Ознакомительная версия.
К началу 1950-х гг. Советы сформировали особые группы, призванные находить и контролировать ячейки повстанцев в отдельных районах. Эти группы составляли целостную картину о повстанцах, за которыми они охотились, – имена и клички, поведение, способы маскировки и подачи сигналов, их сторонники и контакты в других отрядах, – прежде чем устранить их. По мере убывания числа повстанцев поддержка, оказываемая им населением, слабела. Движение сопротивления мало что могло сделать, защищаясь от таких групп. Один за другим остатки повстанческих отрядов выслеживались и уничтожались.
ПАРТИЗАНЫ ИЛИ «БАНДИТЫ»?Рассказывая об эстонских партизанах, бывший премьер-министр Эстонии Март JIaap вспоминает историю Антса Кальюранда – легендарного героя сопротивления, известного как Анте Грозный. Согласно этой истории, Анте имел привычку объявлять о своем прибытии в какой-либо район по почте. В одном случае он уведомил управляющего рестораном в Пярну о том, что придет обедать в определенный день и определенное время и ожидает особенно вкусную еду. Управляющий немедленно уведомил об этом власти. В назначенный день отряды сотрудников НКВД в штатском окружили ресторан, готовые выскочить и схватить известного командира повстанцев. Но Анте одурачил их всех, приехав в русском автомобиле с номерами российской армии и в форме высокопоставленного советского офицера. Ничего не подозревавшие агенты НКВД не тронули его. Насладившись сытным ужином, Анте оставил щедрые чаевые и положил под свою тарелку записку, в которой написал: «Большое спасибо за обед. Анте Грозный». К тому моменту, когда сотрудники НКВД поняли, что произошло, он уже был далеко в угнанной русской машине.
Истории вроде этой указывают на одну из основных проблем, связанных с тем, что происходило во время повстанческой войны в Прибалтийских странах. Невероятно, чтобы какой-нибудь командир повстанческого отряда завел привычку объявлять о своем приезде незнакомым людям по почте или шел на риск просто ради обеда. И тем не менее подобные байки передаются из уст в уста. Литовский партизан Юозас Лукша видел значение такой мифологии в том, чтобы вдохновлять людей, признавая, однако, что большая ее часть – чепуха. «Люди сочувствовали повстанцам, – написал он в 1949 г., – поэтому рассказы об их героических подвигах часто были преувеличены до такой степени, что от правды оставался лишь скелет».
Принимая в расчет нынешнее сочувствие тем, кто тогда боролся против советских репрессий, легко попасть в ловушку поклонения героям. Велико искушение вообразить повстанцев этакими Робин Гудами, но большинству из них совершенно не подходил этот романтический образ. Они присоединялись к движению сопротивления не из храбрости, а во избежание ареста, депортации или призыва в Красную армию. Они оставались в лесах лишь до тех пор, пока преимущества такой жизни перевешивали риски: огромное количество повстанцев через два года вернулось к мирной жизни.
Правда, многие участвовали в сопротивлении из чувства патриотизма, хотя иные скрывались от советской власти просто потому, что так или иначе сотрудничали с немцами во время войны и хотели избежать наказания. Некоторые были серьезно замешаны в еврейских погромах и массовых казнях. Особенно отличалось украинское повстанческое движение, основанное на ярой расистской идеологии, да и в Прибалтийских государствах у некоторых повстанческих отрядов была темная история. Например, литовский полк «Железный волк» возник во время войны как фашистская организация. Расистская подоплека, лежавшая в основе этого подразделения, значительно ослабла к лету 1945 г., тем не менее антисемитские ноты по-прежнему звучали в рассказах его бойцов. Неудивительно, что некоторые люди на Западе с подозрением относились к их мотивам. В Великобритании, например, архиепископ Кентерберийский выступил с речью, в которой предположил, что прибалтийские повстанцы – это фашисты, депортация которых вполне оправданна. Его суждения, безусловно, ошибочны, однако в них достаточно правды, чтобы к этим людям прилипла грязь.
Еще большую проблему для повстанцев представляли советские суждения о том, что они не борцы за свободу, а просто «бандиты». Такие утверждения было легко опровергнуть, когда они вели ожесточенные бои с подразделениями советской армии, но это стало гораздо труднее делать, когда они направили свою борьбу на гражданские цели. Как уже было показано, повстанцы в Литве понесли тяжелые потери в начальный период борьбы и сменили тактику. Начиная с лета 1945 г. большинство убитых ими людей оказались гражданскими лицами – в основном коммунисты и те, кто открыто сотрудничал с Советами. То же самое происходило на Западной Украине, в Латвии и Эстонии, где движение сопротивления никогда не было сильно настолько, чтобы открыто бросить вызов Советам. Гражданские лица, сотрудничавшие с советской властью, становились главной целью повстанцев с самого начала. Неизбежно погибали и невинные люди, и готовность помочь повстанческому движению начала иссякать.
Т а б л и ц а 3
Общее число людей, погибших от рук повстанцев в 1944–1946 гг.
П р и м е ч а н и е. Графа «Советские военнослужащие» включает бойцов Красной армии, войск НКВД, милиции, народных дружин и местных советских активистов.
Повстанцам было необходимо твердо придерживаться определенной линии поведения. Чтобы добиться успеха, они позиционировали себя как альтернативную новому правительству власть, способную навязать людям собственную волю. При этом не заставляя людей отвернуться от себя. В районах, где влияние повстанцев было сильно, они могли, по крайней мере, на какое-то время ввести в сельской местности свои закон и порядок. В районах, где они были слабы, применяли тактику подрыва закона и порядка. У населения, измученного годами хаоса и кровопролития, им становилось все труднее находить поддержку.
Подобно своим советским противникам, повстанцы иногда прибегали к террору, чтобы навязать свою волю, иногда по причине гнева, разочарования или в пылу сражения. Например, в эстонском городе Осула в марте 1946 г. повстанцы совершили нападение на местный «карательный батальон» – отряд эстонских добровольцев-ополченцев. Нападение явилось своего рода и попыткой сопротивления, и актом мести за зверства этого отряда. Командиры повстанцев составили список виновных и заперли их в местной аптеке. По свидетельству очевидцев, эта операция вскоре превратилась в безумие: «Лесные братья» приступили к уничтожению людей согласно списку. Вскоре они поняли, что список не включает всех, кто им нужен. Некоторые повстанцы помешались на убийствах и начали расстреливать женщин и детей, не значившихся в списке. Были уничтожены целые семьи некоторых чиновников, которые создали «лесным братьям» особенно сильные неприятности. На какое-то время женщинам удалось остановить кровопролитие. В одном случае они увели повстанцев от жены командира карательного батальона, сказав, что беременную женщину нельзя убивать».
Согласно подсчетам, в тот день были убиты в общей сложности тринадцать человек, прежде чем повстанцы вернулись в свое убежище.
В других случаях имели место более объективные и в большей степени политические причины для террора отдельных групп людей. Например, пытаясь остановить проводимую Советами земельную реформу, повстанцы в Литве время от времени нападали на крестьян, которые получили землю, конфискованную из больших поместий. Согласно сообщениям советских властей из провинции Алитус, тридцать одна семья подверглась нападениям повстанцев в августе 1945 г. по этой причине, а сорок восемь человек были убиты.
«Среди убитых 11 человек в возрасте от 60 до 70 лет, 7 детей в возрасте от 7 до 14 лет и 6 девушек в возрасте от 17 до 20 лет. Все жертвы – бедные крестьяне, получившие землю, отобранную у кулаков… Ни один человек из убитых не работал на партию или другие административные организации».
В более поздние годы, когда крестьянские хозяйства стали принуждать к коллективизации, повстанцы прибегали к поджогам урожая, уничтожению общего парка сельскохозяйственных машин и скота. Однако колхозы все равно должны были поставлять свою долю продукции для правительственных складов; единственными пострадавшими часто становились сами крестьяне. Часто, чтобы получить съестные припасы, у повстанцев не было иного выбора, кроме как проникать в общественные амбары. Так как теперь эти склады принадлежали всей общине, она и несла убытки. По словам некоторых историков, с течением лет действия партизан начали все меньше походить на сопротивление властям и больше на общественный обструкционизм.
Многие люди задавались вопросом: чего стремятся добиться повстанцы, продолжая насилие и поддерживая хаос? Очевидно, они воюют за проигранное дело, и большинство гражданского населения просто хотело прекращения насилия. Вынужденные против воли встать на ту или иную сторону, многие жертвовали своими национально-освободительными идеалами ради стабильности. Доносительство на отряды «лесных братьев» распространилось к концу 1940-х гг. не только со стороны платных информаторов и бывших повстанцев, вынужденных переметнуться на другую сторону, но и со стороны простых людей. К 1948 г. большинство арестов и убийств повстанцев – из десяти более семи – стали результатом «наводок» от людей. Иными словами, предательства процветали.
Ознакомительная версия.
