Однако, как Совет по национальной стратегии указывал и прежде (см. доклад "Риски и угрозы для России в 2003 году"), олигархический класс не стал ни национально ответственной, ни социально ответственной элитой России. В связи с этим олигархическая модернизация всегда исходила из интересов:
– максимизации прибыли олигархов – собственников крупных производств;
– максимизации рыночной капитализации принадлежащих олигархам корпораций;
– легализации капиталов и других ресурсов олигархов в США и странах Западной Европы;
и никогда – из стратегических интересов России как геостратегической и этнокультурной сущности.
В силу этого олигархическая модернизация неразрывно связана с комплексом негативных факторов, включая, но не ограничиваясь этим, следующие:
структура российской экономики в результате олигархической модернизации смещается в сторону сырьевой и транзитной;
в процессе модернизации недооценивается и/или полностью игнорируется снижение интеллектуально-технологического потенциала нации;
игнорируется роль и место ВПК не только как несущей конструкции советской экономики, но и как важного элемента геостратегической эволюции страны;
основной источник коррупции, эрозии государственного функционирования – открытое попрание олигархами легальных норм – задают образцы нигилистического отношения к государству, стимулируют противоправную активность в хозяйственной жизни;
подрыв равных возможностей: олигархи последовательно противостоят установлению равных для всех правил ведения бизнеса, они широко используют свое влияние в государственных органах на федеральном и региональном уровнях при ведении конкурентной борьбы, получении крупных заказов.
1. Борьба за проект строительства Стана – 5000 для «Газ-прома».
2. Тендер на создание истребителя пятого поколения.
3. Борьба вокруг заказов ВМФ Индии;
консервация «сырьевого» характера развития – олигархи показали себя образцовыми захватчиками доходных бизнесов, неплохими менеджерами существующих производств, но слабыми создателями новых бизнесов и, в целом, антиинноваторами. Исторический опыт и экономическая теория показывают, что в рамках крупных олигархических структур с бюрократическими процедурами управления подавляются предпримательские риски и инновации. Опыт последних четырех лет показывает, что структура инвестиционной активности олигархов воспроизводит сложившуюся структуру экономики, ее технологическую деградацию.
Последние данные о структуре инвестиционной активности в РФ
За январь – сентябрь 2002 года объем инвестиций в основной капитал за счет всех источников финансирования составил 1075,7 млрд руб., или 102,5% к соответствующему периоду предыдущего года, в том числе в сентябре – 165,5 млрд рублей (прирост к соответствующему периоду 2001 года – 2,9 процента).
Как отмечают аналитики, основными факторами, влияющими на замедление роста спросовых ограничений внешнеинвестиционной деятельности, являются: внутренние рынки, действия которых усиливаются из-за слабой конкурентоспособности традиционных российских товаров и услуг; ухудшение финансового положения реального сектора экономики, особенно промышленных предприятий, большая доля убыточных организаций; незначительная доля инвестиций, особенно в реальном секторе экономики, из бюджетных средств и финансовых институтов, высокая цена коммерческого кредита; высокий уровень инвестиционных рисков, в первую очередь, из-за недостаточного правового обеспечения защиты внутренних и внешних инвесторов, отсутствие эффективных механизмов трансформации сбережений населения в инвестиции. В промышленности доля инвестиций в основной капитал уменьшилась в топливном секторе с 24,2% до 23%, в том числе в нефтедобывающей отрасли с 15,5% до 15%, нефтеперерабатывающей – с 2,3 до 1,6%, угольной – с 1% до 0,9%, в химической и нефтехимической промышленности – с 1,9% до 1.7% и увеличились в электроэнергетике – с 4,1% до 4,6%, цветной металлургии – с 3,3% до 3,6%, машиностроении и металлообработке – с 2,9% до 3,1%, промышленности строительных материалов – с 0,6% до 0,7%, черной металлургии – с 2,5% до 2,6%. Осталась без изменений доля инвестиций в основной капитал в газовой промышленности – 5,2%, пищевой промышленности – 3,3%, лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности – 1,2% и легкой промышленности – 0,2 процента. Хотя и произошло некоторое улучшение отраслевой структуры инвестиций в промышленности, в целом она остается неблагоприятной. При сложившейся возрастной структуре основных фондов, их физическом и моральном износе объем инвестиций недостаточен для осуществления эффективной структурной политики и обновления основных производственных фондов.
Ограничение социальных перспектив развития – сужение возможностей социальной мобильности, предприимчивости и инициативы – главных двигателей развития стран, ориентирующихся на конкурентную рыночную экономику и политическую демократию. Инициатива и предприимчивость в рамках олигархических структур строго локализованы жесткими бюрократическими правилами и стремлением «верхов» этих структур защитить свои позиции. Прорывы «наверх» в наших олигархических империях практически исключены, т. к. в сегодняшней России при огромной концентрации собственности влияние акционеров "со стороны" практически ничтожно. Инициатива и предприимчивость вне олигархических империй не может оказать существенного влияния, т. к. явный успех будет рассматриваться олигархами в качестве угрозы и потому шансов воспользоваться этим успехом немного; в результате стране грозит социальная стагнация, бегство за рубеж наиболее активной и предприимчивой части молодежи; таким образом, можно констатировать, что олигархический режим в России кардинально ограничил по сравнению с 90-ми годами XX века вертикальную социальную мобильность, что всегда является признаком становления псевдоаристократического государства и предвестником «буржуазной» революции.
Критерием успешно развивающегося общества, которое может справляться с возникающей при расслоении населения социальной напряженностью, являются показатели восходящей/нисходящей мобильности. Интересно сравнить социологические данные о динамике социальной мобильности в конце 80-х – начале 90-х гг. XX века и в последние годы. Как отмечают социологи, в 1985—1993 годах нисходящая мобильность как на индивидуальном, так и на групповом уровне приобрела массовый характер и была доминирующей (по разным оценкам, порядка нескольких десятков процентов). Однако отражение этого процесса в общественном сознании имело более катастрофический характер, чем это реально имело место, в результате даже представители относительно стабильных или даже улучшающих свое положение групп были склонны пессимистически оценивать изменения своего положения. В 90-е годы в связи с процессами формирования так называемого «среднего класса» (крайне идеологизированное понятие, речь идет скорее о прослойке в 7–8% населения) можно было говорить об улучшении ситуации, поскольку появился довольно широкий коридор возможностей для активной части населения. Дефолт 1998 г. подорвал этот процесс, и его динамика частично восстановилась, по оценкам аналитиков, лишь к 2001 г. Однако этот процесс законсервировался, и, по последним данным (2002 г.) мобильность населения России упала до величин порядка единиц процентов в год.
Ослабление самостоятельности субъектов Российской Федерации: олигархические группировки в своем стремлении контролировать регионы блокируют становление эффективного федеративного государства и поддерживают унитаристские тенденции. Таким образом, снижается стремление региональных властей мобилизовывать свои потенциальные экономические и социальные ресурсы, растет их зависимость от олигархических империй и позиции федерального Центра; в результате многие регионы начинают ощущать себя колониями, в них растут сепаратитсткие настроения, которые в среднесрочной перспективе могут угрожать целостности страны (см. также доклад СНС "Риски и угрозы для России в 2003 году")
Консервация слабого, «капитулянтского» государства – из институциональной теории хорошо известно, и это подтверждается нашей практикой, что олигархические структуры активно сопротивляются становлению эффективного государства, поддерживают позиции новой «номенклатуры» (достаточно сказать, что даже в проекте реформы государственного управления не нашлось места механизмам оценки деятельности чиновников).
Крах перспектив становления партийной системы – «ручные» псевдопартии, вскормленные олигархами, фактически же – внеидео-логические структуры, не могут стать опорой становления эффективного государства, борьбы с номенклатурными тенденциями в государственном аппарате, подлинной конкуренции идей и лидеров, характерных для реальной демократии.
