Ознакомительная версия.
2 марта 1930 г. – на пике народного возмущения действиями власти – в «Правде» появилась новая сталинская статья под названием «Головокружение от успехов», в которой вся вина за «перегибы» интенсивной коллективизации взваливалась на местные власти, дотоле послушно исполнявшие все решения ЦК. Сталин писал: «Нельзя насаждать колхозы силой. Это глупо и реакционно». Народ сразу же откликнулся на статью: образованные колхозы начали разваливаться, «проценты» коллективизации резко упали.
Но вскоре стало ясно, что статья в «Правде» – ловкий, лицемерный маневр, чтобы сбить волну крестьянского возмущения. Не прошло и полугода после ее публикации, как давление властей на крестьян вновь усилилось. Началось новое форсирование темпов коллективизации, график «процента коллективизации» вновь резко пополз вертикально вверх. Завершить так называемую «сплошную коллективизацию» предписывалось по всей стране к весне 1933 г.
Судьба русского крестьянства в эпоху коллективизации
Но все же самым страшным оказалась даже не сама коллективизация, ее беззаконные методы, крайне сжатые сроки «добровольного» объединения в колхозы, а то, что она сопровождалась «ликвидацией кулачества как класса». Разнарядки на создание колхозов выдавались вместе с «контрольными цифрами» на ликвидацию «кулака», а в сущности – состоятельных, домовитых крестьян. За несколько месяцев сотни тысяч семей «кулаков» и «подкулачников» (обязательно вместе с семьями, включая глубоких стариков и грудных детей) были выселены из своих домов, лишены земли, жилья, имущества, посажены в товарные вагоны и отправлены на Север, в Сибирь, Казахстан и другие отдаленные районы страны. Там их безжалостно выбрасывали посреди заснеженного поля, обрекая на гибель всех тех, кто еще не умер в многонедельной дороге. Согласно секретной инструкции ЦИК и СНК от 4 февраля 1930 г. надлежало заключить в концлагеря («не останавливаясь перед применением высшей меры наказания») 49—60 тыс. человек, а в северные и отдаленные районы выселить 178—214 тыс. семей, т. е. примерно 1 млн человек.
Пять тысяч жен и детей ссыльных «кулаков», поселенных под Вологдой в бараках, писали Председателю ВЦИК М. И. Калинину об ужасающих условиях жизни: «Михаил Иванович! Если бы вы посмотрели жизнь в бараках, вы бы пришли в ужас. В этих бараках не прожить два года, и ни одного из нас не останется в живых. Бараки построены в лесу, в сыром месте, имеют по четверти метра воды. Бараки эти построены из тесу и крыты соломой, так что ветер кругом свистит. Нас в каждый барак заселено по 150 человек. Из продовольствия ничего не получаем, кроме хлеба три четверти фунта, а приварки никакой. Мы взяли с собой продовольствия, но когда увозили, у нас его отобрали в Вологде местные власти, но мы не считаемся с этим, что сало, муку белую отдали, а нам теперь ничего не дают, кроме одного кипятку». Справки НКВД подтверждают высокую (в 6-7 раз выше, чем у местного населения) смертность детей у переселенцев, особенно в первые два года «акции». Детей погибло не менее 350—400 тыс. человек.
Но и тем крестьянам, которые жили на Севере и в Сибири, не было лучше. Их также выселяли, но только еще в более глухие и страшные места. В одном из донесений сибирского начальства, переданного Сталину, сказано: «Работа по конфискации… у кулаков развернулась и идет на всех парах. Сейчас мы ее развернули так, что аж душа радуется; мы с кулаком расправляемся по всем правилам современной политики, забираем у кулаков не только скот, мясо, инвентарь, но и семена, продовольствие и остальное имущество. Оставляем их в чем мать родила».
По данным наркома НКВД Г. Ягоды, в 1930—1931 гг. было выслано на Север и в отдаленные районы страны 1,2 млн человек, в том числе 454 тыс. детей. Под «внутрирайонное» переселение (т. е. в пределах областей) подпало 650 тыс. человек. Итого почти 2 млн человек лишились своих хозяйств, были сорваны со своих мест, подверглись репрессиям. Выселения «кулаков» продолжались и в последующие годы.
В 1931 г. в тюрьме оказывается профессор А. В. Чаянов и его товарищи по выдуманному обвинению в создании «Трудовой крестьянской партии». Советской власти было за что не любить этого крупного знатока сельского хозяйства. Сталин писал: «Простое сложение крестьянских орудий в недрах колхозов дало такой эффект, о котором не мечтали наши предки». Чаянов же думал иначе: «Сама природа сельскохозяйственного предприятия ставит пределы его укрупнению, благодаря чему количественное выражение преимущества крупного хозяйства над мелким в земледелии никогда не может быть большим… Принуждающая воля у коллектива всегда менее напряжена, чем воля единоличного хозяина, работающего в погоне за наибольшей прибылью… Коллективное сознание и воля всегда менее подвижны, более медлительны… и почти не допускают интуиции, столь важной во всяком предпринимательстве… К тому же каждый колхозник вправе сказать: „Зачем я буду работать больше, чем работает мой сосед, раз его и мое вознаграждение будет равным“».
Точных данных о погибших крестьянах нет. Считается, что погибло, как минимум, около 3,5 млн человек. Впрочем, Сталин, по словам Черчилля, сказал ему об уничтожении за время коллективизации 10 млн человек. Коллективизация стала настоящим геноцидом в отношении крестьянства, причем репрессии коснулись лучшей части деревни – расправились с наиболее состоятельными, инициативными, работоспособными, многосемейными крестьянами.
Впрочем, лидеры, да и партийные массы, крайне низко ставили крестьян. На фоне индустриализации крестьянский труд казался убогим, примитивным, отсталым, а крестьяне – людьми второго сорта, реакционным, «некультурным» классом «хозяйчиков», «куркулей», чуждым социализму, подлежащим (по мере движения к коммунизму) ликвидации тем или иным способом. Как бы то ни было, коллективизация принесла чудовищные страдания ни в чем не повинным людям. Своей политикой большевики нанесли невосполнимый ущерб генофонду прежде всего русской нации. Крестьянство как особый, складывавшийся веками тип русского сельского жителя было уничтожено навсегда. Ему на смену пришел колхозник, не заинтересованный в своем труде, привязанный к колхозу, как крепостной крестьянин.
Коллективизация стала огромным поражением народа и страны. Погибли миллионы людей, миллионы были ограблены и разорены. Несмотря на механизацию производства за счет тракторов и комбайнов, произошло резкое падение урожайности, валового объема сельскохозяйственного производства, налицо был упадок животноводства. Для власти оказалось важным другое. Коллективизация стала важной политической и экономической победой большевиков и лично Сталина. Уничтожив экономически самостоятельного и независимого крестьянина, советская власть фактически ликвидировала корни всякой народной оппозиционности, а тем более мятежей, досаждавших большевикам с 1918 г.
Коллективизация решила также и столь болезненную для партии проблему хлебопоставок. Колхозы стали инструментом насильственного, внеэкономического «решения продовольственной проблемы», а в сущности – инструментом изъятия почти бесплатного продовольствия. Теперь не было нужды в экономических рычагах поощрения товарообмена между городом и деревней. Все стало проще: главной задачей колхозов было выполнение строго в установленные сроки (под угрозой тюрьмы и ссылки) плана хлебозаготовок, а также поставок множества видов продукции и сырья.
При повсеместном падении производства заготовка зерна, по словам Сталина, в 1933 г. увеличилась с 500—600 млн пудов до 1200—1400 пудов, а вывоз хлеба за границу (несмотря на страшный голод на Украине) рос необычайно быстро: 1928 г. – 1 млн центнеров, 1929 г. – 13 млн, 1930 г. – 48,3 млн, 1931 г. – 51,8 млн центнеров. Так и были «найдены» средства на индустриализацию.
В 1932 г. на всю страну прогремела история крестьянского мальчика Павлика Морозова из села Герасимовка Свердловской области. Его отец Трофим, председатель сельсовета, обладая властью, использовал ее с корыстными целями: отбирал имущество у раскулаченных, за деньги давал необходимые справки спецпоселенцам. Когда его разоблачили и судили, то его сын Павел выступил на суде с показаниями против отца, который к тому же недавно ушел из семьи. Отца посадили, а дед Павлика Сергей Морозов, как сказано в деле, был «сердит на внука, ругал его за то, что тот давал показания на суде». Конфликт в семье обострился, когда Павлик отказался выходить из пионеров, да еще вступил в отряд «содействия органам милиции» и помогал властям изымать спрятанное у крестьян оружие, «лишний» хлеб. Так Павлик стал осведомителем, что вызвало особую ненависть к нему в семье. 3 сентября 1932 г. Сергей Морозов зарезал Павлика и его младшего брата, 7-летнего Федора, ставшего невольным свидетелем. Убийцу разоблачили и расстреляли. Посмертно 13-летний Павлик Морозов, благодаря усилиям пропаганды, стал образцом для подражания пионеров, образцом юного героя, для которого интересы социализма, государства были превыше всего.
Ознакомительная версия.
