Главное, что показала та война, так это полнейшую несостоятельность малых полисных государств и вообще демократического устройства в условиях серьезной военной угрозы (при масштабном военном конфликте). Болтать, жить себе в удовольствие, предаваться излишествам при демократии, разумеется, приятнее и намного веселее (хотя кому как), чем жить в строгих рамках спартанской философии. Разное воспитание и культура, а следовательно и ориентиры (об этом пишут мало), еще более обострят разногласия, усугубят непонимание сторон. Как отмечают, та война поставит под сомнение основательность таких незыблемых устоев полисной жизни, как автаркия и автономия, и даже экономическую и политическую независимость. В качестве сравнения опять же возьмите историю ряда стран Кавказа, Восточной Европы или Прибалтики после развала СССР. Их болтовня о полной независимости может ввести в заблуждение лишь неуча и обывателя, совсем не знающего мировой истории и законов политики. Уйдя из сферы влияния России, все они неизбежно рано или поздно должны будут попасть (уже попали!) в тиски нового партнера-хозяина – США.
Воин в полном вооружении
Грекам также не удавалось оставаться в стороне от конфликтов и схваток держав. Вот и Ксенофонт в 401 году до н.э. вынужден был записаться добровольцем. Он завербовался в наемное войско Кира Младшего, активно участвовал в походе против Артаксеркса и даже возглавил 13?тысячный греческий отряд на его обратном пути на родину. Так афинянин оказался в стане враждебной Афинам Спарты. В учебе и походных буднях рождался великий историк… Своему учителю он посвятил книгу «Воспоминания о Сократе». Поход описал в «Анабасисе» (букв. «восхождение», поход от моря вверх, то есть в глубь страны). Там показано, как греки, выйдя из Сард, двинулись вдоль границ Сирии к Евфрату и дошли почти до Вавилона. Ксенофонт признает, что греки охотно согласились принять участие в походе Кира.
Греческий и персидский воины
У него есть описание сцены, из которой совершенно ясны и понятны мотивы участия отряда греков в военной авантюре Кира. Один из военачальников, Клеарх, откровенно говорит воинам, да, я был изгнан с родины, верно, я получил от Кира десять тысяч дариков, «деньги я взял, но не припрятал для себя и не прокутил, а все истратил на вас». Далее он говорит, что «сперва воевал с фракийцами», вместе с его воинами «мстил за Грецию», а потом, «по зову Кира, я взял вас и пришел, чтобы в случае нужды помочь ему за все хорошее, что он для меня сделал». Что же такое «хорошее» сделал для него Кир? Дело понятное – заплатил ему, воинам приличные деньги. Вот и все… Ни у кого из греков на сей счет нет сомнений, все прекрасно понимают, о чем говорит Клеарх, когда они попытались взбунтоваться и не идти в пекло битв: «Воины! Всем ясно одно: как мы к Киру, так и Кир к нам. И раз мы за ним не следуем, то ни мы ему не воины, ни он нам не плательщик». Чем же кончился сыр-бор? Что порешили «свободолюбивые греки», «демократы» (или как их там еще называть)? Поспорили и приняли решение, обычное для наемных убийц и проституток-политиков, будь то Древняя Греция, современная Восточная Европа, Прибалтика, Молдавия, Грузия, Чечня, Украина или Россия, – пусть заплатит «в полтора раза больше, чем они получали: вместо дарика по три полударика в месяц на каждого воина». Наемники дали понять: неважно, куда и против кого их поведет Ксеркс, лишь бы платил хорошо. Так действовали и действуют все наемные шлюхи.
Будучи частью греческого мира, Ксенофонт нес в себе, так сказать, и его атомы. Неслучайно он подружился с беотийцем Проксеном, что отправился к Киру Младшему, надеясь на службе у перса «прославиться, получить большое влияние и разбогатеть». К тому же в Афинах поле активной деятельности для него было закрыто. Знаменательны и те слова, какими соблазнял Ксенофонта его друг Проксен на участие в авантюре Кира. Он обещал, что в случае приезда Ксенофонта будет «содействовать его дружбе с Киром, а последний, по словам Проксена, дороже для него отчизны». Известно, что Ксенофонт согласился и принял участие в походе. Но известно и другое (о чем надо не забывать нынешним сателлитам Восточной Европы, Балтии, Молдавии, Украины, сателлитам «нового Кира»): когда Кир был убит в битве (кстати, у стен Вавилона), то ряд стратегов-наемников были схвачены и казнены самими же персами. Правда, Ксенофонт, проявивший себя как талантливый организатор и полководец, вывел все же остатки войск из Месопотамии (половину из 13-тысячного войска). Кстати, он дважды склонял греков остаться в Понте и основать там новое государство, а не возвращаться на родину, ибо их там никто не ждет. Но этих вояк-наемников вовсе не прельщала перспектива оказаться на земле в качестве трудяг-колонистов. Тогда-то Ксенофонт и нанялся на службу к фракийскому царю Севфу (400/399 г. до н.э.).
Могила Арсинои II, супруги фракийского царя, дочери Птолемея I, в Священном квартале Самофракии
После целого ряда военных приключений историк-кондотьер угомонился, все же получив в качестве вознаграждения небольшой дом и земельный надел. Э. Фролов задается риторическим вопросом: «Оценивая все достигнутое Ксенофонтом за годы его политической деятельности, приходится признать, что по сравнению с целями и усилиями, затраченными на их осуществление, итог был разительно ничтожен. Между тем после ухода от дел человек этот прожил еще долгую жизнь, считая от конца Коринфской войны, – свыше 30 лет. От природы он был наделен крепким здоровьем, энергией и предприимчивостью. Чем мог он заполнить свой досуг? Чем мог компенсировать свои неудачи на политическом поприще? Ответ здесь очевиден: литературным трудом. И вот, отложив в сторону меч, он взялся за перо, с тем чтобы снова пережить все пройденное, еще раз обдумать и развить любимые прожекты, создать для них – пусть на листе папируса – идеальные условия и, наконец, увидеть их осуществленными в новом, фантастическом мире. И действительно, этот заключительный период жизни Ксенофонта отмечен интенсивной литературной деятельностью… При этом поражает удивительная особенность творческого труда Ксенофонта – неуклонное нарастание его интенсивности при весьма почтенном возрасте писателя». Таков был этот историк, мужественный воин, талантливый стратег и тактик, политик, ученый и писатель, в котором самым удивительным образом соседствуют мудрость Сократа, честолюбие Алкивиада, цинизм, любовь к деньгам Зенона и отвага Александра Македонского.
Древний Коринф
Последним в нашем списке великих исторических фигур Греции стоит Страбон (64/63 г. до н.э. – 23/24 г. н.э.). Само время, в которое он жил, говорит о многом. То была эпоха перелома. На его глазах возникала Римская империя и заканчивалась эпоха эллинизма. В 30 году до н.э. пало последнее эллинистическое государство – царство египетских Птолемеев. Уже более ста лет (с 146 г. до н.э.) Греция была под пятой римлян, став ареной грабежей, войн и разбоев. Разорялись сельские жители, приходили в запустения греческие города. Целые области обезлюдели. От былой славы Греции, ее знаменитых культурных центров остались жалкие руины. Приход к власти в Риме императора Августа заметно изменил ситуацию. В ойкумене стало больше порядка. Греческая верхушка стала приспосабливаться к новой ситуации. И даже крупнейшие ученые и философы (Полибий, Панеций, Посидоний) заняли позицию откровенной поддержки Рима, воспевая его победы. Греческие философы, грамматики, риторы зачастили в столицу Римской империи. Многие делали тут карьеру, достигали почестей и становились обладателями немалых богатств. Все дороги тогда вели в Рим. Прибыл сюда средь прочих и уроженец Понта, историк и географ Страбон. Родом он был из знатной семьи г. Амасии, эллинистического центра в Понте. Члены его семьи занимали высшие должности у понтийских царей. Прадед Страбона был полководцем Митридата Евпатора, родственник – верховным жрецом в Коммагене, фактически вторым лицом после царя. Дед Страбона перешел на сторону римлян, и хотя обещанной награды не получил, но положение семейства упрочилось. Сохранение римской ориентации дало возможность самому Страбону получить хорошее философское образование. У него были средства, позволившие путешествовать и посвятить себя науке.
Древнегреческий кратер
Благодаря финансовым возможностям семейства он имел возможность не только увидеть мир, но и обучаться у тогдашних светил античной науки (Аристодема из Нисы, философа Ксенарха из Селевкии, грамматика Тиранниона из Амисы). В те времена самые знаменитые и известные педагоги нередко вояжировали по миру. Учитель Страбона Ксенарх, перипатетик из Селевкии Киликийской, читал лекции в Селевкии, затем в Александрии, Афинах и, наконец, в Риме. Помимо занятий и одновременно с ними Страбон объездил немало стран (побывал в Нисе, в Катаонской Комане, в ущелье реки Пирама на Тавре, посетил Траллы, Гиераполь, Эфес) и везде вел наблюдения. Путешествия, являясь предметом его гордости, продолжались и в зрелом возрасте. Он посетил немало стран от Армении до Сардинии и от Черного моря до Эфиопии.
