Ознакомительная версия.
Опять тот же биологический детерминизм и связанные с ним противоречия. Я имею в виду негров-фалаша, сумевших-таки наперекор «природе» и Жаботинскому стать «белыми людьми», т. е. израильтянами. И вот еще факт — очевидный, но почему-то ускользнувший от внимания Жаботинского и его последователей: уже внуки эмигрантов, прибывших, например, в Америку, теряют национальную идентичность, превращаясь в коренных американцев.
А что, собственно говоря, оставалось строителям еврейской идентичности, кроме биологии? Ведь им нельзя было опираться в своем творчестве даже на территорию, которая в отсутствие других цементирующих факторов могла послужить основой нарождающейся под их перьями конструкции. И на религию они не могли рассчитывать, хотя это едва ли не единственное, что действительно как-то объединяло евреев всех стран. Ведь это могло придать еврейству очертания религиозной общины, а это не совсем то, о чем грезилось.
К слову сказать, идеология «крови и почвы» была чрезвычайно модным веянием на рубеже XIX–XX веков. Неудивительно, что ее взяли на вооружение фашисты. Впрочем, «взяли на вооружение» — не совсем точная редакция. Фашизм сам был ею порожден. Парадоксально, но факт: идеология, которую исповедовали (а, возможно, даже изобрели) евреи, пробудила монстра, для которого они сами стали лакомым кусочком. «Из-за несхожести рас немец или славянин думает и чувствует по-другому, нежели еврей», — с этой формулой согласился бы сам доктор Геббельс.
Казалось бы, с разгромом фашизма теория «крови и почвы» должна была прекратить хождение по умам. Не тут-то было. Даже ужасы Второй мировой мало кого убедили в ее пагубности. Биологический детерминизм, разновидностью которого она являлась, взят на вооружение современными националистами вместе со всеми вытекающими из него глупостями. Достаточно вспомнить рекламный слоган времен правления президента Ющенко «Думай по-украiнськi!», позволяющий допустить, что мышление украинца неподвластно законам логики.
Впрочем, как говорится, нет худа без добра, если, конечно, можно воспользоваться этой формулой в данной ситуации. Я по поводу последствий войны. Мировое сообщество прониклось лишениями, выпавшими на долю еврейства, и решило предоставить ему территорию, где бы оно могло предаваться самоутверждению без опаски быть подвергнутым гонениям. Холокост, таким образом, приблизил «возвращение».
Можно предположить, впрочем, что совсем не гуманными соображениями при этом руководствовались. Возможно, просто хотели избавиться от докучливого еврейского присутствия. То есть не евреям жаждали предоставить независимость, а себе самим от евреев, сослав их в очередное, но теперь уже почетное, гетто.
Впрочем, речь сейчас о другом. Думаю, ни у кого уже не осталось сомнений в том, что евреи по происхождению не народ, а сообщество, процесс превращения которого в народ еще далеко не окончен. Сообщество единоверцев. Однако этим объясняется далеко не все. Остаются нераскрытыми причины огромного влияния этого сообщества на жизнь народов, а следовательно, сама его суть. Мало ли сект существовало в мире? Но сравнимо ли влияние, которое оказывали они на жизнь, с влиянием евреев? Даже тот факт, что еврейство являлось наиболее «продвинутой» частью человечества, сам по себе ничего не объясняет, а только порождает очередной вопрос. Вопрос о причинах этой «продвинутости».
То есть отрицание этничности древних монотеистов не является настоящей целью данной работы. Оно вдобавок ко всему еще и оригинальностью не блещет, давно уже став для думающей публики секретом Полишинеля. На самом деле интересно выяснить происхождение упомянутой «продвинутости». Каким путем выпестовались феноменальные особенности евреев? Откуда у пустякового, как нам его представляют историки, народа мания величия? Она же должна быть как-то обоснована? Если исходить из предпосылки, что еврейство — это социальная группа, все таланты участников которой сформировались в процессе выполнения каких-то функций, то уместен вопрос: каковы эти функции, что это за социальная группа?
Именно эти вопросы являются ключевыми в разгадке феномена еврейства. Но без развернутой картины положения и деяний «сынов Израиля» в прошлом найти ответы на них будет мудрено.
Самая большая проблема, с которой сталкивается историк, — это наличие вставок в первоисточниках. Древний хронист не только переписывал тексты, но и редактировал их, осознанно или неосознанно внося в них современные ему представления. Даже историк нашего времени не прочь если не подправить летописный материал, то хотя бы оспорить его истинность с современной колокольни. То и дело слышишь: «Летописец был неправ», «Хронист ошибался». Мотивируют это обычно тем, что в распоряжении современного ученого имеется гораздо больше исторического материала, чем у его предшественников. Дескать, и прав на переосмысление и критику у него больше. Но даже с учетом этого любая категоричность в этой тонкой сфере не имеет оправданий. И опять-таки по причине содержащихся в данном материале тенденциозных вставок. Причем в хрониках, дошедших до нашего времени, их, надо полагать, содержится больше всего, ибо над ними «попотело» максимальное количество переписчиков.
«Любая история есть, прежде всего, история времен своего написания», — писал итальянский философ Бенедетто Кроче (1866–1952), и с этим трудно не согласиться.
Не вызывает сомнений, что одной из таких вставок является понимание евреев как маленького, отовсюду гонимого народа, не нашедшего приюта даже у себя на родине. И не только потому, что оно служит идее создания государства Израиль на палестинской земле. Такая трактовка выглядит недоразумением на фоне фрагментов, описывающих прямо противоположное. Имеется в виду главенствующая роль, которую играли евреи в общественной жизни «приютивших» их стран. Поражает даже не сама эта роль — случаи доминирования одного народа над другими нередки в истории, — а то, что играл ее народ диаспоры, для которого по здравому рассуждению это совсем не характерно.
Ибо нигде и никогда диаспора не доминировала над титульной нацией.
Об огромном влиянии, которое оказывали евреи на жизнь Рима, я уже упоминал в предыдущем разделе. Можно продолжить эту тему. Вот, например, как выражает отчаяние по поводу засилья евреев в империи римский поэт Рутилий Намациан:
Пусть бы несущее ужас оружье
Помпея и Тита не покорило нам
вовсе страны Иудейской!
Вырвав из почвы, заразу
по свету пустили,
И победитель с тех пор стонет
под игом раба.
Практически то же утверждал и Блаженный Августин, ссылаясь на Сенеку: «Так побежденные предписывают законы победителям».
Победитель — это Римская империя. Евреи же в Риме — не просто диаспора. Они, если придерживаться традиционных представлений, военнопленные, уведенные из Иудеи по окончании Иудейских войн и раньше, в ходе походов Гнея Помпея. Как видим, бремя плена оказалось для «рабов» не очень тягостным. Более того, они использовали его с максимальной выгодой для себя. С крайним недоумением приходится отметить: евреи в Риме являлись далеко не плебсом, что можно было бы предположить, учитывая их статус военнопленных. Например, когда в Рим к императору Траяну прибыло посольство из Александрии, состоящее из евреев и греков, то император приветствовал только евреев, на греков даже не взглянув. В отчаянии глава греческой делегации воскликнул: «Больно нам, что городской совет заполнен евреями!»
Еще раньше к евреям благоволил Александр Македонский. Даже тот факт, что он был завоевателем Иудеи, не стал тому помехой. По Флавию, при основании города своего имени Александр дал евреям равные права с македонцами. О персидском царе Кире, освободителе евреев из вавилонского плена, я уже говорил. Тот просто рассыпался в любезностях по отношению к «богоизбранным». Об освобождении их из «плена» я уже не говорю. (Кстати, большая часть евреев из вавилонского «плена» возвратиться наотрез отказалась. Неплохо, видать, там кормили. Наверное, не только макароны давали).
Масштабы распространения евреев по свету были не менее впечатляющими, чем их влияние. Некоторым это даже позволило утверждать что-то вроде того, что Иудея была лишь местом, где хранились иудейские святыни, наподобие сегодняшней Мекки для мусульман, тогда как настоящей родиной евреев был весь мир.
С.Я. Лурье: «В эпоху Вавилонского пленения, а вероятно, даже и раньше, евреи были по преимуществу народом рассеяния. Палестина была только религиозным и отчасти культурным центром… Послепленный Иерусалим сам был искусственным образованием диаспоры с центром в Вавилоне».
Ознакомительная версия.
