Попытки сделать сенсацию из разработки, датированной 15 мая 1941 г., призваны по сути дела отвлечь внимание от другого документа - "Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и на востоке на 1940 и 1941 годы" от 18 сентября 1940 г. Этот документ был подписан наркомом обороны Тимошенко, начальником генштаба Мерецковым, утвержден Сталиным (14 октября 1940 г.) и являлся как раз той основополагающей директивой, которой руководствовалась Красная Армия.
Но прежде чем обратиться к этому плану, укажем еще на один недостойный прием, который используют авторы, пытающиеся доказать, что Советский Союз готовил нападение на Германию, - преднамеренное искажение военной доктрины СССР того периода. Пытаясь представить РККА в качестве армии агрессии, они постоянно цитируют слова из ее полевого устава (ПУ-39) о том, что Красная Армия - это "самая нападающая из всех когда-либо нападавших армий". Однако стоит заглянуть в устав, чтобы убедиться в сомнительном характере данного "аргумента". В уставе проводится идея активной обороны, а отнюдь не агрессии. В нем говорится: "На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит сокрушительным ударом всей мощи своих вооруженных сил ... Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Кресть-янская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий"{127}-{128} (курсив мой. О.В.).
Идея быстрого перехода от обороны в наступление, но никак не агрессии против других стран, определяла военную доктрину Красной Армии. Ее главная установка заключалась в том, чтобы в случае нападения сдержать противника на границе, разгромить вражескую армию вторжения в приграничных боях, перенести боевые действия на территорию противника и, развернув наступление, нанести ему окончательное поражение в его собственном "логове". Эта установка предельно ясно изложена в плане от 18 сентября 1940 г. В нем черным по белому записано, что война может начаться в результате нападения на СССР Германии и ее союзников, и высказывалось предположение, что главный удар будет нанесен вермахтом с территории Восточной Пруссии по двум направлениям - на Ригу и на Минск. Задачи Красной Армии в случае войны определялись следующим образом: "активной обороной прочно прикрывать наши границы в период сосредоточения войск" и сковать основные силы противника. По завершении сосредоточения советских войск нанести ответный удар (в зависимости от конкретной политической обстановки) на направлении Люблин - Краков - верхнее течение р. Одер либо в Восточной Пруссии. Ни слова о том, что инициативу развязывания войны СССР может взять на себя, в плане нет{129}.
Та же установка лежала в основе нового варианта плана стратегического развертывания Красной Армии, подготовленного генштабом И марта 1941 г., который отличался от плана 18 сентября 1940 г. в основном лишь тем, что определял в качестве главного направления вероятного удара вермахта в случае "вооруженного нападения Германии на СССР" южное - с территории "генерал-губернаторства" на Киев с целью захвата Украины{130}. Данный вариант плана, как и вариант, датированный 15 мая 1941 г., не был подписан командованием Красной Армии и не был утвержден Сталиным.
Не содержат никаких указаний на агрессивные замыслы СССР в отношении Германии и ее союзников не только оперативные планы стратегического звена РККА, но и оперативные планы военных округов, армий и дивизий{131}.
О том, что идея активной обороны и быстрого перехода из нее в контрнаступление не только накануне войны, но и в первые ее дни продолжала определять мышление советского политического руководства и командования РККА, свидетельствуют также директивы No 2 и No 3, направленные в войска из Москвы 22 июня 1941 г.{132} Отметим также, что директива No 2, предписывавшая уничтожить вражеские силы, вторгшиеся на советскую территорию, категорически запрещала Красной Армии до особого распоряжения переходить наземными войсками границу, а директива No 3 прямо свидетельствовала о том, что советская сторона руководствовалась в своих действиях не разработкой от 15 мая 1941 г., а планом от 18 сентября 1940 г. Авторам же, пытающимся доказать, что в оперативном мышлении советского командования якобы начисто отсутствовало понятие "оборона", чтобы убедиться в обратном, стоит ознакомиться с материалами совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940 г., на котором обсуждались принципиальные вопросы строительства Красной Армии, ее стратегии и тактики{133}.
Международное положение и обстановка на театрах военных действий (апрель-май 1941)
Почему выдвижение дополнительных частей Красной Армии на запад началось 13 мая 1941 г.? Этот вопрос заслуживает особого внимания, поскольку позволяет составить представление о том, как оценивало советское правительство ситуацию в мировой политике и события на театрах военных действий. Он затрагивает и другую проблему, вызывающую дискуссии среди историков: надеялся ли Сталин, что Гитлер еще может повернуть на запад и до нападения на СССР предпринять "бросок через Ла-Манш"?
Полагая, что Германия вряд ли решится выступить против СССР, пока будет связана на западе, советское руководство считало, что германо-советскому столкновению, если ему все же суждено случиться, будет предшествовать один из двух возможных вариантов развития событий: активизация боевых действий немцев против Англии с целью добиться ее капитуляции либо достижение англо-германского компромисса. Первый вариант, с точки зрения интересов СССР, был предпочтительным, поскольку давал Москве выигрыш времени. Ввиду же непредсказуемости исхода германо-британской войны и дальнейшего развития ситуации, в том числе в случае поражения Англии (перед странами Тройственного пакта неизбежно встала бы проблема раздела и "освоения" "британского наследства"), могло вообще случиться такое, что Германии пришлось бы надолго отказаться от своих агрессивных замыслов в отношении СССР.
В оперативном плане у Германии имелась возможность добиться "развязки" на западе, т.е. переломить ход войны против Великобритании в свою пользу. Однако Москва не связывала эту возможность с германским десантом на Британские острова. Для проведения десантной операции немцам необходимо было добиться превосходства над англичанами на море и в воздухе. Ни первого, ни второго им достичь не удалось. Уже в начале марта 1941 г. советскому правительству по разведывательным каналам стало известно, что Гитлер отказался от планов вторжения в Великобританию{134}. Поэтому дезинформационная акция Берлина, преследовавшая цель представить действия Германии весной - в начале лета 1941 г. как подготовку операции "Морской лев"{135}, не могла ввести Москву в заблуждение.
Добиться перелома в войне против Англии Германия могла только одним способом, - нанеся вместе с итальянцами удар по британским позициям в Средиземноморье (Гибралтар, Мальта, Крит, Кипр) и на Ближнем Востоке - в Египте, Ираке и Палестине, т.е. в регионе, являвшемся ключевым звеном Британской колониальной империи. Германо-итальянская победа над англичанами на Ближнем Востоке при одновременном захвате японцами Сингапура, чего в марте апреле 1941 г. требовали от Токио Берлин и Рим{136}, поставила бы Лондон перед угрозой утраты Индии и других колониальных владений в Азии и Восточной Африке. Великобритании был бы нанесен сокрушительный удар, от которого она уже вряд ли смогла бы оправиться.
Идея перенесения центра тяжести войны против Англии в Средиземноморье и на Ближний Восток зимой 1940 - весной 1941 г. имела широкое распространение в Берлине. На этом настаивало, в частности, командование германских военно-морских сил{137}. Эту идею разделяли влиятельные круги в министерстве иностранных дел Германии, в том числе Риббентроп{138}. Прямо заинтересован в этом был главный военный союзник Гитлера - Б. Муссолини{139}. Германо-итальянского удара в Средиземноморье и на Ближнем Востоке опасались и сами англичане, считая его наиболее вероятным{140}. Нельзя не отметить, что в исследованиях по истории второй мировой войны, вышедших из-под пера некоторых бывших генералов вермахта, отказ Гитлера от решительных действий на Ближнем Востоке весной - в начале лета 1941 г. был впоследствии однозначно расценен как стратегическая ошибка, имевшая роковые последствия{141}.
Ситуация, сложившаяся в апреле - мае 1941 г., свидетельствовала о реальной возможности смещения центра тяжести германской экспансии в район Средиземноморья и на Ближний Восток. С захватом Балкан Германия и Италия получили стратегический плацдарм, с которого угрожали позициям англичан в Восточном Средиземноморье. В апреле 1941 г. в Северной Африке экспедиционный корпус генерала Э. Ромме ля добился серьезных успехов и быстро продвигался к границам Египта. В самом Египте нарастали капитулянтские настроения. Король Фарук I начал тайные переговоры с Берлином{142}. В это же время великий муфтий мусульман М.А. эль-Хуссейни при поддержке Берлина и Рима приступил к подготовке антибританского восстания арабов в Палестине, Трансиордании и других странах Ближнего Востока{143}. Германское правительство в срочном порядке заключило с вишистской администрацией, удерживавшей под своим контролем Сирию, соглашение о сотрудничестве на Ближнем Востоке, направленном против англичан{144}. Одновременно немцы начали консультации с Кабулом с целью подключения Афганистана к действиям против англичан в Индии и создания "оси" Берлин - Багдад - Кабул{145}. В Германию прибыл лидер индийских националистов С.Ч. Босе (с согласия правительства СССР он тайно проследовал через советскую территорию{146}), начавший переговоры с Риббентропом и другими нацистскими деятелями о подготовке антибританского восстания в Индии{147}.
