Уже на другой день после 10 августа обнаружились разногласия между Законодательным собранием и Коммуной. Все обострявшийся конфликт между официальными, «законными» органами власти и рожденной революционным творчеством масс Коммуной Парижа скрывал за собою более глубокое содержание. Прежде всего это была борьба Горы и Жиронды.
Жирондисты, при всех индивидуальных различиях их лидеров — Бриссо, Верньо, Бюзо, Ролана, представляли в конечном счете интересы провинциальной торгово-промышленной и земледельческой буржуазии, выигравшей от революции и потому на ранних ее этапах смело выступавшей против феодально-абсолютистских сил. Но, достигнув власти, превратившись, благодаря народному восстанию 10 августа (в котором они не участвовали), в правящую партию, жирондисты стали стремиться — как и ранее фейяны — к торможению революции. Они превращались в консервативную, а затем антиреволюционную силу, логикой борьбы скатывавшуюся к контрреволюции.
Гора, или якобинцы, представляла собой блок демократической — средней и низшей — буржуазии, крестьянства и плебейства. Эти классово неоднородные силы еще не добились удовлетворения своих интересов в революции, и, хотя у разных классовых групп были разные задачи и цели, их объединяла и сплачивала на данном этапе общая революционно-демократическая программа, решимость защищать завоевания революции и двигать ее дальше.
Таким образом, борьба Горы и Жиронды была лишь выражением более глубоких процессов. Гора шла с теми социальными силами, которые стремились углубить революцию, Жиронда пыталась остановить революцию на достигнутом уровне. Столкновение было неизбежно.
Важнейшей силой революции по-прежнему оставалось крестьянство. Прошло три года с начала революции, а его главные требования все еще не были удовлетворены. С 1791 г. крестьянские движения в стране вновь резко усилились. Считаясь с тем, что на выборах в Конвент крестьяне составят основную массу избирателей, жирондисты поспешили провести в Законодательном собрании аграрные законы, шедшие навстречу крестьянским требованиям. По августовскому законодательству 1792 г., общинные земли подлежали разделу между крестьянами, часть земель эмигрантов подлежала также распределению между ними, отменялись все судебные дела против крестьян, возникшие на основе феодальных претензий. Впрочем ни декрет о разделе общинных земель, ни декрет о разделе земель эмигрантов не были практически реализованы, так как Законодательное собрание даже не определило порядка проведения этой аграрной реформы.
Августовское аграрное законодательство 1792 г. было следствием народного восстания 10 августа. Оно было встречено крестьянами сначала сочувственно, но далеко не удовлетворило их требований. Крестьянство по-прежнему оставалось движущей силой революции; оно стремилось добиться от нее главного — земли и полной ликвидации феодальных отношений во всех их формах.
Ожесточенность борьбы Горы и Жиронды усугублялась еще крайней напряженностью военной обстановки, быстрым возрастанием опасности для страны, для революции по мере продвижения войск интервентов. К концу августа — началу сентября положение стало катастрофичным. 19 августа прусская армия вступила на территорию Франции; 23-го без боя врагу была сдана крепость Лонгви. 2 сентября противник овладел Верденом. Больше на пути к Парижу крепостей не оставалось; армия интервентов уверенным маршем шла на столицу Франции.
В эти критические часы жирондисты проявили растерянность, колебание, трусость. Устами Ролана они предложили покинуть Париж и перенести резиденцию правительства и Собрания в Блуа.
Якобинцы с негодованием отвергли этот призыв к бегству. В час опасности они обнаружили твердость, храбрость, веру в беспредельные силы народа. Именно тогда Дантон, показавший себя в грозное время великим, полным революционной энергии патриотом, произнес знаменитые слова: «Набат гудит, но это не сигнал тревоги, это угроза врагам отечества. Чтобы победить их, нужна смелость, смелость, и еще раз смелость — и Франция будет спасена!»
Народ Франции поднялся на защиту родины. Спешно формировались отряды добровольцев и стремительным маршем шли на фронт — навстречу врагу. Женщины шили бойцам одежду. Рабочие, ремесленники переплавляли металлическую церковную утварь, свинцовые гробы в пики, холодное оружие. Огромный патриотический подъем охватил страну. Все понимали — в эти дни решается будущность Франции.
21 сентября 1792 г. в Париже открылись заседания Конвента, избранного на основе новой, более демократической избирательной системы — всеми мужчинами, достигшими 21 года. В партийном отношении его состав был неоднороден: якобинцы имели в нем не более 100 мест; жирондисты значительно больше. Подавляющее большинство депутатов принадлежало к «равнине», или «болоту», как их иронически называли; они поддерживали ту группировку, которая в данный момент была сильнее.
21 сентября Конвент начал свою работу актом об отмене монархии. «Дворы — это мастерские преступления, очаги разврата, логовища тиранов. История королей — это мартиролог наций», — заявил под гром аплодисментов якобинец Грегуар. Провозгласив день 21 сентября начальной датой «новой эры» — IV года свободы, первого года Республики, — Конвент тем самым возвестил установление во Франции республиканского строя [47].
Работы Конвента начались при знаменательных обстоятельствах. Накануне, 20 сентября, в сражении при Вальми французские войска впервые с начала войны одержали победу над интервентами. Армии революционной Франции перешли в наступление. Они вступили на территорию Бельгии, тесня отходящего противника; 6 ноября в битве при Жемаппе разбили австрийцев, вышли на средний Рейн, заняли Аахен, Вормс, овладели Франкфуртом-на-Майне. Блистательные победы революционного оружия окрылили французский народ.
Якобинцы, стремясь к сплочению всех патриотических сил, протянули жирондистам руку примирения. Марат открыто объявил о том на страницах своей новой газеты[48]. Но жирондисты, переоценивая силу своего влияния в стране, отвергли примирение. Напротив, они выступили с яростными нападками на Робеспьера, Марата. Борьба между двумя партиями возобновилась с новой силой. 10 октября 1792 г. Бриссо и другие жирондисты были формально исключены из Якобинского клуба.
Разногласия между жирондистами и якобинцами охватывали почти все вопросы революции. Но наиболее острым, или вернее сказать, выдвинувшимся на первый план стал вопрос о судьбе короля. Якобинцы требовали казни короля; жирондисты — прямо или, чаще, маскируясь — брали его под защиту. Но это не был спор о личной судьбе Людовика Капета; это был спор о большем — о революции, о том, должна ли она идти вперед.
Преданный суду Конвента бывший король, вопреки всем маневрам жирондистов, большинством голосов был приговорен к смертной казни[49]. 21 января 1793 г. он был гильотинирован.
Война требовала огромного напряжения сил страны. С начала 1793 г. в антифранцузскую коалицию вступили Англия, Голландия, Испания, ряд итальянских и германских государств. Контрреволюционная коалиция все расширялась. В марте 1793 г. вспыхнул контрреволюционный мятеж в Вандее, быстро распространившийся на ряд северо-западных департаментов. Число врагов росло.
С осени 1792 г. военные действия развивались для Франции успешно. Но в марте 1793 г. командовавший войсками в Бельгии генерал Дюмурье, тесно связанный с жирондистами, пытался повернуть армию против Парижа и, потерпев неудачу, бежал в лагерь врага [50]. После измены Дюмурье французская армия начала отступать из Бельгии. Одновременно теснимые превосходящими силами французы отходили из занятых земель Германии. Противник перехватил инициативу; он вторгся на территорию Франции и перешел в наступление на всех фронтах.
Внутреннее положение страны также резко ухудшилось. Война требовала огромных расходов. Не желая возлагать издержки войны на богатых — облагать их налогом, жирондистское правительство встало на путь непрерывных эмиссий. Выпущенные в большом количестве ассигнаты резко пали в цене. Следствием этого был рост дороговизны на продовольственные товары. Произведенные правительством реквизиции сельскохозяйственных продуктов для снабжения армии привели к тому, что зажиточные крестьяне стали припрятывать хлеб. В результате всего этого беднейшее население городов и сельская беднота, не имея средств на покупку продуктов по взвинченным ценам, оказались обреченными на муки голода. С осени 1792 г. в Конвент стало поступать множество петиций и жалоб на то, что народ голодает.
В Париже и других городах начались волнения на продовольственной почве. Большое влияние среди санкюлотов стала приобретать политически не оформленная, распыленная группа народных агитаторов, вошедших в историю под именем «бешеных». «Бешеные» — Жак Ру, Варле, Леклерк — поддержали выдвигавшееся беднотой требование установления максимума — твердых цен на продукты питания. Жак Ру, священник в церкви Николая на полях, в секции Гравилье, в Париже смело обличал «аристократию имущих» и требовал жестоких мер наказания против спекулянтов и барышников. Он был одним из первых проповедников политики социального террора, т. е. террористических мер против богатых. «Необходимо, чтобы серп равенства прошелся по головам богатых», — говорил он. Его популярность в кварталах бедноты быстро росла. Он был избран в члены Коммуны, выступал в Клубе кордельеров, составлял смелые обращения к Конвенту[51].
