Чтобы понять изменение социального строя в Галлии в результате франкского завоевания, следует представить себе численное соотношение пришлого и местного населения в разных районах страны. Общее число вестготов, поселившихся в V в. в Аквитании, составляло 80-100 тыс. человек. Большинство их переселилось в дальнейшем за Пиренеи. Число бургундов было меньшим, чем вестготов. Численность салических франков, как полагает ряд историков, составляла немногим более 100 тыс. Алеманны и другие германские (и негерманские) племена, проникшие во время «великого переселения народов» на галльскую землю, были малочисленнее.
В отличие от этого население самой Галлии (до начала германских завоеваний) измерялось, как мы отмечали, 6–8 млн. человек. И, хотя за время завоеваний оно сократилось (по-видимому, на 10–15 %), германцы в целом (не говоря уже о франках) явно были в меньшинстве: по самым смелым подсчетам, они составляли 25–30 % всего населения, по более осторожным и достоверным — в два-три раза меньше[36]. Находятся и такие авторы, которые считают, что германцы не превышали 3–5 % от общего числа жителей в Западной Европе [37].
Следует учесть еще и неравномерность германского расселения в Галлии. Область на крайнем севере страны была, как указывалось, почти сплошь заселена франками. В прилегающих районах, вплоть до Сены, франки составляли в VI–VII вв. весомую часть населения. Романизованная прослойка здесь сократилась, но галло-римляне и галлы оставались все-таки в большинстве. Южнее Сены доля франкских поселений быстро падает. Они составляли здесь лишь изолированные островки. Еще заметнее это к югу от Луары, где франки в VI в. сильно уступали по численности не только галло-римлянам, но еще и вестготам.
Различия в численности германцев и в способах их расселения в разных районах Галлии, естественно, сказывались на особенностях эволюции отдельных ее областей. Но так как германцы, даже будучи в меньшинстве, представляли правящую силу, они могли оказать значительное социальное влияние, далеко не пропорциональное своей численности. Это влияние было тем интенсивнее, чем дольше сохранялась самобытность жизненного уклада того или иного германского племени. Не удивительно, что наиболее глубокое и преобразующее социальное воздействие оказали на Галлию именно франки, и притом в тех северных районах страны, где присущие им отношения оказались наиболее живучими.
Процесс социальной перестройки, происходивший в течение VI–VIII вв. в государстве, созданном франками, следует, таким образом, рассматривать раздельно для областей к северу и к югу от Луары.
Своеобразие социального развития на севере Галлии во многом обусловливалось, как мы уже отмечали, прочностью франкской общины. Как показывает древнефранкский судебник Салическая правда, на рубеже V–VI вв. община еще сохраняла за собой верховную власть над всей территорией деревни. Во франкских деревнях еще соседствовали домовые общины так называемых «больших семей» (включавших родственников до третьего поколения) с выделившимися малыми семьями. Все они обладали сходными правами и обязанностями, все владели скотом и землей, участвовали в труде. Те из них, которые имели подсобных работников — полусвободных (литов) или рабов, не отказались еще от непосредственного участия в производстве[38]. Индивидуальный характер хозяйства обусловливал неизбежность имущественного неравенства среди крестьян. Однако в V–VII вв. общинные обычаи франков были достаточно прочны для того, чтобы предотвратить перерастание имущественного неравенства внутри общины в классовое. Даже самое понятие частной собственности малой семьи на землю во времена Салической правды у франков еще не сложилось[39].
Совершенно иными были в Северной Галлии VI в. отношения в галло-римских виллах. Напомним, что франки селились вместе с галло-римлянами очень редко. Принципы частной собственности и классового разделения сохранились здесь в полной мере. Уцелела и часть прежних собственников этих вилл: многие галло-римские аристократы перешли на службу к франкским королям; остались нетронутыми владения ряда средних землевладельцев. Организация хозяйства во всех таких виллах изменилась мало: здесь продолжали работать колоны, вольноотпущенники, рабы (юридически рабство так и не было упразднено). Немаловажными очагами позднеримских отношений являлись также земельные владения католической церкви и галло-римские города.
Сосуществование двух столь различных по характеру общественных укладов на одной и той же территории не могло долго оставаться без последствий для каждого из них. В результате их взаимодействия («синтеза») заметно ускорились исподволь назревавшие процессы социальной эволюции. В VI–VII вв. каждый из этих укладов подвергается перестройке. Еще важнее, что начинают возникать элементы новых, феодальных отношений[40].
В VI–VII вв. немалая часть галло-римских поместий на севере Галлии была пожалована франкскими королями их приближенным. Служилая франкская знать, как и сами короли, становится собственником земель, скота, рабов, колонов. В результате возвышение знати над рядовыми германцами резко усиливается.
Расширяются и ее судебно-административные права, приобретающие особое значение в условиях длительных междоусобных войн и территориальных переделов, заполняющих собой историю Франкского государства в VI–VII вв. (уже в год смерти Хлодвига Франкское государство было разделено между его сыновьями; во времена внуков Хлодвига распри между правителями отдельных частей государства усиливаются, перерастая в постоянную, лишь изредка затихающую борьбу). Политическая анархия увеличивала потребность свободных франков в покровительстве сильных. Традиционные для древних германцев отношения «верности» племенному вождю все чаще выливались теперь в Северной Галлии в отношения патроната представителей служилой аристократии — собственников галло-римских вилл — над отдельными общинниками. В первую очередь под такой патронат подпадали оскудевшие семьи.
Увеличению социальной роли северофранкской землевладельческой знати способствовали также и особенности положения городов и торговли. Не достигшие такого расцвета, как на юге, северогалльские города и торговля особенно сильно пострадали в период «великого переселения народов». Из числа римских городов в междуречье Рейна и Луары уцелели далеко не все (Трир, Мец, Турнэ, Реймс, Орлеан и некоторые другие), но и они уменьшились в размерах и утратили свое прежнее значение. Зато они стали местопребыванием католических епископов, расширение прав которых превратило города в своеобразные административные центры. Исчезли многие традиционные отрасли галльского ремесла. Сохранилось (и отчасти даже расширилось) лишь железоделательное ремесло, обеспечивавшее в первую очередь нужды военного дела. Торговые сделки стали редкостью: лишь изредка заезжие купцы (главным образом фризские) привозили небольшие партии товаров, произведенных в Англии или в приморских областях.
Общий упадок торговли и ремесла и натурализация хозяйства сократили ценность всех видов богатства, кроме землевладельческого. Соответственно в Северной Галлии VI–VII вв. была сведена почти до нуля экономическая и политическая роль той части верхов общества, которые не обладали значительной земельной собственностью. Социальный же вес франкской земельной знати от этого еще более увеличился.
Вместе с возрастанием ценности земли увеличивается регламентация прав пользования ею. Собственником пахотной земли во франкских общинах выступает теперь малая семья (хотя ее права собственности остаются во многом ограниченными). Развивается практика отчуждения земельных владений. Между отдельными семьями увеличивается неравенство в объеме прав на землю. Значение этого неравенства состояло не только в чисто имущественном расслоении, но, в не меньшей мере, и в росте различий в социальном престиже. Передавая часть прав на землю своим патронам-магнатам, оскудевшие семьи все более подпадают под их власть. Социальное могущество и земельное богатство магнатов увеличиваются. В середине VII в. в Северной Галлии начинает складываться феодальная вотчина с характерным для нее разделением земли на господскую («домен») и крестьянскую («держания»). Франкская знать (включающая и многих вновь возвысившихся людей) и галло-римская аристократия сливаются, постепенно превращаясь в новый господствующий класс земельной знати.
В общем, изменение социальной структуры, происходившее в VII в. в Северной Галлии, свидетельствовало о зарождении феодального уклада. Он еще далеко не созрел и, тем более, не стал преобладающим среди других общественных укладов. Но обстоятельства его возникновения и развития в северной части Франкского королевства обеспечивали ему здесь наиболее благоприятные условия роста по сравнению с любой из сопредельных областей, в том числе и по сравнению с Южной Галлией.
