Дальнейший путь Халида неизвестен. Как полагает большинство исследователей, он обогнул с юга Мертвое море и двинулся на север навстречу византийской армии, с которой столкнулся в субботу 29 джумады I/30 июля 634 г. [+65] у Аджнадайна, в 10 км севернее Бейт Джибрина [+66].
Несмотря на согласное свидетельство средневековых авторов, что Аджнадайн располагался между Рамлой и Бейт Джибрином, ряд обстоятельств заставляет усомниться в их осведомленности и правильности отождествления Аджнадайна с двумя Джаннабами [+67]. Это название встречается только в связи с данной битвой и никогда никем не зафиксировано как реальный топоним. Главное же, что маршрут движения основных сил мусульманской армии в обход Мертвого моря вызывает недоумение. Дж. Глабб объяснял маневр Халида тем, что византийцы намеревались, разгромив Амра б. ал-Аса в Южной Палестине, выйти к Акабе и отрезать мусульманскую армию от Аравии, поэтому Халид стремился перехватить их как можно раньше [+68].
Если верить сообщению о том, что нападение дамаскинцев на арьергард произошло 20 июля, а уже во второй половине пятницы 29 июля мусульманская армия стояла в Аджнадайне, то группе Халида — Абу Убайды пришлось бы за восемь дней пройти примерно 360 км, по 45 км в день, что возможно для всадников на конях или верблюдах, не обремененных обозом, и невероятно для армии с обозом и пехотой, как было в данном случае. Но даже если мы отвергнем дату Ибн Исхака и допустим, что у Халида было значительно больше времени для марша, все равно останется непонятным, зачем нужно было такое сложное движение: любой обходный маневр византийцев в сторону Акабы и даже на табукскую дорогу не представлял серьезной опасности, у арабов всегда за спиной оставалась степь, куда можно было отойти, не опасаясь преследования. Если же Халид стремился обеспечить господство над завоеванной частью Южной Палестины, то, уходя туда, он рисковал потерять более богатую область Южной Сирии. Единственное возможное объяснение, что Южная Палестина имела особое значение для Медины, и целью начального этапа завоеваний было овладение важнейшим для Хиджаза торговым путем на Газзу, — очень красиво, но ничем не подтверждается.
Вызывает сомнение в правильности локализации Аджнадайна в центре Палестины замечание ал-Азди и ал-Куфи, что, узнав о движении византийцев, Халид обеспокоился за Шурах-била, находившегося в районе Бусры [+69]. Это беспокойство можно понять только в том случае, если византийцы наносили удар из-за Иордана на восток, на Джараш или Амман. В этом случае мусульманские отряды оказались бы разом разделены и могли быть разгромлены поодиночке.
Объединенная мусульманская армия насчитывала в это время около 20 000 человек [+70]. Византийская армия, по самым скромным оценкам мусульманских источников, — 40 000, эту цифру можно считать преувеличенной, но, как ни странно, она фигурирует и в византийском источнике [+71].
Если верить ал-Азди и ал-Куфи (другие авторы не касаются диспозиции) [+72], мусульманская армия встретила противника не как беспорядочное сборище разноплеменных отрядов, а была сведена в боевые единицы, принятые военным искусством того времени: в центре стояла пехота (под командой Абу Убайды), фланги позиции охраняли четыре группы (левый и правый фланг — майсара и маймана, левое и правое крыло — джанах), кавалерия была выделена в особую группу, кроме того, имелся засадный отряд. Командовал армией Халид б. ал-Валид [+73].
Битву начали византийцы. После интенсивного обстрела, нанесшего мусульманам ощутимый урон, они атаковали сначала правый, потом левый фланг, но мусульмане устояли в рукопашной схватке. Когда наступательный порыв византийцев иссяк, Халид дал сигнал к контратаке. Гибель византийского командующего (в одних источниках — кубуклар, т. е. cubicularius-камердинер, в других — калафат) [+74] сломила боевой дух византийцев, они обратились в бегство, мусульманская конница преследовала и перебила множество бегущих.
В бою пало 1700 или 3000 византийцев [+75] (возможно, во втором случае учитывались и убитые при преследовании), 800 человек, взятых в плен, Халид приказал казнить [+76]. Потери мусульман называет только один источник, к тому же не пользующийся доверием, — "Завоевание Сирии" Псевдо-Вакиди — 475 человек, из которых 30 мекканцев, 20 ансаров и 20 химйаритов [+77]. Эта цифра, чудом сохранившаяся от первоначального текста среди массы поздних измышлений, видимо, не преуменьшена, так как потери разгромленной и бежавшей армии обычно больше, чем у победителей.
Тот же источник приводит одну любопытную дату — дату отправки донесения Халида Абу Бакру о победе (остальной текст не слишком достоверен): "четверг, когда прошли две ночи джумады второй". Второй день этого месяца приходился на среду, но если считать ночи после первого дня, то эта дата будет соответствовать 3 джумады II/четвергу 4 августа 634 г. Разрыв в три-четыре дня между битвой и донесением о ее результатах не должен удивлять, так как требовалось подсчитать своих убитых, провести раздел добычи и выделить из нее пятину.
Естественно возникает вопрос о причинах победы мусульманской армии, в которой не было профессиональных военачальников и которая, по существу, впервые была сведена воедино из разрозненных племенных и локальных отрядов и никогда до этого не действовала как единое целое в большом сражении.
С одной стороны, имелись причины, лежавшие вне самой мусульманской армии. Византийская армия, участвовавшая в этом сражении, вопреки свидетельствам источников обеих сторон, вряд ли насчитывала 40 000 человек, ибо для армии такой численности потеря 1700 убитыми и примерно 5000 ранеными (считая по три раненых на одного убитого) не настолько велика, чтобы сделать ее неспособной выдержать удар вдвое более слабого противника, но если силы обеих сторон в начале сражения были примерно равны, то такие потери меняли соотношение сил. К тому же против мусульман были посланы не лучшие византийские войска, к ним присоединилась городская милиция, выучка которой была не выше, чем у арабов. Наконец, гибель командующего, особенно если она произошла в переломный момент сражения, всегда тяжело сказывается на моральном духе войска.
С другой стороны, мусульманское войско, при всех его недостатках, имело стойкое ядро из 2 — 3 тыс. сподвижников пророка, сильных сознанием правоты своего дела, а порой и фанатическим рвением заслужить райскую награду ценой смерти в бою; наличие такого ядра помогло выдержать удары византийцев. Вторым преимуществом мусульманского войска была хорошая легкая кавалерия, которая нанесла сильный ответный удар и довершила разгром, преследуя противника. Не исключено также, что Халид как полевой командир превосходил византийского командующего, но гадать об этом бессмысленно.
Хотя битва при Аджнадайне и не была решающей с участием основных сил византийской армии, значение ее нельзя преуменьшать. Благодаря этой битве мусульмане уверились в своей способности побеждать грозных "румов", а, кроме того, значительно пополнили свое вооружение за счет трофеев.
Отдохнув и приведя себя в порядок, мусульманская армия возвратилась к Дамаску. По данным ал-Азди и ал-Куфи, на той же равнине Мардж ас-Суффар путь ей преградили византийцы: произошло короткое, но достаточно кровопролитное сражение [+78]. Само по себе повторение событий на одном и том же месте не представляет ничего невероятного: естественно, что дамаскинцы попытались дать бой на подступах к городу, и понятно, что эта равнина была наиболее удобным местом для этого. Подозрительно другое: это сражение датируется двенадцатым днем от конца джумады II, тем же днем, что и нападение на арьергард, в предыдущем одноименном месяце. Если это сообщение не ложно, то вторая осада Дамаска началась в двадцатых числах августа 634 г.
Радостная весть о победе при Аджнадайне застала Абу Бакра тяжело больным: 8 августа он помылся, его продуло, и началась сильная лихорадка, все более и более изнурявшая его. Родные и близкие предлагали позвать врача, но Абу Бакр отказывался от лечения. Почувствовав приближение кончины, он решил заранее подумать о преемнике, чтобы избавить общину от того кризиса, в котором она оказалась после кончины Мухаммада. Выбор его пал на Умара б. ал-Хаттаба, который все дни болезни руководил молитвой, а до этого, если верить многочисленным свидетельствам средневековых арабских историков, был его ближайшим советником. Своим предположением Абу Бакр поделился с Абдаррахманом б. Ауфом, тот заметил с сомнением: "Конечно, он достойнее других, но — груб". Абу Бакр успокоил: "Это оттого, что ему казалось, что я слишком мягок, а когда все ляжет на него, то он оставит многие свои привычки" [+79].
