разума, ведет к рождению нравственных ценностей, подчас к их пересмотру. Кларисса, Саша, Вера, Маша только потребляют прекрасное, ловко избегая той работы, в которой формируются нравственные ценности, принципы. Обеспокоимся. Вспомним слова Чехова из «Скучной истории», что любая духовная работа должна приводить к общей идее, без которой ничего нет. (Общая идея — мировоззрение, понимание своего места и своей позиции в жизни общества, своего долга перед людьми.)
И порадуемся за Марину. Искусство помогло ей пробиться к новым формам человеческого общения, помогло реализовать свои возможности. Опираясь на него, Марина создала подвижную, самою в себе заключающую возможность развития, систему ценностей и представление о смысле жизни.
Законы нравственности не передашь в курсе лекций, не изложишь в своде определенных правил. Мало сказать человеку будь добрым. В одной ситуации добро — не сказать живущему рядом, что тебя в нем не устраивает, в другой, напротив, — умение вовремя вмешаться, одернуть, остановить. Нравственность всегда конкретна, всегда требует работы мысли и души, умения чувствовать и решать. Чувствовать ситуацию, состояние собеседника... Именно этому и учит искусство.
В каждом настоящем произведении искусства заложен код общечеловеческого чувствования любви и ненависти, добра и зла. Отдельный человек неповторим, индивидуален и в то же время он носитель общечеловеческих качеств. Об этом хорошо сказано Александром Ивановичем Герценом: «Каждый человек опирается на страшное генеалогическое дерево, корни которого чуть ли не идут до Адамова рая; за нами, как за прибрежной волной, чувствуется напор целого океана — всемирной истории; мысль всех веков на сию минуту в нашем мозгу...»
Искусство дает каждому из нас эту способность чувствовать по человеческим законам. И если как надо и как не надо себя вести человек узнает из правил поведения, то как надо относиться к происходящему, как оценивать себя, свое место в обществе, в коллективе, в мире, человек узнает и в практическом общении — в школе, в семье, в коллективе и... в произведениях искусства.
Кроме вечного, в прекрасном всегда присутствует и преходящее — реальное время, конкретные обстоятельства, черты единичной личности автора. На стыке этих двух начал в определенный миг истории рождались ценности того, кто создавал произведения искусства. А тот, кто его воспринимает, создает нравственные ценности в свою эпоху, для своего времени.
Чем старше становишься, тем яснее сознаешь «единица — ноль». Человек не просто живет рядом с людьми, он реализуется в людях, он — необходимое звено между прошлым и будущим. И потому он должен прежде всего обрести ценности своих собратьев, научиться их чувствам, понять их мысли. Этому он учится всю свою жизнь, осваивая пласты культуры.
Общество передает каждому новому поколению культуру огромного диапазона. Малыша учат есть ложкой, подростку в школе рассказывают об основных законах физического мира, пришедшему из армии дают профессию токаря, пожилому человеку, пенсионеру, выдают для чтения книги в ближайшей библиотеке. Социализация человека — включение его в общество — по сути, продолжается всю жизнь. И в сегодняшний опыт подростка непременно включен и опыт человечества, переданный с помощью искусства. Чем богаче этот опыт, чем глубже и шире, тем более точен в своих нравственных и гражданских решениях нынешний подросток.
«Без прошлого нет настоящего, нет будущего» — эта ленинская установка прекрасно объясняет социальную сущность искусства.
И все-таки... Почему в одном случае встреча с искусством происходит лишь формально, не влияет на становление нравственных норм и воспитание гражданских качеств, а в других при тех же внешних условиях ведет к ускорению социализации человека, воспитывает гражданина?
Вспомним известную восточную легенду.
Слепцов попросили рассказать о слоне — что это такое слон? Какой он? Один из слепцов подробно, на ощупь исследовал ногу слона и рассказал после: слон — это круглое, словно столб, его можно обхватить руками. Другой, потрогав хобот, сообщил: слон — это длинное, похожее на змею. Третий, дотронувшись до ушей, констатировал: плоское, шершавое. Человек берет от искусства то, что способен взять и сколько может в данный момент. Воздействие любого произведения искусства зависит и от качества этого произведения, и одновременно от приготовленности того, кто с этим произведением встречается.
Вот почему одни ребята, «заражаясь» прекрасным, становятся творцами нравственных ценностей, а другие нет.
Пояснить эту мысль мне поможет фильм, который видели многие из нас, родителей, фильм, обошедший экраны сравнительно недавно, фильм, о котором много говорили и писали и который вполне заслуживает такого к себе внимания. В последние годы кинематограф очень часто обращается к вопросам воспитания. И в анализе педагогических проблем подчас опережает педагогическую печать, улавливает острые моменты формирования человека очень точно и четко.
Обратимся же к тому материалу, какой он предлагает, проанализируем интересующую нас проблему на примере «Чужих писем» режиссера Ильи Авербаха и драматурга Натальи Рязанцевой.
Героиня фильма Зина Бегункова из сильных детских натур, из лидеров, ей постоянно хочется быть очень хорошей, одобряемой коллективом сверстников и взрослыми, больше того, хочется быть самой лучшей, быть в центре внимания.
У Зины складываются свои, особые отношения с искусством. Бегункова знает, что в наше время искусство ценится, разбираться в нем престижно. И человек, который любит искусство, разбирается в нем, достоин всяческого уважения. Бегункова понимает, что прекрасное призвано осуществлять высокую роль учителя жизни, воспитателя. Девочка растет, она, как всякий растущий человек, познает мир, сталкивается с проблемами и честно старается решать их с помощью тех идей, которые предлагают ей взрослые «из уст в уста» и посредством произведений искусства. Но это стремление «научиться» носит несколько механический оттенок, он понимается чересчур прямолинейно. Мечется, мечется девочка-подросток, примеряя к себе то одну, то другую мысль, то одну, то другую роль, то одну, то другую линию поведения. Вот выступает она в классе так правильно (но так жестоко!), обвиняя кого-то в беспринципности. Вот учит она наизусть письмо пушкинской Татьяны к Онегину. Декламирует, актерствуя, не в силах освоить содержания и чувств, в строки вложенных,— что чувствует и пожилая учительница, улавливая слишком жесткие интонации, это чувствуем и мы. Но окончательно убеждаемся, что это так, когда видим, как девочка вслед за Татьяной объясняется в любви другу своего брата, человеку, который куда старше ее по возрасту. Ситуация по сюжетной линии «онегинская», по внешнему рисунку взята напрокат из западного кинофильма, явно безвкусная. Довольно вульгарная, пошлая. Не случайно тот, кому Бегункова сообщает о своем чувстве, груб с ней: неплохой и скорее всего добрый мужчина жестоко учит ее, понимая, что за словами Зины ничего не стоит, кроме актерства, стремления
