Пока люди знатные и состоятельные возводили себе прекрасные дворцы, малоимущая часть населения более чем миллионного города вынуждена была гнездиться в многоэтажных доходных домах, построенных плохо и ненадежно и к тому же переполненных. Домовладельцы стремились сэкономить на всем: фундамент делали неглубокий, стены — тонкие и из самого дешевого материала, комнаты — с низкими потолками, маленькие и темные. Так как стекло было дорого, то окна не стеклили, а закрывали деревянными ставнями. Лучше всего было жить на первом этаже, куда поступала вода из водопровода и где была канализация; жители верхних этажей, а их порой бывало пять или шесть, должны были ходить за водой к общественным колодцам. Теснота, перенаселенность, дороговизна жилья заставляли бедноту селиться на чердаках, в подвалах и даже в убогих, темных каморках под лестницами. Лестницы, выходившие прямо на улицу, были крутые и чаще всего неудобные. Из одной эпиграммы Марциала мы узнаем о некоем Санктре, который должен был ежедневно преодолевать двести ступеней, чтобы добраться до своего жилища. Марциал и сам жил в доходном доме, на третьем, «но высоком» этаже. Бели добавить, что отоплением при помощи гипокаустерия — подвального помещения, откуда нагретый воздух по трубам поступал в жилые комнаты, реально могли пользоваться только обитатели первого этажа, верхние же жильцы обогревались жаровнями с углями или маленькими примитивными печками, то мы получим некоторое представление о том, как протекала жизнь бедняков в таких доходных домах.
В довершение всех бед плохо и ненадежно построенные дома то и дело обваливались, о чем сохранилось множество свидетельств: от писем Цицерона до писем Сенеки, которому, по его словам, часто приходилось слышать треск разваливавшегося дома. И наконец — пожары, бывшие подлинным бичом огромного города с узкими улочками, тесными и перенаселенными кварталами, ветхими многоэтажными строениями. Огонь с необыкновенной быстротой распространялся с одного деревянного балкона на другой, с одной стороны улицы на противоположную. Большие пожары вспыхивали в Риме при императорах почти каждый год самыми же страшными, уничтожившими громадную часть города, были пожары, бушевавшие при Нероне в 64 г., при Тите — в 80 г. и при Коммоде — в 193 г. Организованная еще Августом военизированная пожарная охрана в составе 7 когорт не могла ни предотвратить, ни эффективно бороться с этим бедствием, хотя к началу III в. в столице насчитывалось уже 7 тыс. пожарных, снаряженных помпами. На узких, плотно застроенных улочках Рима потушить большой пожар водой было невозможно; чтобы локализовать его и помешать огню распространяться на другие кварталы, приходилось полностью сносить один за другим десятки жилых домов. Как сообщает Тацит, со страшным пожаром времен Нерона удалось справиться таким способом лишь на шестой день.
Были и другие проблемы, которые отравляли жизнь римлянам и на которые те не переставали жаловаться в первые века империи в своих письмах к друзьям или в сатирических эпиграммах, Одной из таких проблем был городской шум, мешавший отнюдь не только Сенеке в его занятиях философией и писании трагедий. На шум, тесноту, вечную давку на улицах то и дело сетует Mapциал, мечтавший поехать в деревню, чтобы хоть раз по-настоящему выспаться. О толкотне и давке на центральных улицах столицы написал немало язвительных строк и Ювенал. Все попытки римских властей начиная с Цезаря справиться с этими хроническими болезнями огромного города, ограничивая движение на улицах в вечерние и ночные часы, не давали значительного результата.
Нерешенной оставалась в эти столетия и проблема уличного освещения. По ночам город освещали исключительно в дни больших празднеств. Так, в день возвращения принцепса Нерона из Греции перед многими домами зажгли лампы и факелы. Но в обычные ночи город тонул во мраке, и только стражники расхаживали по темным улицам с факелами в руке» Жители более состоятельные, возвращаясь поздно домой, пользовались услугами рабов с фонарями, а те, кто победнее, брали свечу или лучину. Зачастую единственным фонарем им служила луна, как с горечью говорит о себе Ювенал. Несколько когорт стражников не в состоянии были обеспечить безопасность граждан на погруженных во тьму узких улочках, и, если верить все тому же Ювеналу, мирного обывателя, оказавшегося ночной порой за стенами своего дома, подстерегало множество неприятных встреч.
Санитарно-гигиенические условия античного Рима также оставляли желать лучшего. В тесных, перенаселенных доходных домах о здоровье жителей никто не заботился — уделом их были скученность, спертый воздух и отсутствие всяких удобств. Единственным источником свежего воздуха для большинства горожан оставались общественные сады, такие, как сады Агриппы в центре столицы или большие сады Цезаря за Тибром. Но подобных оазисов зелени и освежающей прохлады, доступных для простого народа, было очень мало. Обширные же парки, раскинувшиеся на Квиринальском и Эсквилннском холмах и за Тибром, принадлежали императорам или знати, и простых горожан туда не пускали.
Бурное строительство шло в I–II вв. н. э. не только в Риме, но и в других городах Италии и в провинциях. Особое усердие здесь проявил император Адриан. При нем возникло много новых дорог, мостов, театров, портиков, акведуков и даже целых городов. Формы римской архитектуры начали всерьез конкурировать в провинциях с формами архитектуры греческой, а на территории самой Греции и на Востоке стал складываться синтез тех и других. Наибольшей любовью и покровительством императора пользовались Афины, где возник обнесенный стеной новый квартал под названием Адрианополь и был, наконец, сооружен большой храм Зевса Олимпийского, начатый еще за 6 веков до этого тираном Писистратом.
Оживленное строительство в Италии и провинциях шло и при других императорах. По всей империи можно найти остатки монументальных сооружений и памятников того времени, будь то амфитеатр в Вероне, порты в Остии и Геркулануме, амфитеатр в Помпеях. При всех различиях в культурах разных народов, покоренных Римом, каждый из них испытал влияние победителей. На берегах Ла-Манша, на Тигре и Евфрате, в Верхнем Египте — повсюду легко обнаружить следы единой и однородной римской материальной и художественной культуры: стены из обожженного кирпича или так называемого римского бетона, амфитеатры и цирки, термы и акведуки, классические ордеры в монументальной архитектуре, пластические композиции, опирающиеся на греческие образцы, и т. п.
Римское искусство первых веков империи представлено в провинциях многими памятниками. Назовем лишь некоторые. Это «Мэзон каррэ» — «Квадратный дом» в Немаузе в Нарбоннской Галлии (нынешний южнофранцузский город Ним): обнесенный коринфской колоннадой небольшой храм, построенный в 16 г, до н. э. Агриппой и посвященный внукам Августа — Гаю и Луцию Цезарям. Не менее знаменит римский акведук первой половины I в. н. э. длиной 262,5 м, высотой 47,4 м, сооруженный близ того же города Немауз и называемый ныне Пон дю Гар. Красивый двухъярусный акведук служит сегодня украшением живописных окрестностей Нима. В том же Ниме и Арле сохранились римские амфитеатры, в Трире, древней Августе Тревирорум. — Порта Нигра, хорошо укрепленные городские ворота. Испания славится величественным акведуком в Сеговии, Северная Африка — комплексом городских построек начала II в. н. э., включая Арку Траяна, в Тимгаде в Алжире; хорошо известны археологам и туристам также римские руины города Кирена в Ливии. Великолепный пример «римского барокко» — круглые, изящные, прихотливых форм сакральные постройки в Баальбеке в Сирии; там же возвышаются колонны и арки, оставшиеся от некогда цветущего города Пальмира. Провинциальное античное искусство Египта лучше всего представлено всемирно знаменитыми «файюмскими портретами» — мягкими реалистическими изображениями мужчин, женщин, юношей, выполненными в технике энкаустики (восковой темперы) на досках (I–III вв.) и обнаруженными в 1887 г. в египетском оазисе Файюм. Немало памятников римского искусства и материальной культуры найдено также в Центральной Европе — например, в римских укрепленных центрах на Дунае: Аквинк в Венгрии и Карнунт в Австрии.
В I и особенно II в. н. э. на территории всей империи значительно увеличилось число частных начальных школ и школ, которые мы могли бы назвать средними. Тем не менее начальных школ по-прежнему не хватало, и еще в IV в. Флавий Вегетий Ренат, автор трактата по военному искусству, жаловался на то, что среди легионеров очень велика доля неграмотных. Школы были довольно примитивны: занимались большими группами в маленьких и тесных помещениях, а обучение чтению и письму основывалось на чисто механических приемах. Бели вспомнить, что дети выучивали сначала названия всех букв алфавита и только потом узнавали, как они пишутся, то станет понятно, почему обучение чтению и письму растягивалось в римской школе на несколько лет. Учителя за свой труд получали мало и вынуждены были подрабатывать на стороне; социальный статус учителей, рекрутировавшихся чаще всего из вольноотпущенников, также был крайне низок. Эти и многие другие причины способствовали тому, что эффективность обучения в римских школах, несмотря на их расцвет во II в. н. э., оставляла желать лучшего.
