественной истории никак не должно упускать из виду этого важного обстоятельства, этого постепенного заселения диких, пустынных стран. Но обыкновенное явление, сопровождающее всегда колонизацию, есть борьба, которую должны выдерживать колонисты с прежним варварским населением: отсюда и в нашей истории эта постоянная борьба с жителями степей. Но мало того: для государства, которое образовалось с помощию колонизации населения, необходимо предстояла борьба с другим элементом, полуварварским, ибо некоторые передовые отряды населения, вдавшегося все глубже и глубже в пустыню, дичают уже по тому самому, что, оторвавшись от государства, находятся в ближайших сношениях с дикарями. Отсюда русскому обществу, которое образовалось посредством колонизации, необходимо было выдержать сильную борьбу, с одной стороны, с азиатскими кочевыми ордами, с другой — с теми одичалыми передовыми отрядами, которые хотя иногда сами оказывали большую помощь государству, ратуя против степных кочевников, но вместе с тем, будучи полудикарями, враждебно смотрели на установление государственного порядка и со своей стороны не менее азиатских орд причиняли бедствия юному государству.
