Орден тамплиеров, этот международный банкир, сыграл необычайно большую роль в этих операциях: известно, что в 1249 г. он занял у генуэзцев десять тысяч безантов (и вернул им 3750 турских ливров). Именно тамплиерам Акры папа написал, чтобы заставить их выплатить в 1256 г. тысячу серебряных марок патриарху, а в 1257 г. — сто других марок тому же патриарху (из суммы, отданной в их казну предыдущим патриархом, которая достигала шестнадцати тысяч безантов) и тысячу марок — графу Яффаскому. Казначей тамплиеров в Париже охотно выдавал переводные векселя: именно в знаменитой орденской башне хранились поступления от десятины (1267, 1291 г.){563}. В этих операциях принимали участие и купцы из Сиены, Пьяченцы, которые ссужали взаймы акрским властям (или тамплиерам и госпитальерам) и получали долг в командорствах на Западе{564}.
Папство играло главную роль в этих пересылках денег. В 1276 г. Адриан V прислал двенадцать тысяч турских ливров — единственное значительное деяние за весь его недолгий понтификат — что вызвало восхищение хронистов Святой Земли; в 1290 г. Николай IV направил патриарху Николаю де Анапу сумму в две тысячи флоринов{565}. Но папы, оказывая финансовую помощь для защиты франкских колоний в Леванте, вовсе не были одиноки: в 1255 г. Александр IV обратил внимание короля Альфонса Кастильского на нищету Святой Земли и попросил показать щедрость к сражавшимся против мусульман. Но, прежде всего французские короли обременяли свой бюджет огромными суммами, отправляемыми на Восток; в 1265 г. Людовик Святой пообещал оплатить все переводные векселя, которые ему представят патриарх, великие магистры и их представители до суммы в 4000 турских ливров (купцы Пьяченцы, которые одолжили деньги, утратили векселя на тысячу ливров при кораблекрушении, и требовалось их восстановить){566}.
Однако посылкой денег помощь не ограничивалась: святой король Франции был поражен нехваткой людей, от которой страдало восточное королевство. Поэтому он задумал прибегнуть ко всем средствам, чтобы восполнить этот недостаток. Вновь вернувшись к практике, которую порицал еще Жан де Витри, к тому времени уже взятую на вооружение Фридрихом II (несмотря на жалобы пап, которые сожалели, что «Земля обетованная» превращается в колонию депортированных), Людовик Святой предоставлял осужденным выбор между приведением в исполнение приговора и отбытием на Восток; и когда суд посылал преступника в Сирию, король даже увеличивал сроки этого изгнания, в надежде предоставить франкскому королевству новых бойцов{567}.
Но французский король обеспечил Святой Земле и другую подмогу, чьи нравственные качества были гораздо выше. Возвращаясь на Запад (1254 г.), он оставил маленький отряд французов в распоряжении сенешаля Иерусалимского королевства. Во главе этих ста рыцарей и ста сержантов был поставлен шампанский рыцарь Жоффруа де Сержин, который появился в Сирии еще до крестового похода 1248 г.; он стал первым «капитаном над людьми короля Франции (capitaneus super gentem regis Francorum)». В течение крестового похода Жоффруа зарекомендовал себя как преданный вассал и отважный рыцарь. Для французского общества он на добрых десять лет стал «рыцарем без страха и упрека», воплощением рыцарских достоинств{568}.
Во многих прекрасных стихах, помимо «Плача о моем сеньоре Жоффруа де Сержине», поэт Рютбеф вспоминает об этом гордом рыцаре, который представлял Францию в битвах с сарацинами в тот час, когда мамлюки угрожали Иерусалимскому королевству, и не запятнал себя, избежав участия в гражданских войнах. Жоффруа испытывал огромные проблемы с выплатой жалованья своему небольшому отряду; из одного письма патриарха мы узнаем, что в 1267 г. ему пришлось заложить свое личное имущество и занять три тысячи турских ливров, чтобы добыть 10 000 ливров на годичную плату своим войскам{569}.
Маленькая группа рыцарей — Жоффруа де Сержин, Оливье де Терм (который умер в Сирии, 12 августа 1275 г.) и Эрар де Валери представляли французское королевство в Святой Земле{570}. По смерти Жоффруа де Сержина (11 апреля 1269 г.), который так и не увидел родины, командование над «людьми короля Франции» принял Оливье де Терм. Именно он в 1273 г. привел в Сирию 25 рыцарей и 100 арбалетчиков, состоявших на жалованьи у короля Филиппа III; в октябре 1275 г. высадился новый отряд под командованием его преемника Гильома де Руссильона, который вскоре также скончался на Святой Земле (1277). Французский гарнизон, который тогда возглавил Миль де Хайфа, вскоре получил нового командира в лице Эда де Пуалешьена (1286 г.); его, в свою очередь, в 1287 г. сменил Жан де Гральи, предок знаменитого противника Дю Геклена, Капталя де Бюша (1289). Жану де Гральи, также бывшему сенешалем (1272–1278 гг.), суждено было присутствовать на осаде Триполи (1289 г.) и Акры (1291 г.), где его ранили. Вне зависимости от своего размера французский отряд был одной из самых боеспособных частей акрской армии.
Но не один король Франции был заинтересован в обороне Акры: Англия, особенно в правление Эдуарда I, не была в стороне, и швейцарский рыцарь Отто де Грансон командовал отрядом, чье содержание оплачивалось из Лондона. Папство тоже оплачивало наемников на Святой Земле: в 1267 г. патриарху Иерусалимскому, представителю папы римского, удалось удержать на защите Акры пятьдесят рыцарей, прибывших с графом Неверским (Эдом Бургундским) и Эраром де Валери, без сомнения, на шесть месяцев (каждому из них пришлось заплатить 60 ливров, а годовое жалованье рыцаря, согласно этому тексту, приравнивалось 120 ливрам), и на пять месяцев — сорок восемь прочих рыцарей, не считая арбалетчиков. В 1272 г. патриарх привел из-за моря пятьдесят тяжеловооруженных бойцов, состоявших на жалованьи у церкви; на следующий год Жиль де Санти и Пьер д'Амьен прибыли на Святую Землю с семью сотнями арбалетчиков, нанятых на деньги папы и короля Франции. И в тот миг, когда пала Акра, папа Николай IV не пожалел сил, чтобы оказать подобного рода помощь{571}.
Таким образом, помощь Запада, усиленная мелкими крестовыми походами (графа Неверского, Эдуарда Английского, Хайме I Арагонского), — пусть даже общий поход, почти начавшийся в 1270 г. и возобновившийся после собора в 1274 г., так и не состоялся, — была достаточно значительной, и без нее пулены не смогли бы столь долго противостоять натиску мамлюков. Общественное мнение иногда находило эту помощь слишком обременительной: об этом свидетельствует «Диалог крестоносца и снявшего крест», который написал Рютбеф! Но, поэты предавались активной пропаганде в пользу Святой Земли; именно Рютбеф написал «Плач по Заморской земле» и сетовал следующим образом:
«Мессир Жоффруа де Сержин
Я невижу здесь никаких
Признаков того,
Что вам нынче окажут помощь»{572}
И много других поэтов в своих «Песнях о крестовом походе» старались подогреть благочестивое рвение рыцарей Запада, которых глубоко разочаровал крестовый поход 1248 г. (Людовик Святой в Тунис уже не привел столь многочисленное войско, какое было с ним в Египте).
Но у этой неоценимой помощи была и своя оборотная сторона. Без Иерусалимского короля не было никакой возможности предоставить ее в распоряжение Высшей курии, раздираемой борьбой нескольких партий: поэтому — хотя в Триполи князь Боэмунд VII по своему усмотрению командовал отрядом, выделенным ему Людовиком Святым — присланные в Сирию войска приходилось отдавать под начало сенешаля королевства (как было в случае с французскими воинами) или патриарха. Естественно, это приводило к тому, что сенешалем выбирали представителя французского короля: Жоффруа де Сержин (1254–1267 (?) гг.), Жан де Гральи (1272–1277 гг.), Эд де Пуалешьен (1277–1286 гг.) поочередно сменили друг друга в этой должности{573}. Таким, образом, один из великих чинов перестал зависеть от Иерусалимской короны и был доверен заморским рыцарям, представителям других государей. Что касается патриарха, то в 1290 г. Николай IV уполномочил его назначать военачальников для армии и христианского флота, прислушиваясь к совету прочих властей (епископа Триполи, сеньора Тира, тогда Акрского бальи, пизанского и венецианского консула, великих магистров орденов, Отто де Грансона и Жана де Гральи{574}). Королевская власть исчезла полностью: в тот самый миг, когда гибло королевство, именно патриарх, а не коронованный и помазанный елеем король, управлял Святой Землей, присутствовал на военном совете, где бальи королевства, официально назначенный вице-король, находился среди лиц, которые ему даже не были подчинены.
Запад не только посылал в Сирию субсидии и войска — можно рассматривать тамплиеров, госпитальеров и Тевтонский орден, отныне полностью независимые от короля, как вспомогательные силы Запада, неотлучно присутствовавшие на Востоке, но и свои приказы. В Акре бальи или король теперь стал не более чем «наместником заморских королей», если прибегнуть к выражению, некогда использованному Конрадом Монферратским; сама его корона зависела от них и от папы. Несмотря на протест короля Гуго III Кипрского и вассалов королевства, тяжба между Гуго и его кузиной Марией Антиохийской о владении самим королевством рассматривалась именно в римской курии. С 1249 г. Святой престол взял это дело под свой контроль, и Карл Анжуйский смог захватить Иерусалимский трон в 1277 г. как раз при поддержке Курии. Что же касается прав Высшей курии королевства, то Анжуец даже и не думал их соблюдать. С того момента, как папство лишило Конрадина (Конрада III) его наследственных прав, казалось, что Иерусалимское королевство стало ничейным и его мог присвоить любой желающий… Решения по этому вопросу уже не принимались, как некогда в самом королевстве: теперь спор о передаче престола решался в римской курии и при дворах Западной Европы.
