Иден (с волнением): Как? Неужели германское правительство согласилось поставлять оружие для Вашей Красной армии?
Сталин: Да, согласилось, и мы, вероятно, в ближайшие дни подпишем договор о займе».
Игра идет по крупной. Если удастся внушить англичанам, что Гитлеру верить нельзя, то опасность англо-германского сговора против СССР будет устранена, и Гитлеру ничего не останется другого, как добиваться соглашения с СССР.
Спустя три с половиной месяца после визита Идена в Москву, в июле 1935 года Сталин приказывает своему доверенному лицу торгпреду в Берлине Давиду Канделаки начать переговоры об улучшении советско-германских политических отношений. В это время Канделаки возглавлял переговоры о советско-германских экономических отношениях с Хьялмаром Шахтом — президентом Рейхсбанка, тесно связанным с германскими финансовыми и промышленными кругами. А, по мнению Сталина, монополии суть хозяева Гитлера. Обращаясь к Шахту, он таким образом обращался как бы непосредственно к хозяину. Другим лицом, с которым вел переговоры Канделаки, был Герман Геринг. Его в Москве полагали как бы связующим звеном между германскими монополиями и правительством. Оба, Шахт и Геринг, могли бы оказать решающее воздействие на изменение курса германской политики.
Параллельно разговорам Канделаки с Шахтом и Герингом и как бы в ответ на заявление Шахта, что политические переговоры должны вестись через германский МИД, Тухачевский и Литвинов в Москве, посол Суриц и советник советского посольства в Берлине Бессонов подкрепляют «инициативу Канделаки» собственными настойчивыми призывами к улучшению отношений между Германией и СССР. 21 декабря 1935 года Бессонов прямо говорит в германском МИДе о желательности дополнить Берлинский договор 1926 года о нейтралитете «двусторонним пактом о ненападении между Германией и Советской Россией».
Тот факт, что в Москве происходил усиленный пересмотр отношения к германскому национал-социализму, находит подтверждение в книге известного публициста Е. Гнедина.
«Я вспоминаю, — пишет Гнедин, — как мы, дипломатические работники посольства в Берлине, были несколько озадачены, когда, проезжая через Берлин (кажется, в 1936 году), Элиава, заместитель наркома внешней торговли, в силу старых связей имевший доступ к Сталину, дал понять, что «наверху» оценивают гитлеризм «по-иному», — иначе, чем в прессе и чем работники посольства СССР в Берлине».[36]
Шахт предложил Канделаки обсудить проблему улучшения советско-германских отношений через дипломатические каналы. Шахт обещал также, со своей стороны, информировать германское министерство иностранных дел о советском запросе.
В течение 1935 и 1936 гг. Сталин продолжал рассчитывать на сговор с Гитлером, хотя иностранный отдел НКВД предупреждал, что «все попытки СССР умиротворить Гитлера провалились. Главным препятствием для достижения понимания с Москвой являлся сам Гитлер».
Получение крупного кредитного займа от Германии Сталин расценил как выражение намерения Германии прийти к соглашению с СССР. На заседании Политбюро Сталин возразил на сообщение НКВД следующим образом: «Как Гитлер может воевать против нас, если он предоставляет нам такие займы? Это невозможно. Деловые круги в Германии достаточно могущественны и именно они управляют».
Ни конфронтация в Испании, ни заключение германо-японского «антикоминтерновского» пакта в 1936 году не пошатнули уверенности Сталина в возможности соглашения с Германией.
В конце мая 1936 г. Канделаки и Фридрихсон (заместитель Канделаки) встретились с Герингом, который не только живо интересовался перспективами развития отношений с СССР, но и обещал прояснить ситуацию с Гитлером. В июле того же года советник советского посольства Бессонов в беседе с высокопоставленным чиновником германского министерства иностранных дел Хенке обсуждал конкретные обстоятельства заключения советско-германского пакта о ненападении.
Хенке объяснил, что по мнению германского правительства пакты о ненападении имеют смысл между государствами, имеющими общую границу. Между СССР и Германией таковой не существует. Это заявление имело кардинальное значение для будущего развития советско-нацистских отношений. В декабре 1936 и в феврале 1937 года Шахт снова встретился с Канделаки и Фридрихсоном. Он сообщает им, что торговые отношения могут развиваться успешно лишь при условии, если советское правительство откажется от коммунистической агитации за пределами России. Канделаки, согласно записи Шахта, выразил «симпатию и понимание». Канделаки по поручению Сталина и Молотова огласил их мнение, сформулированное в письменном виде. Оно заключалось в следующем: советское правительство никогда не препятствовало политическим переговорам с Германией. Его политика не направлена против немецких интересов, и оно готово вступить в переговоры относительно улучшения взаимных отношений.
Шахт предложил Канделаки, чтобы это сообщение было передано официально через советского посла в Берлине.
После подписания советско-германского экономического соглашения Сталин был убежден, что переговоры с Германией идут к благополучному завершению: «Очень скоро мы достигнем соглашения с Германией», — сказал он наркомвнуделу Ежову.
Руководителю советской шпионской сети в Западной Европе Кривицкому был дан приказ в декабре 1936 г. ослабить шпионскую работу в Германии.
Но 11 февраля 1937 г. министр иностранных дел Германии ф. Нейрат сообщил Шахту, что предложения советского правительства Гитлером отклонены. Причинами являются советско-французский договор с взаимной помощи и деятельность Комитерна. Но в то же время Нейрат разъяснил, что, если события будут развиваться в сторону установления в России абсолютного деспотизма, поддерживаемого военными, то в этом случае можно будет вновь обсудить германскую политику по отношению к СССР.[37]
Гитлер руководствовался не только соображениями неустойчивости положения в СССР и враждебной Германии политикой коллективной безопасности, но и тем, что слабая реакция Англии и Франции на ремилитаризацию Рейнской области и денонсацию Локарнского пакта, проведенные в одностороннем порядке Германией, подтверждает, что Германии не следует бояться активного сопротивления ее экспансии со стороны западных держав. Гитлер решил, что пока выгоднее разыгрывать антисоветскую карту.
Запросы со стороны Советского Союза Гитлер использовал для запугивания Англии перспективой советско-германского сближения. В начале 1936 г. такая возможность расценивалась в военных и дипломатических кругах Англии как весьма реальная Германский военный атташе в Лондоне барон Гейер говорил начальнику имперского генерального штаба Диллу о довольно сильных прорусских тенденциях в германской армии и о том, что германо-советское соглашение может стать скоро свершившимся фактом, если оно не будет предотвращено взаимным пониманием между Англией и Германией.
В Лондоне полагали, что курс на сближение с СССР пользуется поддержкой рейхсвера, Шахта и группы промышленников, заинтересованных в развитии германо-советских экономических отношений, и даже частью нацистской партии, но сам Гитлер решительно выступает против улучшения всяких отношений с СССР, за исключением коммерческих. В английских политических кругах ошибочно полагали, что инициативу в сближении проявляют немцы. В Форин Оффисе[38] опасались, что если система коллективной безопасности рухнет, следует ожидать полного изменения советско-германских отношений в сторону сближения. Предотвратить советско-германское соглашение может только политика коллективной безопасности.
Между тем положение в Советском Союзе начало быстро меняться к худшему. Шли повальные аресты, развертывался в небывалых масштабах террор. В январе 1937 г. на открытом судебном процессе в Москве Карл Радек, выполнявший роль и обвиняемого и главного свидетеля обвинения, признался в совершенной, якобы, измене и в шпионаже в пользу Германии. Оболгав себя и других Радек ненадолго спас свою жизнь.[39]
Слухи о предстоящем советско-германском соглашении широко циркулировали весной 1937 года в европейских дипломатических кругах и в печати. Формальное опровержение советского правительства последовало лишь в апреле 1937 года, два месяца спустя после решительного отклонения Гитлером советских предложений.
В марте 1938 Германия присоединила Австрию 30 сентября 1938 г. Германия добилась согласия Англии и Франции на отторжение от Чехословакии Судетских районов. Но заключенное в Мюнхене соглашение было направлено не только против Чехословакии, жертвы сговора Англии, Франции, Италии и Германии, но и против интересов Советского Союза.
Неблагоприятно для СССР развивались и события в Испании.
