Усиливаясь, славяне перестали платить дань, что уже ослабляло каганат. А они к тому же начали регулярные набеги на мусульман, проходя через территорию Хазарии. Что и подчеркивало слабость Хазарии, и делало ее еще большим врагом мусульман.
Первый прорыв в Каспийское море датируется в промежутке 864–884 годов. Потом в 909 славяне разграбили остров Абескун, в 910 захватили и разнесли по камешку город Сари.
В 913 году произошла еще более пикантная история. Русы попросили разрешения у кагана выйти в Азовское море из устья Дона — чтобы напасть на византийские земли. Добрый каган дал разрешение. Тогда, уже без всякого разрешения, славяне перетащили свои ладьи из Дона в Волгу и направились вниз, к городу Итилю. Там они сообщили о своих намерениях: сплавиться в Каспийское море и грабить мусульман. Каган вряд ли пришел в такой уж восторг, но согласился, оговорив, что половина добычи отходит ему.
Через какое-то время русы вернулись, привезя богатую добычу; как видно, жили они по понятиям, потому что честно пытались поделиться, в полном соответствии с уговором. Но тут возмутилась наемная дружина кагана: с их точки зрения, надо было напасть на негодяев, которые убивали и грабили мусульман. И вот тут каган совершил, что называется, нетривиальный поступок: он согласился со своей славной гвардией и разрешил ей напасть на русов. Но и русов он тоже предупредил о времени нападения (что-то есть в этом очень похожее на поступки Артаксеркса, который и евреев резать разрешил, и евреям защищаться и резать персов тоже разрешил).
Три дня продолжалась битва; в конце концов русы были побеждены, большая часть их погибла, а уцелевшие вынуждены были уйти без добычи. С тех пор русы не появлялись в Хазарии очень долго, больше полувека. Дело не в отсутствии сил — именно на эти полвека приходятся знаменитые походы князя Игоря (913–914 и 943–944 годы). Просто грабить можно было не только мусульман, но и Византию, а предательство люди вообще не очень склонны забывать, тем более люди военные. Для воинов предательство — и худший из грехов, и поступок, не очень понятный психологически. Предателя сторонятся, как носителя не только опасных или неприятных черт характера, но и как человека, создающего непредсказуемые, непонятные ситуации, чье поведение невозможно предвидеть. В какой-то степени это сродни желанию избегать встреч и бесед с сумасшедшими.
Отмечу и еще одно: поступки кагана ясно показывают его неуверенность, страх, отсутствие четкой, продуманной политики. Каган мечется, соглашаясь с любым решением, которое ему предлагают. Судя по всему, дело тут не только в личных качествах кагана, но и в том, что его государство разваливается, а реальных сил бороться за власть у кагана нет.
Уже это одно ставит под сомнение версию Л. Н. Гумилева, что иудейская верхушка, захватившая власть в Хазарском каганате, натравливала русов на Византию сознательно — чтобы уменьшить их число. Даже зверства русов в Малой Азии он объясняет тем, что «видимб, русские воины имели опытных и влиятельных инструкторов, и не только скандинавов» [3, с. 131]. Для того, чтобы хазары могли «подступить к Киеву, опустошить страну и принудить Хельгу (Олега. — А.Б.) против его воли воевать… за торжество купеческой иудейской общины Итиля» [3, с. 130], у хазар попросту не было сил.
Интереснее другое: почему все-таки славяне-русы добрых полвека на ходили ни на Хазарию, ни на мусульманские страны? Какую роль в поведении славян сыграл страх второй раз быть обманутыми при набеге, в какой мере — этот психологический комплекс отвращения и гнева, а в какой — обыкновенная мстительность, трудно сказать. Во всяком случае, вот факты: в 60-е годы X века (960-е годы) начинаются походы князя Святослава Игоревича. Князь идет уже не грабить, а расширять свое государство. Конечно, воины, бывшие в походе 913 года, уже состарились и вряд ли участвуют в новых великих делах. Но у них ведь есть дети и внуки… Сорокалетние сыновья преданных каганом в 913 году, двадцатилетние внуки идут в войске Святослава.
Попытка сопротивления хазар сломлена походя, почти без усилий. Войско широко растекается по сердцу Хазарии, устью Волги. После его походов Итиль и Семендер разорены и запустели, город-крепость Саркел захвачен и фактически присоединен к Руси. Хазарию не присоединяют к Руси, не делают союзницей. Ее просто добивают, и все.
Десять или двадцать лет после этого похода Хазарский каганат, вернее, огрызок каганата, еще продолжает доживать, уже не играя никакой международной роли. В конце X века Хазарский каганат окончательно перестал существовать.
Хазарский каганат был не единственным в истории государством, принявшим иудаизм в качестве государственной религии.
Нечто подобное произошло немного раньше в княжестве Химьяр, в Южной Аравии. Южную Аравию, где выпадает много осадков, очень тепло и можно выращивать по два и три урожая в год, называли «Счастливой Аравией». В IV–VI веках в княжества Счастливой Аравии бежало много иудеев из империи. Много здесь было и христиан, но государственной религией христианство не стало.
В начале VI века по Р.Х. царский дом в Химьяре, на юге Аравии, испытал сильное влияние евреев, среди жен царей были и еврейские наложницы.
В 517 году сын знатного химьярита из правящего рода Йазан и рабыни-еврейки, Зу-Нувас, захватил престол. Для захвата пришлось убить законного царя Маадикариба, христианина… что, впрочем, обычно для придворных нравов вообще, а для восточных — особенно.
Зу-Нувас начал с ограбления христианских купцов, находившихся в его государстве. Поскольку через Химьяр вели важнейшие караванные и морские дороги, недостатка в таких купцах не было, все время прибывали новые и новые. Свою политику Зу-Нувас объяснял тем, что в Византийской империи «угнетают евреев».
Кроме того, царь начал силой насаждать иудаизм (часть его приближенных приняла иудаизм) и преследовать христиан. Христиане Химьяра обратились к царю Эфиопии. Войско христиан-эфиопов принудило Зу-Нуваса бежать из Зафара — своей столицы. Большая часть эфиопов сразу же ушла домой, а в городе остался небольшой отряд, примерно из 500 или 600 человек.
Через некоторое время Зу-Нувас подошел с сильным отрядом к Зафару и обещал эфиопам свободное возвращение домой, если они капитулируют. Те согласились, вышли из крепости… и немедленно были истреблены. Части повезло — их сразу же зарезали. Других загнали в здание церкви и сожгли живыми. А на месте этой церкви построили потом синагогу.
На следующий год Зу-Нувас, развивая успех, взял город Награн и устроил там резню христиан. Чтобы лучше спорить с христианами, Зу-Нувас послал за еврейскими учеными из Тиверии — одного из важнейших культурных и религиозных центров в Палестине, то есть находившейся на территории Византии. С той поры Зу-Нувас вел переговоры с христианскими городами только с помощью своеобразных консультантов — еврейских вероучителей из Тиверии. Эти раввины учили своей вере арабов в Химьяре и отчаянно спорили с христианскими миссионерами.
Караванная и морская торговля прекратилась, из только что процветавшего Химьяра шел поток беженцев. Не только в Византии и Эфиопии, но и в Иране были недовольны. И прекращением выгодной для всех международной торговли… и что тут говорить? Ну, не все же люди так высоко духовны, так утонченны, как дети еврейских рабынь, так глубоко интеллектуальны, как раввины из Тиверии, которые могли прекратить геноцид, но не сочли нужным. Не всем же, в том числе и не всем язычникам, нравится сожжение церквей вместе с живыми людьми.
В Византии была и еще одна сложность — в конце концов, тиверские раввины были подданными византийского императора. Христианские священники уговаривали арестовать еврейских раввинов из Тиверии, а всех остальных евреев города посадить в тюрьму, «покуда они не дадут ручательства, что не будут посылать грамоты и знатных людей к царю Химьяра… и предупредить их, что если они не сделают этого, то их синагоги будут сожжены и попраны крестом, и христиане овладеют ими».
Христианский император Юстиниан благосклонно выслушивал такие жалобы: в конце концов, шла борьба за христианизацию известного тогда мира. Принятие иудаизма в Химьяре нарушало планы императоров, поведение евреев из Тиверии казалось попросту предательством.
Юстиниан не имел ни сил, ни времени послать верных полководцев на юг Аравийского полуострова. Он не обрушил репрессий на Тиверию. Зачем устранять следствие, если налицо важная, всем видная причина? По обыкновению византийцев, любивших натравливать варваров друг на друга, они стали искать союзников и легко нашли их — в лице эфиопов, к которым ведь тоже взывали истребляемые христиане.
Эфиопам было совсем не просто пойти новой войной на Химьяр — очень уж одолевали их окружающие языческие племена. Когда, наконец, поход состоялся — это был настоящий крестовый поход. Выступление войска приурочено было к празднику Троицы, 18 мая 525 года, и сопровождалось молебном в кафедральном соборе эфиопской столицы Аксума. Беженцы из Химьяра не шли вместе с армией, их задача была иной: поднять восстание в тылу у борца против угнетения иудеев, верного ученика интеллектуалов из Тиверии, царя Зу-Нуваса. Сделать это было, видимо, несложно, потому что при подходе армии эфиопов тут же восставали города и целые области. Зу-Нувас пытался отбиваться с кучкой оставшихся верными ему войск, но был убит в первом же сражении. Эфиопы ходили по стране, не встречая сопротивления, убивали иудеев и разрушали синагоги (у вас, читатель, хватит совести осудить их за это? После той церкви, сгоревшей с живыми людьми?).
