После сделанного Герцем предложения, чтобы Россия помогала Карлу воевать с Данией, на что, разумеется, русские уполномоченные не соглашались, Герц в ноябре 1718 года уехал в Швецию. Ожидали его возвращения на Аландские острова по истечении четырех недель. Он не вернулся. Зато была получена весть об убиении короля Карла XII под стенами крепости Фрид-рихсгаль и об арестовании Герца.
Остерман отправился в Петербург, между тем как Брюс для продолжения переговоров оставался на Аландских островах. Перемена, происшедшая в Швеции, состоявшееся там ограничение монархической власти оказались весьма выгодными для России. Решительнее прежнего Петр мог настаивать на уступке ему Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии, Выборга и Кексголь-ма с частью Карелии. За то со стороны России была изъявлена готовность заплатить за эти провинции некоторую сумму денег. Между тем царь через отправленного в Стокгольм бригадира Лефорта поздравил королеву Ульрику Элеонору со вступлением на престол и при этом выразил надежду на заключение мира. Однако переговоры в Аланде оставались безуспешными, и опять Брюс и Остерман начали говорить о необходимости нападением на самую Швецию принудить ее к миру.
Шведские дипломаты между тем старались поссорить Россию с Пруссией. Новый шведский уполномоченный Лилиенштедт спросил Брюса и Остермана, известно ли царю, что против него ведутся большие интриги, что недавно против него заключен даже союз. Головкин узнал в Берлине, что здесь ганноверская партия сильно интригует, чтобы отвлечь короля Фридриха Вильгельма от России и заставить его вступить в соглашение с королем Георгом. Головкин не раз беседовал с самим королем об этом деле, и все старания недоброжелателей России не повели к желанной цели.
Россия приступила к возобновлению военных действий. Флот, состоявший из 30 военных кораблей, 130 галер и 100 мелких судов, был отправлен к берегам Швеции; войска, находившиеся на этом флоте, высадились в окрестностях Стокгольма, сожгли 2 города, 130 селений, 40 мельниц и несколько железных заводов. Добыча русских ценилась в один миллион, ущерб, нанесенный шведам — в 12 миллионов. Казаки явились недалеко от шведской столицы. Все это происходило в 1719 г. Петр, надеявшийся, что все это подействует в пользу мира, снова отправил Остермана для ведения переговоров в Швецию. Однако Остерману объявили, что королева готова уступить Нарву, Ревель и Эстляндию, но требует возвращения Финляндии и Лифляндии. К тому же выговаривали Остерману, что царь присылает своего министра с мирными предложениями, а войска его жгут шведские области, и прибавили, что никогда не дадут приневолить себя к миру.
Тогда царь послал своим уполномоченным на Аландском конгрессе поручение в виде ультиматума: или в продолжение двух недель окончить переговоры на основании требований России, или же прекратить конгресс. Шведские дипломаты объявили, что уезжают с Аландских островов. Таким образом, оставалось только надеяться на продолжение военных действий [776].
Весьма важным событием в это время было сближение между Швецией и Англией. В силу договора, заключенного между обеими державами, Бремен и Верден были уступлены Ганноверу. Впрочем, как доказывал Куракин в особой составленной им по этому поводу записке, этот договор не мог сделаться опасным для России; Куракин был того убеждения, что нет основания ожидать каких-либо опасных предприятий со стороны Швеции, что вся задача заключается в выигрыше времени для того, чтобы принудить Швецию к заключению мира, и что для достижения этой цели может оказать пользу энергичное продолжение военных действий [777].
Таким образом, не прекращались одновременно и дипломатические, и военные действия. Не было основания ожидать особенно деятельного заступничества со стороны какой-либо державы в пользу Швеции. И происходившее в это время сближение между Швецией и Австрией не представляло опасности. Притязания Польши на Лифляндию также не могли иметь значения, потому что внутреннее разложение Речи Посполитой мешало успеху этой державы во внешней политике.
Зато достойно внимания состоявшееся в это время сближение между Россией и Испанией. Франция и Англия заключили между собой союз против Испании, стараясь привлечь к этому союзу и Нидерланды. Одновременно Куракин вел в Гааге с испанским послом переговоры о заключении союза между Россией и Испанией. Этот эпизод, не имевший важных последствий, все-таки свидетельствовал о тесной связи, существовавшей между Россией и западноевропейской системой государств. Россия имела возможность рассчитывать на союзников, которые могли сделаться довольно опасными ее противниками. Союз с Испанией в то время при замечательной роли, которую играл Альберони, мог иметь важное значение. Падение кардинала положило конец этим проектам испанско-русского союза [778].
В отношениях между Петром и Фридрихом Вильгельмом I было неизбежно некоторое охлаждение вследствие английско-ганноверского влияния, оказанного на Пруссию. Прусский дипломат в Петербурге Шлиппенбах должен был выслушивать упреки за непостоянство дружбы прусского короля и за то, что Фридрих Вильгельм I играет роль защитника Швеции. К счастью и для России и для Пруссии, интересы обеих держав были тесно связаны и такого рода нерасположение могло быть лишь временным [779]. Петр, в сущности, не имел ни малейшего основания опасаться враждебных действий Пруссии.
Зато можно было считать вероятным разрыв между Россией и Англией. Царь и некоторые лица, окружавшие его, находились в сношениях с партией претендента на английский престол Якова III. Так, например, в Англии узнали, что Петр во время пребывания в Париже несколько раз виделся с лордом Маром, принадлежавшим к этой партии, и что там происходили переговоры о заключении тесного союза между Россией, Швецией и Яковом III. Такие случаи повторялись. Лейб-медик царя Эр-скин (Areskin) состоял в тесной связи с якобитами [780]. Нельзя удивляться тому, что король Георг относился с недоверием к России, что министр Стенгоп не раз жаловался русскому послу в Лондоне на ласковый прием, оказанный приверженцам претендента в России, и что многие современники считали возможным разрыв между Англией и Россией.
К тому же в последнее время Северной войны английский флот не раз являлся в Балтийском море, показывая вид, что назначен для наблюдения за действиями русского флота. Между русским послом и английскими министрами происходили разные объяснения по этому поводу [781]. Когда адмирал Норрис с английским флотом летом 1719 года явился в Балтийском море, царь отправил к адмиралу письмо, в котором требовал объяснения, зачем он прислан. Норрис отвечал в общих выражениях. Английский посланник в Швеции Картерет сообщил Брюсу и Остерману, что королева Ульрика Элеонора приняла посредничество Англии для заключения мира между Швецией и Россией и что английский флот находится в Балтийском море для защиты торговли английских подданных и для поддержания его медиации. В таких же выражениях писал к Брюсу и Остерману и адмирал Норрис. Русские уполномоченные на Аландских островах, «усмотря весьма необыкновенный и гордый поступок английских посла и адмирала», отвечали Картерету, что они не могут препроводить подобных писем к царскому величеству и проч.
Петр не желал английской медиации: всякое вмешательство Англии в дела России могло сделаться опасным для последней. Однако и в 1720 году в Балтийское море явился английский флот, и Веселовский писал из Лондона, что Стенгоп написал ему письмо об отправлении Норриса в Балтийское море «для прикрытия областей Швеции и для содействия заключения выгодного для обеих сторон мира между Россией и Швецией». Царь приказал генерал-адмиралу графу Апраксину и рижскому генерал-губернатору князю Репнину не принимать никаких писем от Норриса и Картерета, «ибо всему свету известно, что адмирал Норрис послан на помощь в Швецию» и т.д.
Доказательством того, что английская демонстрация не произвела действия, служило энергичное продолжение военных действий. И в 1720 году русское войско высадилось на берегах Швеции, и опять было превращено в пепел несколько городов и деревень. В Англии противники министерства смеялись над английским флотом, отправленным для защиты Швеции и преспокойно смотревшим на опустошение шведских областей русским войском.
И в 1721 году повторились крейсирование англичан в Балтийском море и высадка русских войск в Швеции на глазах у английского флота. Через Куракина Петр узнал о письме короля Георга к королеве Ульрике Элеоноре, в котором он советовал заключить мир, потому что Англия не может тратить так много денег на высылку эскадр. Очевидно, Швеция не могла рассчитывать на содействие Англии, а к тому же в Англии желали, уже из-за интересов торговли, некоторого сближения с Россией [782].
