Николай Ковалевский - Всемирная военная история в поучительных и занимательных примерах

В Фивах граждане тоже радовались победе Эпаминонда над спартанцами при Левктрах. Но фиванцы не были бы греками и демократическим городом-государством, если бы вскоре не сменили радость на гнев. Эпаминонд был обвинен в чрезмерной осторожности действий после Левктр и самовольном продлении своих полномочий полководца на четыре месяца. Ему грозила смерть.

Речь полководца на суде была твердой: «Что ж, я умираю за то, что благополучно предводительствовал вами в Лаконии! Я умираю за ваши победы и за возвышение вашего могущества! Сии-то преступления осуждают меня на смерть. Прошу сообщить о них потомству: напишите их на моем гробу. Я умру без сожаления, если вы пообещаете это сделать».

Эти слова заставили фиванцев одуматься, и Эпаминонд был прощен.

Во время нового похода фиванского войска против Спарты в сражении при Мантинее (362 г. до н. э.) жизнь Эпаминонда оборвалась. Он проявил неосторожность, сам вступив в бой, и один лакедемонянин нанес ему удар копьем. От сильного удара оно сломалось, и железный наконечник остался в груди полководца, извлечь его означало бы мгновенную смерть. Эпаминонд спросил у соратников, окруживших его, кто побеждает в сражении? Ему сообщили, что противник оставил поле боя. «Что ж, я умираю с той честью, что никогда не был побежден», — сказал Эпаминонд и велел выдернуть остаток копья из его тела.

С его смертью Фивы поспешили завершить войну подписанием мира. Сразивший Эпаминонда спартанский воин Антикрат был удостоен на родине особых почестей: он и его потомки были навсегда освобождены от уплаты налогов.

Длительные междоусобные войны ослабили Грецию, одновременно шел процесс разложения греческой рабовладельческой демократии. «Афинская республика, — писал историк, — упражнялась тогда в одних театральных представлениях… Место великих полководцев заняли великие стихотворцы, распевавшие приятности».

Известный оратор Демосфен говорил: «Слабость нашего правительства состоит во всенародности… В Афинах нет государственной тайны, но есть две кассы. Одна — театральная, которая очень обильно снабжена, другая — военная, которая наполняется с огромным трудом».

Демосфен особенно предостерегал афинян от опасности со стороны грозного соседнего царя Филиппа II Македонского. «Я боюсь не только Филиппа, — говорил он, — но и тех, кто его не боится». Обличительные речи Демосфена в адрес Филиппа получили нарицательное наименование «филиппик».

Оратор Демосфен принял участие в битве греков с Филиппом Македонским при Херонее (338 г. до н. э.). Он всячески ободрял своих соотечественников, но при первой же атаке противника побежал. Зацепившись платьем за куст терновника, он решил, что уже попал в руки неприятелей, и, упав, стал просить о пощаде…

Греки проиграли битву, хотя и не по вине Демосфена.

После смерти Филиппа Македонского Демосфен пытался поднять Афины на борьбу против его сына Александра. Но силы были неравны. Александр Македонский потребовал от афинян выдачи ему Демосфена и еще семерых его единомышленников. В ответ Демосфен написал басню об овцах, которые выдали волкам собак, уподобив себя и своих сторонников собакам, а Александра Македонского назвав матерым волком.

Услыхав эту басню, Александр засмеялся и отменил требование о выдаче.

Одним из последних видных политиков и полководцев независимых Афин был Фокион. Однажды в Народном собрании у него спросили:

— Когда ты посоветуешь нам начать войну с Македонией?

— Когда я увижу, что молодые люди готовы нести службу, богатые — платить налоги, а риторы — отказаться от утайки общественных денег.

Когда Филипп II Македонский (отец Александра Македонского) вторгся в Аттику, в армии афинян обнаружился большой беспорядок. Фокион, поставленный во главе войск, поражался, сколько много у него оказалось советчиков, одолевавших его наставлениями. «Великий Геракл! — воскликнул он. — Как много у меня стратегов и как мало бойцов!»

Филипп VII Македонский привел Грецию в зависимость, его сын Александр упрочил власть Македонии над эллинами. Однажды Александр потребовал у афинян кораблей, и те обратились к Фокиону, спрашивая у него, как быть. «Советую вам, — ответил тот, — или быть сильными, или дружить с сильными».

Однажды в Афинах кто-то пустил слух о смерти Александра Македонского. Ораторы в Народном собрании призывали немедленно взяться за оружие, чтобы свергнуть власть македонян. Только Фокион, сохраняя спокойствие и опасаясь тяжелых последствий ошибки, предложил не торопиться. «Если Александр мертв сегодня, — сказал он, — то будет мертв и завтра, и послезавтра». Двух дней оказалось достаточно, чтобы опасный слух не подтвердился.

Фокион пользовался уважением со стороны Александра Македонского, и однажды последний прислал афинянину в подарок 100 талантов. Фокион спросил доставившего эти деньги македонянина: «Почему из всех жителей Афин Александр выбрал именно меня?» — «Только тебя одного он считает достойным и честным», — ответил тот. Фокион вернул подарок со словами: «Пусть же он позволит мне не только считаться, но и быть таковым».

Фокион окончил свою жизнь в преклонных годах, уже после смерти Александра Македонского. По печальной традиции афинян он попал в опалу к Народному собранию и был осужден на казнь за одну из военных неудач.

Один из соратников Фокиона, осужденный вместе с ним, по дороге на казнь роптал и возмущался. «И ты недоволен, что умираешь вместе со мной?» — пошутил Фокион.

«О, Фокион, как ты несправедливо страдаешь!» — воскликнул кто-то из пришедших к месту казни. «Несправедливо, но вовсе не странно, — усмехнулся полководец, — ведь такой конец имели многие славные афиняне».

Пирр, царь Эпира (область на западе Греции) увековечил себя в истории «пирровой победой», ставшей синонимом слишком большой цены победы. В сражении с римлянами при Аускулуме (279 г. до н. э.) он добился успеха, но, увидев, сколь много его воинов погибло, произнес: «Еще одна такая победа, и я останусь без войска».

Впрочем, сам великий Ганнибал, оценивая свои потери в знаменитом сражении при Каннах, воскликнул: «Другой такой победы мне не надо!»

Пирр был племянником Александра Македонского и мечтал повторить его завоевания. Перед походом против римлян в Южную Италию он горел нетерпением. В числе его приближенных был ученик Демосфена Киней, который спросил царя:

— Каковы твои планы, Пирр?

— Если добьюсь победы в Южной Италии, отправлюсь покорять Сицилию.

— А потом?

— Если завоюю Сицилию, двинусь против…

И Пирр перечислил еще несколько объектов для нападения. «Что же за тем, царь?» — допытывался Киней.

— Затем будем жить в мире и спокойствии, проводить время весело и в дружеских беседах.

— В таком случае, — сказал Киней, — к чему эти войны, опасности, кровопролития, когда ты уже сейчас располагаешь всеми условиями, чтобы жить мирно и в спокойствии, проводить время в пирах?

Царь не стал отвечать на этот вопрос. Плутарх же дал такой ответ: «Пирр скучал, когда сам не чинил никому зла или когда ему никто не доставлял хлопот».

Не добившись победы над римлянами в Южной Италии, царь Пирр оправился покорять Сицилию. Но и там ему не сопутствовала удача.

Отплывая от острова, он оглянулся на него и с улыбкой сказал: «Какое поле для состязаний оставляем мы, друзья, римлянам и карфагенянам!»

Рим и Карфаген действительно скоро столкнутся в ожесточенной борьбе за Сицилию в 1-й Пунической войне.

Пирр погиб, воюя за Аргос. Мать воина, которого царь с мечом в руках преследовал по улице города, вмешалась в схватку: с крыши своего дома она обрушила на голову завоевателя тяжелую черепицу, от удара которой он через несколько минут умер.

Македония, населенная фракийцами, иллирийцами и другими родственными грекам племенами, возвысилась при Филиппе II — отце Александра Македонского. После победы при Херонее (338 г. до н. э.) Филиппу удалось добиться гегемонии в Греции, которую укрепил его сын Александр, открывший новую главу в истории войн и военного искусства.