Следует учесть, что обстановка в то время была чрезвычайно сложной, противоречивой и не способствовала однозначным выводам. Это сейчас некоторые историки выкладывают перед собой только те данные, которые говорили о готовящемся нападении со стороны Германии. К сожалению, так поступили при отборе материалов для солидного [51] сборника уникальных документов, изданного фондом «Демократия». На деле же в то время не меньше, а в некоторые периоды даже больше поступало донесений о том, что Германия предполагает направить свои первоочередные усилия против Англии или даже на Ближний Восток, и войны против СССР может и не быть.
Например, советский посол в Лондоне Майский после беседы 13 июня 1941 г. с Криппсом, послом Великобритании в СССР, который говорил ему о неизбежности войны Германии против СССР, тем не менее, сообщил в Москву: «Вся картина… кажется мне более чем гипотетической… Я по-прежнему считаю германскую атаку по СССР очень маловероятной».
Данные о начале войны у советского руководства были самые разноречивые. Поступали сведения, в том числе и о датах возможной агрессии – 14, 21 мая, 15, 21 июня. Сроки проходили, а нападения не было. Все это вызывало сомнения. Как известно, Сталин больше всего опасался того, что малейшая неосторожность или провокация лишат его всяких шансов на оттяжку сроков начала войны.
И неудивительно. Практически все донесения о том, что Гитлер принял решение о нападении на СССР, как правило, сопровождались выводом, что это может случиться только после окончания войны с Англией. Обобщив ряд таких донесений, тогдашний глава ГРУ Голиков 20 марта 1941 г. в докладе Сталину сделал вывод: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже может быть германской разведки». (Кстати, в плане [52] Генштаба от 11 марта 1941 г. отмечалось, что документальных данных о конкретных намерениях противника у советского военного командования нет.)
Берия угрожал «стереть в лагерную пыль» авторов донесений о возможном нападении Германии и заверял вождя: «Я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет».
Со стороны гитлеровского командования, в свою очередь, велась изощренная кампания по дезинформации. Распространялись данные о том, что начиная с 15 мая начнется массированная переброска немецких войск от границ СССР на запад. Что Гитлер готовится к личной встрече со Сталиным в июле и т.д. При таких обстоятельствах Сталин всячески избегал шагов, которые спровоцировали бы войну.
Ну и, наконец, для нанесения упреждающего удара необходима готовая, отмобилизованная и развернутая армия, но, по изложенным выше соображениям, Сталин не хотел идти на полное мобилизационное и оперативное развертывание вооруженных сил. Без этого начинать войну невозможно.
Если к тому же учесть, что после советско-финской войны было уволено из Красной Армии 686 тыс. человек, призванных из запаса, запрещено даже сбивать германские самолеты, нарушающие наше воздушное пространство, если, наконец, даже после того как агрессия против нашей страны началась, войскам отдается приказ отразить наступление противника, но госграницу не переходить, то ни о каком готовившемся советском нападении не могло быть и речи (стоит только вдуматься: готовить упреждающий удар и с началом войны требовать от войск – границу не переходить!). [53]
Получалась довольно сложная и на первый взгляд противоречивая картина. С одной стороны, решительные наступательные заявления. С другой – постановка приграничным округам оборонительных задач, серьезные уступки фашистской Германии в последние месяцы перед войной (резкое увеличение поставок сырья и продовольствия Германии; безоговорочное принятие советской стороной 15 апреля всех немецких предложений по пограничным вопросам; закрытие 9 мая в Москве диппредставительств стран, оккупированных Германией; публикация 14 мая сообщения ТАСС, опровергавшее возможность германского нападения, и многое другое). Или такое парадоксальное явление: резервные армии из глубины страны выдвигаются вперед, а дивизии первого эшелона остаются в городках, к границе не выходят и не занимают предназначенных им рубежей{2}. [54]
Попытки командующих выдвинуть к госгранице хоть какие-то дополнительные силы жестко пресекались. Причем действовавшие по принципу «заставь дурака богу молиться» чиновники в погонах объявляли их паникерами, наказывали – и не только в партийном и служебном порядке. Так, командир артиллерийского полка 10-й армии 17 июня 1941 г. на партсобрании сказал: «Может быть, это наше последнее собрание в мирных условиях». Поскольку это противоречило сообщению ТАСС от 14 мая 1941 г., его обвинили в панических настроениях и на следующий день арестовали. 23 июня дело командира рассматривали в Смоленске, когда немцы уже бомбили город. Но что из того! Логика следователей была проста: раз было сообщение ТАСС, что нападения ждать не следует, то – бомбят, не бомбят – исходить надо именно из этого.
Как отмечал Г. К. Жуков: «… Введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 года, да и то не полностью».
Что значит «не полностью»? При рассмотрении подготовленной Генштабом директивы о приведении войск в боевую готовность Сталин вначале заметил: «Такую директиву давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений». [55]
Глава 3. Если завтра война, если завтра в поход – 2
«Советскому Союзу пришлось вести оборонительную войну на своей территории ».
В. Суворов. «Ледокол»
В этой главе разберемся с вопросом – какими были накануне войны планы советского командования или, иначе говоря, готовило ли оно упреждающий удар по Германии.
Прежде всего, следует отметить, что главная военно-политическая цель советского руководства состояла в том, чтобы любой ценой избежать войны или хотя бы оттянуть ее начало до 1942 г., выиграть тем самым время и завершить подготовку страны и вооруженных сил к обороне.
До сих пор не удалось обнаружить плана превентивной войны против Германии, утвержденного высшим руководством Советского Союза. (Причем такого утвержденного плана стратегического развертывания для нанесения упреждающего удара по Германии не было не только в советском Генштабе, но и в военных округах. Последние никаких задач на этот счет не получали (см. задачи фронтов к началу войны)).
Пока подобный план существует лишь в воображении сотрудников британских спецслужб, которые в качестве «документального свидетельства» его существования приводят наметки похожего (по [56] их мнению) плана, которые были приняты 15 мая 1941 года.
О том, что накануне Великой Отечественной войны планов нападения на Германию не было и в войсках, свидетельствует и то обстоятельство, что если бы они были, то их бы обнаружили при отступлении Красной Армии в 1941-1942 гг. Тогда немцы внезапно захватывали тысячи секретных документов. Случись такое, геббельсовская пропаганда незамедлительно опубликовала бы их в оправдание агрессивных действий гитлеровцев и их союзников. Однако такие документы не были обнаружены даже к Нюрнбергскому процессу.
Зато, например, в Турции в 1940-1941 гг. уже вовсю распространялись карты «Великого Турана» с включением советских Закавказья и республик Средней Азии. А премьер-министр турецкого правительства Сарджоглу в беседах с немецкими дипломатами открыто заявлял: «Как турок я страстно желаю уничтожения России. Русская проблема может быть решена [57] Германией, только если будет убито по меньшей мере половина всех живущих в России русских».
* * *
9 января 1941 г. В Бергхофе на совещании военных руководителей с участием Кейтеля, Браухича и Йодля Гитлер «освежил» свои взгляды, изложенные в директиве № 21 («Барбаросса»):
«Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии… Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам… за восемь недель до намеченного срока начала операций. Приготовления, требующие более продолжительного времени, следует начать уже сейчас и закончить к 15.05.41 г.»
Гитлер снова напомнил собравшимся о слабости вооруженных сил Советской России, представляющих собой «глиняный колосс без головы», но предупредил генералов о недооценке русских, о том, что необходимы «жесточайшие прорывы». Завершая выступление, Гитлер сказал: «Когда начнется эта операция, мир затаит дыхание».
