И вновь на поле боя была вызвана авиация, за которой последовал сильный артиллерийский и минометный обстрел позиций десантников. Под его прикрытием немецкие танки проскочили мост, который, по каким-то техническим причинам, не успели взорвать. По захваченной переправе на левый берег Березины хлынул поток вражеских подразделений, сдержать натиск которых понесшая большие потери бригада уже не могла. Генерал Коробков разрешил ей отход на рубеж реки Клева.
С захваченного плацдарма в сторону Быхова выступил усиленный разведывательный батальон, за которым около 11 часов двинулись главные силы 4-й танковой дивизии. На марше к Рогачеву находились и части 3-й танковой дивизии XXIV моторизованного корпуса, а в сторону Могилева был направлен ее разведывательный отряд.
155-я стрелковая дивизия в это время отходила от Руденска к Якшицам. Получив 3 июля известие о подрыве моста через Березину в этом районе (корпусной инженер 20-го мехкорпуса ошибочно принял свои бронемашины за вражеские и подал команду на взрыв), командир дивизии принял решение на изменение маршрута в направлении местечка Березино, рассчитывая здесь переправиться через реку.
Не успевала занять оборону на отведенном ей рубеже и 42-я стрелковая дивизия, выведенная в район южнее Довска на доукомплектование. Да и имевшееся у 4-тысячного состава вооружение (три ручных пулемета, 330 винтовок, 72 автомата, три 122-мм пушки, по одной 122-мм и 152-мм гаубицы, 7 счетверенных зенитных установок)[42] не давало основания надеяться на успешное выполнение возложенной на дивизию задачи.
Танковые дивизии 20-го механизированного корпуса, выполняя приказ на выход за Березину, в течение всей ночи отходили с Птичи, ведя бои с преследовавшими их подвижными отрядами гитлеровцев. К утру 1 июля они переправились через Свислочь и, заняв оборону в полосе Турец, Междуречье, Хидра, Романовка, в течение всего дня вели бой на этом рубеже, срывая переправу гитлеровцев через реку.
Остатки 121-й и 143-й стрелковых дивизий около 18 часов переправились через Березину в районе Якшиц и двинулись в направлении Могилева.
Значительно осложнилась обстановка и на бобруйском направлении. В 16 часов авиация противника подвергла ожесточенным атакам позиции сводного отряда генерала Поветкина (500 чел., 8 орудий, 4 зенитные установки, один станковый пулемет, 400 винтовок), оборонявшегося на реке Ола в районе Михалево[43].
После артиллерийского и минометного обстрела в атаку двинулись танки. Несмотря на то что артиллеристам удалось подбить 10 вражеских машин, а зенитчикам сбить 3 самолета, противник продолжал атаку. Местность была открытой, и танки врага легко прорвали редкую цепочку оборонявшихся советских бойцов и устремились к Днепру. К исходу дня передовые отряды 3-й танковой дивизии противника уже завязали боевые действия с частями развертывающейся у Рогачева 167-й стрелковой дивизии[44] (командир — комбриг B. C. Раковский, начальник штаба — полковник Чечин).
Отряд генерала Поветкина, понесший большие потери, закрепился на линии Бортники, высота 152,0. Вечером, воспользовавшись сильным дождем, отряд незаметно для гитлеровцев вышел из окружения и переправился через Днепр в районе Рогачева.
По приказу командования фронта, автотракторное училище 2 июля убыло в новый пункт дислокации. А 5 июля управление 47-го стрелкового корпуса, 273-й отдельный батальон связи, остатки 246-го отдельного саперного батальона, госпиталь и ветлазарет были отведены на переформирование в район Новозыбкова.
На доукомплектование в указанные им районы следовали и остатки других соединений 4-й армии: 55-я сд (250 чел.) — в район Чечерска, 6-я сд (300 чел.) — в район Пропойска. Находившаяся в районе Журавич 42-я стрелковая дивизия уже получила пополнение в 1000 человек.
Таким образом, попытка задержать противника на Березине в районах Бобруйска и Свислочи не удалась, передовые отряды немцев начали выходить к Днепру.
На левом фланге 4-й армии ослабленные части 75-й стрелковой дивизии, выйдя из окружения под Малоритой, прикрывали пинское направление. У них осталось мало артиллерии, почти не было боеприпасов. Генерал Недвигин, не имея связи с вышестоящими штабами, принял решение на отвод частей по лесным дорогам южнее Днепровско-Бугского канала к Пинску.
Сводные отряды 6-й стрелковой дивизии и мотоциклетный полк 14-го мехкорпуса продолжали вести бои с частями 1-й кавалерийской дивизии вермахта, прикрывая пинское направление.
Около 20 часов начальника штаба 4-й армии полковника Сандалова вызвали к телефону. Генерал-лейтенант Маландин сообщил, что «…на пост командующего фронтом на днях вступит Семен Константинович Тимошенко, а пока командует генерал-лейтенант Андрей Иванович Еременко. Штаб фронта готовится к переезду в район Смоленска. Ваша армия передается в оперативное подчинение командующему 21-й армией»[45].
После глубокого прорыва и соединения 2-й и 3-й танковых групп вермахта в районе Минска в окружении в западных областях Белоруссии остались основные силы Западного фронта. Окруженные в районах Белостока, Волковыска, Лиды, Новогрудка, Минска части 3, 10 и 13-й армий вели упорные бои, стремясь пробиться на восток. Кольцо окружения все теснее сжималось вокруг советских войск, управление которыми было утеряно. Подразделения и части разных соединений перемешались между собой и с беженцами. Уже только на бумагах оставались номера корпусов и дивизий, после непрерывных тяжелых боев в них остались только группы вооруженных людей, но они продолжали сражаться. Хотя отходившие войска и представляли вместе реальную силу, но без единого руководства, без единого плана действий, без взаимодействия между собой они не могли вырваться из кольца окружения и несли при этих попытках большие потери. Да и приказ на прорыв мелкими группами не приносил результатов. Участники первых боев вспоминали: «На каждом привале люди бросали технику и уходили группами по 3–5 человек»[46].
Немцы непрерывно атаковали окруженных, бросали на них авиацию, обстреливали огнем артиллерии и минометов, атаковали пехотой, но неизменно встречали отпор. Заняв оборону у небольших лесков, на пересечении проселочных дорог, у безымянных речушек, советские воины стойко отражали атаки врага. Острая нехватка боеприпасов заставляла их все реже и реже отвечать на огонь врага, нести большие потери. Пути отхода советских войск были усеяны сотнями разбитых танков, автомашин, артиллерийскими системами всех калибров и братскими могилами, на которых остались лежать пробитые каски. Но они сражались!
Главное командование вермахта сильно беспокоилось за тылы далеко оторвавшихся от пехоты танковых групп, не решаясь дать им команду на продолжение наступления на восток. Только после неоднократных докладов руководства группы армий «Центр» о надежности кольца окружения советских войск под Белостоком и западнее Минска из Берлина было получено разрешение на переход 3 июля танкистов Гота и Гудериана в наступление[47].
Для ликвидации окруженных соединений Западного фронта оставались довольно большие силы группы армий «Центр»: 30 июня — 30 дивизий, 1 июля — 21, 2 июля — 18, 5 июля —15, 6 июля — 12, 8 июля — 6. Противник постепенно высвобождал свои части с кольца окружения, в первую очередь танковые и моторизованные, которые были крайне необходимы для продолжения наступательных действий.
Немецкое командование не понимало, почему на Западе окруженные войска Франции, Польши складывали оружие, а советские войска продолжали ожесточенное сопротивление. Генерал Гудериан вспоминал: «Сопротивление русских произвело на командование 4-й армии столь сильное впечатление, что оно решило не ослаблять войска, осуществлявшие окружение»[48].
Немцам удалось на многих участках разрушить оборону советских войск, заставить их под ударами отходить в лесистые и болотистые места. Оборона распалась на отдельные изолированные очаги сопротивления. Но и тогда бойцы Красной Армии продолжали сопротивление.
Контратаки частей и подразделений, пытавшихся вырваться из кольца окружения, непрерывно усиливались.
Под крики «ура» воины стремительно бросались на врага, прорывали его первую линию обороны, но взять вторую уже не хватало сил. И все повторялось вновь и вновь, но силы окруженных неизменно уменьшались, к концу подходил и запас боеприпасов.
Многие воины, как это ни прискорбно, потеряв надежду на прорыв из окружения, сдавались на милость врага, не использовав полностью все возможности борьбы. Об этом говорят огромные цифры захваченных в плен военнослужащих Красной Армии. Нельзя закрывать глаза и на то, что нередки были случаи оставления частями своих позиций, бегства с фронта, членовредительства, перехода на сторону врага целых подразделений и групп бойцов и командиров. И это действительная правда войны.
