После смерти Монсеньера король оставался в Марли; он приехал туда из Медона в ночь с 14 на 15 апреля и задержался, как я уже говорил, по причине заразы, поскольку в Версале свирепствовала оспа, и из уважения к принцам, своим внукам. В Марли он прожил полных три месяца, в среду 15 июля провел совет и пообедал, после чего отбыл в Версаль, где ненадолго заглянул к себе в покои, а потом отправился ночевать к д'Антену в Пти-Бур; на другой день он уехал в Фонтенбло, где оставался до 14 сентября. Я опустил бы те пустяки, коими сопровождался этот переезд, если бы они не воссоздавали облик короля. Герцогиня Беррийская была тяжела по четвертому месяцу; это была ее первая беременность, герцогиня сильно недомогала, ее трепала жестокая лихорадка. Г-н Фагон счел, что весьма желательно было бы отсрочить ее поездку на несколько дней. Ни она, ни герцог Орлеанский не посмели об этом заикнуться. Герцог Беррийский рискнул робко попросить за нее, но его просьба была встречена весьма неблагосклонно. Герцогиня Орлеанская обратилась с еще более робкой просьбой к Мадам и г-же де Ментенон, которые, хоть и не питали особой нежности к герцогине Беррийской, рассудили, что ехать ей опасно, и, ссылаясь на Фагона, сказали об этом королю. Все было бесполезно. Они не сдались, и споры длились три или четыре дня. Дело кончилось тем, что король попросту рассердился и пошел на единственную уступку — разрешил герцогине ехать не в королевской карете, а на корабле. Далее стоило большого труда получить позволение на то, чтобы она покинула Марли 13-го, переночевала в Пале-Рояле, отдохнула там 14-го, а 15-го взошла на корабль, который отвезет ее в Пти-Бур, где должен был ночевать король, и, наконец, хотя и по реке, но прибыла бы в Фонтенбло одновременно с ним, 1-го числа. Герцог Беррийский получил дозволение ехать вместе с супругой; но король гневно запретил обоим отлучаться из Пале-Рояля куда бы то ни было, даже в Оперу, хотя туда можно было попасть, не покидая дворца: из их покоев был ход прямо в ложи герцога Орлеанского. 14-го король под тем предлогом, что желает о них справиться, повторно передал те же запреты им, а также герцогу и герцогине Орлеанским, которым поставил перед выездом из Марли те же условия. Дошло до того, что то же самое он наказал г-же де Сен-Симон относительно герцогини Беррийской и велел ей не терять герцогиню из виду; то же распоряжение передали ей от его имени в Париже. Разумеется, королевский приказ был строго исполнен. Г-же де Сен-Симон поневоле пришлось остаться и заночевать в Пале-Рояле, где ей отвели покои королевы-матери. Чтобы утешить герцога Беррийского в его заточении, затеяли большую игру. Парижский купеческий старшина получил приказ подготовить суда к путешествию; ему дали так мало времени, что суда оказались выбраны неудачно. Герцогиня Беррийская взошла на борт 15-го и в десять вечера приехала в Пти-Бур с лихорадкой; король был в восторге от столь полного повиновения. На другой день г-жа дофина видела, как отплывала герцогиня Беррийская. Мост в Мелене едва не оказался для нее роковым: корабль ее наткнулся на этот мост, чуть не перевернулся и, сильно затрещав, получил пробоину; те, кто был на борту, оказались в большой опасности. Однако дело обошлось испугом и опозданием. В полном беспорядке пассажиры сошли с корабля в Вальвене, где ждали экипажи, и в два часа ночи все прибыли в Фонтенбло. Король был в высшей степени доволен и на другое утро пришел проведать невестку в тех прекрасных покоях королевы-матери, которые всегда занимали покойный король и королева Английская, а после них Монсеньер. Герцогиня Беррийская, которую сразу после приезда уложили в постель, ушиблась; 21 июля, в среду, часов в шесть утра она разродилась мертвой девочкой. Г-жа де Сен-Симон пошла сказать об этом королю, едва он проснулся, еще до того, как были приглашены те, кто имел к нему свободный доступ; это известие не слишком его взволновало: главное, что было исполнено его приказание. Король велел, чтобы герцогиня де Бовилье в сопровождении маркизы де Шатийон, первая как герцогиня, вторая как высокопоставленная дама, приняла на себя тягостную миссию отвезти зародыш в Сен-Дени. Утешились тем, что это была всего лишь девочка и что преждевременные роды не имели дурных последствий.
По преимуществу (фр.)
«Путь жизни», краткая биография (лат.)
Интересно мнение о нем уже упоминавшегося нами Тальмана де Рео: «Король привязался к Сен-Симону, как говорили, потому, что этот юноша постоянно доставлял ему новости, связанные с охотой, а также потому, что он не слишком горячил лошадей и, трубя в рог, не напускал туда слюны. Вот в чем следует искать причины его преуспеяния»
Пушкин А.С. Поли. собр. соч. в 10-ти тт. Т. VII. М. — Л., 1951, с. 15–16
См. ее статью в целом: Гинзбург Л.Я. Мемуары Сен-Симиона. — В кн.: Saint-Simon. Mйmories. T. I. M., Editions du Progrиs, 1976, p. 5–36.
О повествовательной манере Сен-Симона см.: Coirault Y. L'Optique de Saint-Simon: Essai sur les formes de son imagination et de sa sensibilitй d'aprиs les «Mйmoires». Paris, 1965
Официальный титул Дофина, наследника престола; здесь — Людовик (1661–1711), единственный из оставшихся в живых законных сыновей Людовика XIV и его супруги, дочери испанского короля Филиппа IV, инфанты Марии-Терезии (1638–1683). Он был женат на Марии-Анне-Кристине Баварской (ум. в 1690), дочери Баварского курфюрста Фердинанда (1636–1679).
Резиденция Монсеньера, замок, возведенный близ Парижа, на высоком берегу Сены по проекту архитектора Мансара (1598–1666).
Филипп Анжуйский (1683–1746), сын Монсеньера и Марии-Анны-Кристины Баварской, внук Людовика XIV, сменивший, под именем Филиппа V, на испанском престоле Филиппа IV, последнего представителя габсбургской династии.
Титул старшего из братьев короля; при Сен-Симоне этот титул принадлежал Филиппу I, герцогу Орлеанскому (1640–1701), второму сыну Людовика XIII и Анны Австрийской.
Гизы — ветвь Лотарингского дома (с 1333), ярые противники гугенотов. Сен-Симон ссылается на деятельность Гизов в период правления французских королей Генриха III, Генриха IV и Людовика XIII. Так, в ответ на некоторые уступки протестантам, сделанные Генрихом III, Генрих I Гиз основал в 1576 г. «Священную лигу», объединившую феодальную и придворную знать для продолжения войны с протестантами. Претендуя на французский трон, он заключил союз с папой и испанским королем Филиппом II, а в 1588 г. даже предпринял осаду Лувра с целью захватить в плен короля. Был убит по приказу Генриха III. Карл Гиз, герцог Майенский (1554–1611) продолжил дело своего брата во главе Лиги, однако был разбит Генрихом IV. Генрих II Лотарингский (1614–1664) в союзе с графом Суассонским воевал против Ришелье и был приговорен к смертной казни. Неприязнь к Гизам Сен-Симон переносит и на современных ему потомков Лотарингского дома.
Принц — титул главы дома Конде. Здесь — Луи II, принц Бурбон-Конде, именуемый Великим Конде (1621–1686), один из вождей Фронды; в 50-х гг. воевал в Нидерландах на стороне Испании, затем примирился с Мазарини. Участвовал в завоевании Франш-Конте — провинции на востоке Франции по течению Соны и Ду, которая до 1678 г. входила в состав Священной Римской империи.
Сен-Симон критически оценивает исполненную превратностей и противоречий судьбу виконта Анри де Ла Тур д'Овернь (1611–1675), маршала Франции, долгое время колебавшегося между Фрондой и королевской властью. Тюренн начал службу простым солдатом в голландской армии, при Ришелье получил звание полковника. Мазарини обратил внимание на подающего большие надежды военачальника, назначив его губернатором Эльзаса, и даже намеревался женить на одной из своих племянниц, однако Тюренн обманул надежды двора: сблизившись с герцогиней де Лонгвиль (1619–1679), сестрой Великого Конде, он стал воевать на стороне Фронды. Объявленный преступником, он бежит в Гессен, затем в Голландию, переходит на службу к Испании, однако терпит поражение в сражении при Ретеле, примиряется с французским двором (3 мая 1651), сражается с Конде и, после ряда блистательных побед во главе французской армии, 7 апреля 1660 г. удостаивается звания генерал-фельдмаршала.
Филипп II Орлеанский.
Кардинал Дюбуа (1656–1723), премьер-министр с 1722 г.
Кардинал Флери, премьер-министр с 1726"1 г., умер 29 января 1743 г.
Послание к Римлянам святого апостола Павла, XII, 3: «По данной мне благодати, всякому из вас говорю: не думайте о себе более, нежели должно думать; но думайте скромно, по мере веры, какую каждому Бог уделил».