Екатерина отвечала из Риги:
«Я с великим удивлением читала ваши рапорты и все дивы, происшедшие в Шлюссельбурге: руководство Божие чудное и неиспытанное есть! Я к вашим весьма хорошим распоряжениям иного прибавить не могу, как только, что теперь надлежит следствие над винными производить без огласки и без всякой скрытности (понеже само собою оное дело не может остаться секретно, более двухсот человек имея в нем участие). Безымянного колодника велите хоронить по христианской должности в Шлюссельбурге без огласки же. Мне рассудилось, что есть ли неравно искра кроется в пепле, то не в Шлюссельбурге, но в Петербурге, и весьма желала бы, чтоб это не скоро до резиденции дошло; и кой час дойдет до Петербурга, то уже надобно дело повести публично; и того ради велела заготовить указ к генералу-поручику той дивизии Веймарну, дабы он следствие произвел, который вы ему отдадите; он же человек умный и далее не пойдет, как ему повелено будет. Вы ему сообщите те бумаги, которые для его известия надобны, а прочие у себя храните до моего прибытия; я весьма любопытна знать, арестован ли поручик Ушаков и нет ли более участников? Кажется, у них план был. Сие письмо или нужное из оного покажите Веймарну, дабы оно служило ему в наставление. Шлюссельбургского коменданта, и верных офицеров, и команду господин Веймарн имеет обнадежить нашею милостию за их верность. Весьма, кажется, нужно осмотреть, в какой дисциплине находится Смоленский полк».
Мировича, само собой, взяли под пытку.
«Из показаний Мировича и других причастных делу лиц, – добавляет Соловьев, – вскрылись следующие подробности. Сначала Мирович хотел открыть Власьеву свое намерение, и 4 июля, в воскресенье, встретясь с этим офицером, начал было ему говорить: „Не погубите ли вы меня прежде предприятия моего? “ Но Власьев прервал его речь и сказал: „Если предприятие ваше такое, что может вас погубить, то я и слышать об нем не хочу“. После этого Мирович стал уговаривать солдата Писклова, который отвечал, что если солдатство будет согласно, то и он согласен, и подговорил еще двоих солдат. Затем сам Мирович подговорил солдата Босова, троих капралов; некоторые сначала отказывались, но оканчивали словами: „Если все, то и я“. Мирович решился начать дело немедленно, боясь, что Власьев догадался, о каком предприятии начинал он говорить с ним, и донес об этом куда следует. Во втором часу пополуночи Мирович из офицерской кордегардии сбежал вниз, в солдатскую караульную, закричал: „К ружью!“ – и, став перед фрунтом, велел заряжать ружья. Когда вышел Бередников, то он взял его за ворот халата и отдал под стражу, после чего двинулся с своим отрядом к казарме, где стояла гарнизонная команда. На оклик: „Кто идет?“ – Мирович отвечал: „Иду к государю!“ Из гарнизона раздался ружейный залп, Мирович велел своим отвечать, но потом, опасаясь, чтоб не застрелить Ивана Антоновича, велел отступить. Тут команда пристала к нему: „Покажи вид, почему поступать?“ Мирович прочел из манифеста от имени Ивана те места, которые, по его мнению, могли особенно тронуть солдат, по прочтении сказал: „Поздравляю вас с государем!“ – и стал кричать гарнизонной команде, чтоб не стреляли, иначе против их будут из пушки стрелять. Видя, что угрозы не помогают, Мирович действительно велел тащить пушку и опять послал сказать гарнизону, что будет палить, но посланный возвратился с ответом, что гарнизон уже положил оружие. Мирович с своею командою бросился в казарму, вошел – темно, послал за огнем, но когда принесли свечи, то он увидал лежащее среди казармы на полу тело заколотого человека; Власьев и Чекин стояли тут; Мирович, взглянув на них, сказал: „Ах вы, бессовестные! Боитесь ли Бога? За что вы невинную кровь пролили?“ – „Мы сделали это по указу, – отвечали офицеры. – А вы от кого пришли?“ – „Я пришел сам собою“, – сказал Мирович. „Мы, – продолжали офицеры, – все это сделали по своему долгу и имеем указ, вот он!“ Они подали Мировичу бумагу, но он не стал ее читать. Тут подступили к нему солдаты с вопросом, не прикажет ли заколоть офицеров. „Не трогайте, – отвечал он. – Теперь помощи нам никакой нет, они правы, а мы виноваты“. Сказавши это, Мирович подошел к телу, поцеловал его в руку и ногу, велел солдатам положить его на кровать и вынести из казармы на фрунтовое место, где и происходило то, о чем доносил Бередников Панину».
Иными словами, Мировича, похоже, использовали для того, чтобы убить опасного наследника. Иначе бы что за такой указ показывали ему офицеры? Это мог быть только указ о казни узника, если того попробуют освободить. Но теперь Екатерина была за будущее совершенно спокойна: у нее не было конкурентов, разве что Павел, но ему власть она собиралась передать только после своей смерти. Мировича, который дерзнул на эту власть, Екатерина велела казнить принародно, чтобы всем было ясно, что ожидает умышляющим на благо царствующего дома. При огромном стечении народа поручику отрубили голову, а когда палач вздернул ее высоко над толпой, толпа ахнула как один человек, и так вздрогнула, что зашатался мост, с которого наблюдалась казнь, а перила и совсем обвалились. И не диво: публичных казней страна, кажется, не видела с Петровского времени.
Военные победы Екатерины Великой
За время правления Екатерине пришлось решать неотложные внешнеполитические дела: улаживать отношения с Курляндией, защищать православных в
Польше и бороться там же с униатами с помощью войска, в результате чего к России отошла Белоруссия, воевать с Турцией, тоже успешно, получив Азов, Керчь, Еникуль, Кинбурн и свободное плавание по Черному и Средиземному морям, затем присоединить Крым и Очаков, разбить войска Костюшко и получить полностью всю Польшу, воевать с Персией – эпоха Екатерины была эпохой победоносных внешних войн. Внутри государства ей удалось разгромить восстание Пугачева, пережить московский бунт, создать комиссию по составлению Уложения, в ходе чего детально выяснилось истинное положение дел в стране, начать борьбу со взяточничеством (впрочем, безуспешную, как следовало ожидать), создать новые учреждения для управления губерниями, заселить пустующие земли иностранными колонистами, отменить гетманство на Украине и выселить запорожских казаков, которые легко составляли ряды разбойников, создав служилое казачество, опору самодержавия, отобрать огромные церковные земли, ввести медицинскую помощь для народа, положить начало научному изучению русской истории. Правление, которое начиналось как основанное на высоких моральных ценностях французского Просвещения, вряд ли можно было назвать либеральным, своими действиями Екатерина точно так же уничтожала всякую живую и свободную мысль, как ее предшественники, но что уж точно – это было правление, направленное на развитие государства. Екатерина твердо шла по стопам своего предшественника Петра, за что, так же как и он, получила имя Великой. Таковым было ее блистательное правление.
Послесловие. Незаконченная История
Соловьев не успел закончить историю екатерининского времени. Он остановился на начале 70-х годов XVIII века. Но и так труд, который ему удалось совершить, был огромен и очень важен для исторической мысли. Если посмотреть по распределению материала, то наибольшее внимание в Истории Соловьева уделено эпохе Петра и эпохе Екатерины. Очевидно, именно эти два правления он считал образцовыми для страны, поскольку именно Петр и Екатерина занимались не только упрочением России на мировой арене, но и вели внутреннее, гораздо более сложное государственное строительство. Насколько это получилось у Петра и Екатерины – вопрос другой. Но рассматривая эти правления, он отмечал как благо перенесение цивилизованных норм общежития на довольно дикий российский быт.
При Петре состоялась первая попытка сломить косность и безучастность народа в делах государственных. Император расширил круг людей, способных и талантливых, которые могли добиваться высоких должностей.
Предыдущая московская история представлялась Соловьеву патриархальным сонным царством, которое жило во внутренней изоляции и не желало видеть, что мир давно переменился. Реально существуя в XVII столетии, страна по быту и культуре застыла в XV веке, а в отдаленных местах – так и куда как в более раннем периоде. Петру удалось страну встряхнуть, заставить трудиться. Меры, конечно, для этого применялись варварские, но и народ, к которому применяли эти меры, по Соловьеву, тоже был варварским. Петр боролся и победил. Для этой победы потребовалась вся его неуемная сила.
Екатерине досталась страна, которая уже частично стала европейской. Ей приходилось упорядочивать и улучшать то, чего не успел Петр. Ведь он действовал часто интуитивно и потому непоследовательно. Екатерина, будучи совершенно не русского и даже не славянского происхождения, тем не менее смогла так проникнуться духом этой новой для себя страны, что изо всех сил стремилась приложить свое западное воспитание, западные традиции, чтобы из них вышла польза для русского государства. Она честно заботилась о той стране, на престоле которой оказалась.
