Другим ядрам было все равно, они не удивились бы если бы их стали метать на дальность потные следизаздоровьем. Ослепительное мгновение принудительного полета расплатой за рылом в песок.
Мое было другое, хотя и лежало внизу пирамиды, униженное свальным грехом.
Как смотрели на меня вамзавернуть и свасдевяноста, когда я разрывал пирамиду руками. Им мерещилось: все ядра одинаковые. Эх вы, ленподойдивотдел!
Помню, как нес его. Как оно, пугливое, точно ненадояникогдане, сорвало ручку подвязанного кейса… Глупое неуверенное ядро… Но какая решимость – уже тогда оно, не церемонясь, сокрушило калькулятор.
Дома я подышал на него. Я был слишком стыдлив, чтобы делать это в магазине на глазах у вамзавернутей. Я укутал его ватой, проложил пенопластом. Я построил ему гнездо. Меня вел инстинкт. Я курица-наседка, я самец страуса я… папка для бумаг, высиживающая ядро. Ему надо много тепла, очень много – разве не видите, какое оно ледяное?
Его не купали без меня? Откуда эти капли? Его сдвигали — вот это паркетина с трещиной не касалась угла коробки…
Я хочу высидеть его, чтобы лопнула металлическая скорлупа и выпорхнуло то что сидит внутри.
И не надо говорить, что там ничего нет. Тогда и внутри меня… Человек высиживающий девятикилограммовое ядра — опасен. И не смейте сдвигать пенопласт! Когда меня нет — ему холодно, оно кричит.
Недавно ночью, когда я ненадолго заснул в неудачной позе — верхом на холодном ядре, спиной к пылающей батарее мне почудилось, я слышу треск.
Нет, пока только краска… Краска? Вы когда-нибудь слышали, чтобы ядра красили?
НЕВЕСТА ГРАФА
(пародия на дамский роман)
После того, как мой бедный папочка оставил сей бренный мир, я осталась без средств к существованию и должна была наняться гувернанткой к племяннице графа П.
Наемная карета довезла меня до роскошного загородного дома, принадлежащего графу. Я подошла к парадной двери из мореного дуба, на которой был герб графа П. — вставший на дыбы слон на синем фоне — и постучала. Дверь мне открыл высокий, стройный, элегантный мужчина, на красивом мускулистом лице которого читалось глубокое, хорошо скрываемое страдание. Я сразу поняла, что это сам граф П.
Граф скользнул по мне величественным взглядом, и в его прекрасных синих глазах мелькнул огонек неподдельного интереса.
— С кем имею честь? — спросил он глубоким, хорошо поставленным баритоном.
— Миссис Джен Добкинс, ваша новая гувернатка, — я склонила свой стройный стан в реверансе и застенчиво одернула бархатную юбку на своих красивых ногах.
К слову сказать, ноги мои так хороши, что я часами могу любоваться ими в зеркало. Одета я была просто и изящно. Моя бедная мама была француженкой, и от нее мне передалось то неподражаемое обаяние, от которого любой мужчина теряет голову если она у него есть в две минуты.
Разумеется, граф влюбился в меня с первого взгляда. Он дарил мне все, что попадалось под руку: цветы, бриллианты, столовое серебро.
Но я была непреклонна, и из всех подарков принимала только бриллианты.
— Я честная девушка! — неизменно отвечала я ему в ответ на все его признания и одергивала юбку на своих красивых ногах. Лицо графа бледнело от страсти, и он до крови прокусывал себе нижнюю губу.
Однажды вечером, когда я уже была в постели, и шелковые простыни ласкали мое тело (следует подробное описание тела на две страницы), в дверь раздался властный стук и не дожидаясь ответа в комнату ворвался граф. Он был в розовых пижамных штанах, сквозь которые проглядывала его мускулистая волосатая грудь.
Граф был небрит, и его синие глаза покраснели от слез. Мне даже стало немного жаль его, когда я подумала, что все это произошло от любви ко мне.
— Я люблю тебя! И ты будешь моей! — взвыл он своим хорошо поставленным голосом.
— Я честная девушка! — гордо сказала я, заворачиваясь в простыню. Но как не поспешила я это сделать, граф успел-таки увидеть мою прекрастную белую ножку. На лице у графа П. отразились противоречивые чувства.
— Будь моей! Или я пущу себе пулю в лоб! — взмолился он.
— Ни за что! — отвечала я. Но тут — о небо! — одеяло соскользнуло с моего прекрасного белого плеча.
В тот же миг в глазах у графа П. появилось нечто демоническое. Я вскрикнула, вскочила с постели и бросилась в коридор. Граф П. бегал за мной из комнаты в комнату и норовил прижать к своей мускулистой волосатой груди.
Наконец он стиснул меня в объятиях так сильно, что во мне что-то хрустнуло и я упала без чувств.
В себя я пришла оттого, что кто-то бережно водил по моему лбу мокрым полотенцем. Я открыла глаза и увидела склоненного над собой графа П.
— О, ты жива! Я хотел пустить себе пулю в лоб, но мой пистолет дал осечку.
После же выяснилось, что он вообще был не заряжен, — сказал граф и опять попытался прижать меня к своей груди.
— Ни за что! — прохрипела я, тщетно вырываясь из его страстных объятий, –
Я честная девушка!
Граф П. демонически расхохотался.
— Не надо было падать в обморок! — произнес он замогильным голосом.
Я вскрикнула и в порыве безотчетной страсти упала ему на грудь…
— Я женюсь на тебе, — пообещал граф, нежно похлопывая меня по спине. — Я обязательно на тебе женюсь.
Именно в это самое мгновение я поняла, что всегда любила графа П.
Через два дня была наша свадьба. Во время свадебной церемонии мне показалось, что священник смотрит на нас как-то странно.
— Наверное, тоже в меня влюблен, — подумала я, осознавая неотразимость своих чар.
Наш медовый месяц был как один непрерывный сон. Но потом я стала вдруг замечать в глазах моего супруга какую-то непонятную грусть, которая с каждым днем все усиливалась.
— Поведай мне все! О, я все пойму! Клянусь, всё! — взмолилась я однажды вставая перед ним на колени и заламывая руки.
Мой супруг с тоской повернул ко мне лицо:
— Дорогая, меня тяготит ужасная тайна. Я хотел рассказать тебе обо всем еще до свадьбы, но не решился, — сказал он. — Дело в том, что я не тот, за кого ты меня принимаешь. Я не граф П., а его дворецкий. Граф П. с племянницей отдыхает на водах в Ницце, а меня оставил присматривать за домом.
Небо обрушилось в моих глазах мелкими осколками.
— Как? Ты не граф? — воскликнула я.
Загорелое мускулистое лицо моего супруга покраснело. Он потупился.
— Завтра граф возвращается в свой замок, — произнес он через силу. — Не могла бы ты вернуть бриллианты, которые я тебе подарил? Я украл их в столе у графа.
— Мерзавец! Так обмануть скромную беззащитную девушку! — закричала я, как только смысл его слов дошел до меня. — Прощай, несчастный! Я ухожу от тебя! Но не думай, ничтожество, что я верну тебе бриллианты!
Дорогой читатель, если вы бездетный, неженатый граф и если вам зачем-нибудь нужна гувернантка, стройная, красивая и привлекательная, то не забудьте обо мне, умоляю вас. Но помните, черт возьми, что я честная девушка!!!
СВ. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ
ОГНЕМ И МЕЧОМ
Никогда прежде в шведской гавани Сигтуна не собиралось в одно время столько кораблей. Двухмачтовые, крутобокие, не страшащиеся бурь и ветров, они близко подходили к каменистому берегу и спускали сходни, по которым поднимались закованные в броню войска. Настроение у воинов было приподнятое:
рассчитывали на большую поживу.
У прямых мачт лесом выстраивались длинные копья. Блестящие щиты за теснотой вешали на борта. Груженые ладьи поднимали паруса и тяжело отходили от берега, уступая место следующим.
Огромное войско, собранное не только в Швеции, но и по всей Европе собиралось в поход на Русь.
Нарядные епископы, сверкая драгоценными перстнями на пальцах, высоко поднимали кипарисовые кресты и распевно повторяли слова латинских молитв.
Кроме того, среди рыцарей было немало монахов всевозможных военных и полувоенных орденов, которыми в те годы буквально кишела воинственная Европа.
Многие из монахов носили под строгими одеяниями брони и кольчуги. Блестели на поясах тяжелые прямые мечи.
Над самой большой, богато изукрашенной ладьей, развевался стяг с изображением желтого льва на синем фоне. В лапах у вытканного льва был зажат меч. Это было знамя самого ярла Биргера, грозного покорителя чуди и грозы славян. Сам Биргер, плечистый, рыжеусый, стоял на носу ладьи, наблюдая, как грузятся войска.
Ярл хмурился и нетерпеливо переминался на месте, одолеваемый честолюбивыми мыслями. Мысли были примерно такие:
Его тесть, король Эрик Эриксон-Лепсе, болен и слаб. Трон под ним не прочен. Если он, Биргер, его зять, вернется с победой, покорив обширные земли славян, то имя нового шведского короля — преемника Эрика — будет определено.
Им станет он — ярл Биргер.
Рука рыжеусого военачальника сомкнулась на рукояти меча. Если понадобится — он уничтожит сотни, тысячи росов, заставив остальных дрожать при одном звуке его имени. Он покорит их, затопит кровью их города и села и заставит уцелевших перейти в католичество, заслужив тем одобрение папы римского. Это одобрение впоследствии понадобится, чтобы надежнее утвердиться на шведском престоле.
