Прекращение притока восточных монет не было порождено какими-либо внутренними причинами. Оно было результатом так называемого «кризиса серебра» на Востоке. Его объясняют как истощением и прекращением разработки наиболее богатых месторождений серебра, так и политическими событиями, распрями и войнами на Востоке. Чеканка серебряной монеты там почти повсеместно прекратилась в XI в.; ее место в обращении заняли имевшая кредитный, т. е. внутренний, характер медная монета и золото. Пригодной для вывоза на север монеты не стало.
Вес и качество серебра дирхемов не оставались неизменными в течение IX и X вв., когда они обращались в Восточной Европе. Возможно, что чеканка подражательных дирхемов в государстве волжских болгар в X в. была своего рода попыткой преодолеть расстройство весовых норм привычной монеты, необходимой для торговли с соседями на Западе, тем более, то при отсутствии собственных естественных запасов серебра в Поволжье сырьем для этой чеканки могли служить в основном сами восточные дирхемы. Трудно объяснить иначе эту переделку, не ставившую перед собой задачу создать новую монету, резко отличную от прежнего вида.
На Руси на перемены качества вновь приходившей монеты реагировали, изменяя определенным образом денежный счет, а временами и вовсе отказываясь от него и рассматривая монету как весовое серебро.
Рис. 20. Весы со складным коромыслом из могильника близ г. Люцина Витебской губ. Раскопки 1890–1891 г.
Здесь следует заметить, что было бы крайне неверным упускать из виду исторический характер развития денежного обращения, и для рассматриваемого периода русской истории видеть повсюду единый подход населения к монете и совершенно единообразное понимание ее платежной роли. Нет сомнения, что существовали не только зависевшие от уровня экономического развития местные (территориальные) различия и особенности в этой области, но и достаточно резкие различия социального порядка — в крупных центрах и на периферии, в городе и в деревне и т. д. Опираясь на доступный нам материал (клады, древние акты), мы имеем возможность отмечать лишь наиболее четко проявляющиеся существенные изменения в процессеформирования товарно-денежных отношений. В исторической литературе можно встретить утверждение, что в течение всего периода обращения дирхемов на Руси их рассматривали в основном не как платежные единицы — монеты, а лишь как одну из форм измельченного серебра и что платежи серебром-монетой производились только по весу. При этом указывают на ряд случаев, когда вместе с дирхемами в кладах находили миниатюрные чашечные весы (вроде так называемых «аптекарских») и гирьки. Пользуясь ими, несомненно, взвешивали монеты, но как и для чего? Ведь именно монета из драгоценного металла вообще немыслима без строгого учета и поверки ее веса — особенно в тех случаях, когда в обращении находятся сходные по внешнему виду, но разновесные монеты.
Дошедшие до нас вместе с древними монетами маленькие вески по своему виду и емкости ближе всего к хорошо известным монетным весам со специальными наборами гирек, которые имели широкое применение в торговой практике даже еще в XIX в. и предназначались исключительно для поверки веса монеты, но не для отвешивания ее. Кто-нибудь может возразить, что монетные весы XVII–XIX вв. располагали специальными наборами гирек — «экзагиев», т. е. весовых эталонов для монет различных достоинств, тогда как в кладах XI в. гирьки никогда не соответствуют весу единичных монет. Но поздние весы предназначались, в основном, для поверки высокоценной золотой монеты, юстировка (выверка веса) которой во все времена стояла очень высоко, а средневековая серебряная монета никогда не знала юстировки и чеканилась аль марко, т. е. в среднем, в расчете на выход определенного количества монет из определенного веса серебра; поэтому и поверять вес такой монеты можно только по навеске, т. е. по средней пробе, взятой из массы монет. Здесь подход такой же, как, скажем, при определении сортности зерна по навеске, в которой подсчитывается количество зерен. Прикинув, сколько монет уравновешивается той или иной гирькой, или двумя, тремя различными гирьками, поверяющий устанавливал, с какой монетой он имеет дело. Таким образом, присутствие весов и гирек в древних кладах по существу лишь служит лишним подтверждением того, что дирхемы для Древней Руси были монетами в основном смысле этого слова.
Рис. 21. Монетные весы менялы XVIII в. Голландия.
Высказывалось и такое мнение, что многочисленные клады дирхемов на Руси не являются в полном смысле памятниками ее экономики, а лишь служат свидетельством транзита через ее территорию, и что зарывание их «на торговых путях» имело будто бы чисто вынужденный характер в опасной обстановке путешествий через Русь восточных купцов, направлявшихся на Запад. Если сторонники этого странного мнения сравнят количество кладов, открытых на территории Руси и за ее западными рубежами, им ничего не останется, как признать, чтоо крайней мере, половина этих купцов зарывала свои сокровища по дороге, и весь вопрос сведется к тому, на какой день пути упрямым путешественникам предстояло это сделать… Однако в действительности дело обходилось без разбойничьих засад, погонь и прочей романтики, да и без самих восточных купцов; важная роль внутренней русской торговли в транзите восточной монеты на Запад бесспорна, а древние восточные авторы, хорошо знавшие Болгар, о подобных путешествиях почти ничего не сообщают.
Рис. 22. Монетные весы первой половины XIX в. Франция.
Если некоторая часть дирхемов, как считают, приходила в Прибалтику и Скандинавию даже своим путем, вовсе минуя Русь, то западные (польские, прусские) клады дирхемов приходится все-таки рассматривать в основном как прошедшие через Поволжье и собранные из монет, которые притекали непосредственно из русского обращения. Только таким образом эти монеты могли «захватывать» с собой на запад и редкие древнерусские монеты, болгарские дирхемысасанидскиедрахмы. Те и другие в данном случае играют роль своего рода «радиоактивных изотопов», позволяющих нам через века видеть, как перемещались некогда массы серебра на Руси. Клады русских находок нередко включают в себя типично русские предметы — монеты с ушками, обломки бытовавших здесь серебряных изделий, бусы и тому подобный местный материал. Нельзя исключать возможность и того, что некоторая часть восточных монет русских находок успела побывать в Западной Европе и уже оттуда вернулась на Русь. Ведь речь идет не о каком-то прямолинейном движении вроде полета пули, а об обращении монеты.
Византийские монеты. Очень редкими в денежном обращении Руси рассматриваемого периода были византийские серебряные монеты, чеканка которых в самой Византии была довольно ограниченной. Лишь в кладах конца периода обращения дирхема византийские серебряные милиарисии X — начала XI в. встречаются несколько чаще. На этих монетах чаще всего на одной стороне изображены два императора, другая занята надписью. Но известны довольно многочисленные находки кладов и отдельных экземпляров золотых византийских монет — номизм (солидов). Именно последние оказали влияние на создание типа древнейших русских золотых и серебряных монет периода наивысшего расцвета древнерусского государства, что после признания христианства господствующей религией на Руси и не удивительно. Но экономически этот замечательный раздел русской нумизматики теснейшим образом связан с длительным, периодом обращения восточной монеты на Руси.
Рис. 23. Византийские монеты. 1 — серебряныймилиарисий, 2, 3 — золотые номизмы (солиды) имп. Василия II и Константина VIII (976-1025).
Древнейшие русские монеты. В 1792 г. стала известна первая древнерусская монета — сребреник Ярослава, найденный собирателем в Киеве среди церковных привесок к иконе. Первая золотая монета князя Владимира была приобретена в 1796 г. тоже в Киеве, у солдата, хранившего ее как подарок матери. Она успела получить некоторую известность среди собирателей, прежде чем новый владелец потерял ее. Тем временем, еще в 1804 г. в Пинске нашли клад золотых византийских монет XI в. Среди двадцати монет, присланных находчиком в Эрмитаж, было несколько золотых монет Владимира. Никакого понятия о научном значении кладов тогда не существовало; отделив 8 «не представлявших интереса» дублетов, в коллекцию византийских монет вложили только 12, среди которых находились и 4 монеты Владимира. Принадлежность этих монет к Пинскому кладу удалось установить только недавно.
В конце 20-х гг. XIX в. появилось еще несколько монет: две серебряных монеты Владимира нашли в Борисполе на Украине, и по одной — на Цимлянском городище (древний Саркел — Белая Вежа) и в Польше — в составе Ленчицкого клада; еще несколько монет Владимира и одна Ярослава оказались у собирателей — без данных о происхождении. Они вызывали все больший интерес, и вскоре разгорелись споры относительно их принадлежности. Признанные авторитеты в области нумизматики считали их болгарскими или сербскими. В 1852 г. был найден ставший знаменитым Нежинский клад — около 200 серебряных монет, который и решил спор не в пользу «авторитетов». В настоящее время может быть установлена принадлежность к этому кладу около сотни сохранившихся монет. В 1876 г. разошелся по рукам собирателей еще один клад, найденный в Киеве. О последней крупной находке — Митьковской, сказано выше.
