А что касается родительской спальни, то она вписывается в те же этические нормы. И совершенно очевидно, что очень вредно для ребенка присутствовать при сексуальных отношениях родителей, и абсолютно недопустимо, если собственные родители попросят его об этом, на что Дольто указала одному отцу, который хотел, чтобы «его ребенок все узнал и все увидел собственными глазами» (13). Хотя наименьшее, что он должен был сделать, это закрыть дверь при занятии сексом. Хорошо бы также удалить, насколько это возможно, комнату ребенка от спальни родителей, так как их близкое расположение иногда служит предлогом для жены в отказе в любви мужу. И в заключение темы запрета на инцест следует добавить, что говорить об этом с ребенком следует открыто и без всякого смущения. Причем было бы лучше, чтобы с мальчиком беседовал мужчина, который, объяснив ему, что такое сексуальность, добавил бы, что сексом нельзя заниматься без любви и уважения и что сексуальные отношения недопустимы с любой женщиной из собственной семьи, будь то сестра или мать, поскольку это «главный закон всех человеческих существ» (14).
Дольто упрекала некоторых матерей в их чрезмерной привязанности к сыновьям, превращавших эту чрезмерную привязанность – в чем мы убедимся в дальнейшем – в фактор формирования гомосексуальной ориентации у ребенка. Но ее упрек относится ко всем родителям, которые не должны «портить своих детей во имя любви» (15) и которые, прибегая к шантажу, не видят ничего предосудительного в том, чтобы сказать ребенку: «Если ты этого не сделаешь, я не буду тебя больше любить» (16). И Дольто даже решилась на то, чтобы посоветовать родителям сказать ребенку, бабушка которого приняла в штыки тот факт, что они не разрешили ей больше брать его с собой в постель: «Тебе повезло, что бабушка тебя больше не любит, потому что лучше бы она тебя ненавидела, чем так любила» (17). Ребенок для Дольто – это не котенок, и он ощущает все прикосновения в их чувственном значении. Хотя слишком много родителей, продолжает она, «забавляются со своими детьми, играют на их чувствах» (18), вызывая в них иногда очень сильный сексуальный ажиотаж» (19), когда берут их с собой в постель или целуются в их присутствии. И семейная пара, будучи застигнутой в любовном соитии, превращает тем самым ребенка в эмоциональное дополнение взрослого, который не понимает, что ребенок играет сексуальную роль в его жизни (20), даже если она проявляется исключительно на уровне эмоций.
Место ребенка, место родителей
Отношения в семейной паре являются главными в воспитании ребенка. И в этом вопросе, как и во многих других, Дольто была верна Фрейду и Лакану, который определял Эдипов комплекс местом отца в дискурсе[25] матери. Присутствует ли отец реально или нет, но этот треугольник необходим каждому ребенку. Так, Дольто жестко критикует матерей, «которые не прислушиваются к мнению отца» или, что еще хуже, замещают ребенком место отца в супружеской постели, когда этот последний отсутствует. Она критикует и тех из них, кто сразу же после рождения до такой степени сосредотачивает все свои интересы на ребенке, что пренебрегает супружескими обязанностями. А матери, которые после развода делают все возможное, чтобы обесценить отца в глазах ребенка, также не находят у нее поддержки и понимания. Именно мать обязана предоставить отцу место в семье и дать ему возможность сыграть свою роль в воспитании ребенка, вводя его словесно в жизнь малыша сразу же после рождения, о чем мы уже говорили.
И по правилам симметрии ребенок не должен себя чувствовать ни заброшенным, ни возносимым до небес. И если не следует кричать на младенца, то и рожать ребенка ради удовольствия его братьев и сестер также не стоит. Дольто также возражает против того, чтобы дети становились крестными отцами и матерями для новорожденного. И если нельзя ребенку всего позволять, то и не следует насмехаться над ним, подчеркивать его эмоции и переживания. Короче говоря, пусть временно, до отъема от груди, он займет в семье главное место, место короля, но свержение с трона не должно заставлять себя ждать и должно осуществиться сразу же, как только ребенок обретет относительную самостоятельность, чтобы он смог развиваться как уникальная личность, занимающая по праву причитающееся ей место. По мнению Дольто, в течение первых месяцев жизни ребенок-король, перед которым все готовы преклоняться, имеет право на такое огромное внимание по отношению к себе, поскольку он требует удовлетворения своих жизненных потребностей, в противном случае он бы просто не выжил. А Винникотт считает, что младенец, который становится смыслом жизни матери до момента благотворного отделения от нее под влиянием отца, на пути своего эмоционального развития не встретит никаких преград.
Ошибки, допускаемые в воспитании
Воспитывать ребенка значит следовать всем этим принципам. И требование лечь спать в определенное время не является необходимостью, равно как и несоблюдение этого требования не является проявлением вседозволенности. Нужно просто отправить ребенка в его комнату, и пусть он сам решит, ложиться ему спать или нет. Что касается обучения чистоте, то Дольто формально подходила к этому вопросу, опираясь на данные физиологического развития ребенка. Развитие нервных связей спинного мозга продолжается после рождения, и нельзя от ребенка требовать соблюдения ночной гигиены до двухлетнего возраста (Дольто даже отодвигает этот порог до четырех-пяти лет). Что же касается анального сфинктера, то его контроль становится возможным к двум годам, и есть хороший способ понять, научился ли ребенок сдерживать эту функцию: нужно просто посмотреть, может ли он подняться и спуститься по небольшой лестнице.
Те же самые рекомендации мы встречаем в 1962-м у другого психоаналитика, Бруно Беттельхейма: «Я категорически против того, чтобы приучать ребенка к чистоте, потому что я хочу, чтобы ребенок на собственном опыте понял, что хорошо, а что плохо», а не вследствие принудительной выработки условного рефлекса» (21). И мало сказать, что Дольто настаивала на том, чтобы покончить с дрессурой сфинктеров, практикуемой матерями. Она обвиняла их в лени, в нежелании стирать, в стремлении преждевременно приучить ребенка к чистоте ради собственного комфорта и тщеславия. Но в любом случае, как нам кажется, удалось сформировать одно поколение родителей, усвоивших уроки Дольто и других психоаналитиков и понимающих, что нельзя сажать детей на горшок до того, как они еще не произнесут первого слова и не начнут ходить. И, по мнению Дольто и Беттельхейма, насильственное приучение ребенка к чистоте, проявляющееся в его дрессуре, является самой большой ошибкой, которую только можно совершить. Хотя и в наши дни раннее обучение чистоте в духе Павлова с его рефлексами продолжает набирать обороты в США, а значит, скоро примется покорять Европу.
Что же касается насильственного кормления ребенка, то оно также неприемлемо, за исключением тех случаев, когда ребенок должен доесть все, что сам положил себе на тарелку. И Дольто в этом отношении придерживается рекомендаций педиатров, которые те дают не только матерям анорексичных детей, но и вообще всем родителям с целью предупреждения анорексии.
Все эти ошибки в воспитании могут быть исправлены, и внимательные матери прислушиваются к вышеперечисленным советам. Впрочем, наше общество не стоит на месте в области воспитания и продолжает развиваться, чему весьма способствовала Дольто.
Не без ее влияния исчезли некоторые предрассудки, например, демонизация мастурбации, характерная для начала прошлого века, или еще совсем недавние ограничения, связанные с кормлением грудью. Хотя есть и другие ошибки, не столь часто встречающиеся, которые также требуют внимания и обсуждения с родителями и которые Дольто квалифицирует как пороки или извращения, даже если в отдельных случаях она пытается смягчить этот термин, говоря, что «порок воспитания – это все то, что мешает росту и развитию ребенка». Например, попытка «заткнуть рот плачущему младенцу грудью» (22) или стремление привить ребенку умение держать себя в руках, «когда он еще к этому не готов» (23). Впрочем, есть и другие формы родительского поведения, вполне заслуживающие того, чтобы называться порочными. Так, одна мать пообещала ребенку порку «в назидание за еще не совершенные проступки на сегодняшний вечер» (24), а другая отказывает ребенку в том, что он больше всего любит, чтобы, по ее словам… не угасло его желание! А третья буквально преследует ребенка, следит за ним, требует, чтобы он исправил ошибки в домашней работе, в то время как он торопится и боится опоздать в школу, короче говоря, не мать, а надзирательница, которая не перестает удивляться, почему ее восьмилетний сын говорит о самоубийстве (25).
