Ознакомительная версия.
Если вы отказываетесь поддаваться давлению истерик верхнего этажа – независимо от возраста вашего ребенка, – вы перестанете сталкиваться с ними регулярно. Поскольку верхние истерики являются намеренными, ребенок перестанет обращаться к приемам такого типа, как только убедится, что они неэффективны, а иногда приводят к негативным результатам.
Истерика нижнего этажа – нечто совершенно другое. В этом случае ребенок до такой степени расстроен, что не способен использовать свой верхний мозг. Ваш малыш становится настолько зол из-за того, что вы льете ему воду на голову, чтобы помыть волосы, что начинает кричать, выбрасывать игрушки из ванны и отчаянно махать кулачками, пытаясь вас ударить. В этом случае нижняя часть его мозга, в частности его миндалевидное тело, берет верх и держит в заложниках его верхний мозг. Он нисколько не приближается к состоянию интеграции. Фактически гормоны стресса, наполняющие маленькое тело, мешают его верхнему мозгу функционировать полностью. В результате он буквально не в состоянии – по крайней мере, на данный момент – контролировать свое тело и эмоции, прилагать рассудок, учитывать возможные последствия, решать проблемы или принимать во внимание чувства другого человека. Он вышел из себя. Ворота перегородили путь к верхнему этажу, и он просто не может использовать весь свой мозг. (Если потом вы расскажете кому-нибудь, что ваш ребенок в тот момент «совсем лишился разума», то с нейрологической точки зрения вы будете гораздо ближе к истине, чем можете себе представить!)
Родителям, сумевшим распознать истерику верхнего этажа, остается лишь никогда не вступать в переговоры с террористом
Когда ваш ребенок находится в таком состоянии дезинтеграции и истерика нижнего этажа приняла масштабные размеры, необходима совершенно иная родительская реакция. Если в случае верхней истерики родителям следует быстро установить жесткие границы поведения, то соответствующая реакция на нижние истерики должна быть более ласковой и успокаивающей. Как и при использовании метода «установить связь и перенаправить», который мы обсуждали в Главе 2, первое, что должны предпринять родители, – установить связь с ребенком и помочь ему успокоиться. Этого иногда можно достичь ласковыми прикосновениями и утешительными интонациями. Или, если он зашел настолько далеко, что может травмировать себя либо кого-то другого или что-то сломать, лучше взять его на руки, прижать к себе и спокойно говорить с ним, унося его с места событий.
Вы можете экспериментировать с различными подходами, в зависимости от темперамента своего ребенка, но главное – вы должны утешить его и отвести от хаотического берега реки. В этих случаях нет смысла говорить о наказании или приемлемости поведения. Он просто не в состоянии воспринимать эту информацию в момент истерики нижнего мозга, поскольку подобного рода разговоры требуют функционирования верхнего мозга, способного выслушивать и усваивать информацию. Таким образом, ваша первая задача в ситуациях, когда верхний мозг вашего ребенка становится заложником его нижнего мозга, – помочь успокоиться его миндалевидному телу.
Затем, когда верхний мозг вернется на место событий, вы можете начать действовать, применяя логику и рассуждения («Тебе не понравилось, что папа так мыл тебе голову? Как ты хочешь, чтобы мы мыли тебе голову в следующий раз?»). Как только ребенок пришел в более восприимчивое состояние, можно поговорить о приемлемом и неприемлемом поведении и любых возможных последствиях («Я знаю, что ты очень рассердился из-за того, что вода текла тебе в лицо. Но нельзя никого бить, даже если ты очень зол. Ты можешь сказать мне словами: «Мне это не нравится. Пожалуйста, перестань»). Ваши воспитательные меры теперь способны поддержать ваш авторитет – что очень важно, – и вы можете реализовать их с позиций большей информированности и сочувствия. И ваш ребенок скорее усвоит этот урок, поскольку вы учите его в тот момент, когда его мозг станет восприимчив к обучению.
Как знают опытные родители, для детей ясельного возраста ситуации, когда они выходят из себя, – не редкость. Если это случается с десятилетним ребенком, все выглядит по-другому, однако ребенок любого возраста (и даже взрослый!) подвержен захвату со стороны нижнего мозга в ситуациях эмоционального накала. Именно поэтому знание о верхнем и нижнем мозге – и о том, что истерики могут происходить на разных этажах, – способно помочь нам эффективнее приучить своих детей к дисциплине. Оно позволяет яснее видеть, когда следует проводить черту, а когда использовать ласковое сочувствие.
Истерики – это всего лишь один пример практического применения представления о верхнем и нижнем этажах мозга. Теперь давайте поговорим о других способах содействия развитию высшего мозга ребенка, позволяющих усилить и интегрировать его с нижним мозгом.
Что вы можете предпринять: как помочь развитию и интеграции верхнего мозга вашего ребенка
Стратегия № 3: «Действовать, а не буйствовать». Призыв к верхнему мозгу
Общаясь целый день со своими детьми, спросите себя, к какой части их мозга вы взываете. Вы задействуете верхний мозг? Или вы провоцируете нижний? Ответ на этот вопрос может определить результат каждого из тех самых моментов неустойчивого равновесия в воспитании. Вот история, рассказанная Тиной, об одном из таких случаев с ее сыном:
Когда мы обедали в одном из наших любимых мексиканских ресторанов, я заметила, что мой четырехлетний сын ушел из-за стола и встал за колонной, расположенной метрах в трех от нас. Как бы я его ни любила и каким бы очаровательным он ни был большую часть времени, в тот момент, когда я увидела его злое, вызывающее лицо вкупе с постоянным высовыванием языка в нашу сторону, слово «очаровательный» совершенно не пришло мне в голову. Несколько человек, обедающих за соседними столиками, смотрели на моего мужа Скотта и на меня, ожидая, как мы будем выходить из этой ситуации. В тот момент мы со Скоттом ощущали давление и осуждение со стороны этих наблюдателей, ожидающих, что мы применим закон о правилах поведения в ресторане.
Я реально видела два варианта действий, пока подходила к сыну и наклонялась на уровень его глаз. Вариант первый: я могу последовать традиционной процедуре «скомандовать и потребовать», открыв ее стандартной угрозой, произнесенной суровым голосом: «Прекратите кривляться, молодой человек. Сядьте за стол и ешьте свой обед, иначе не получите никакого десерта».
Иногда Вариант первый может быть подходящей реакцией родителей. Но для моего мальчишки такая вербальная и невербальная конфронтация запустила бы все возможные эмоциональные реакции нижнего мозга – той его части, которую ученые называют мозгом рептилии, – и он начал бы отбиваться, как атакованная рептилия.
Вариант второй: я могу включить его верхний мозг, пытаясь получить более обдуманную – в сравнении с атакующе-оборонительной – реакцию.
Да, я совершала множество ошибок, воспитывая своих мальчишек (как они безбоязненно заявят вам). Однако всего за день до этого я читала группе родителей лекцию о верхнем и нижнем мозге и о том, как использовать повседневные напряженные моменты – моменты выживания – в качестве возможности обеспечить процветание своим детям. Поэтому, к счастью для моего сына, все это было свежо в моей голове. И я решила выбрать Вариант второй.
Я начала с озвучивания происходящего: «На вид ты очень сердит. Ты сердишься?» (Помните «установить связь и перенаправить»?) Он скорчил свирепую гримасу, снова высунул свой язык и громогласно заявил: «Да!» Я испытала реальное облегчение оттого, что на этом он остановился. Было бы совсем неудивительно для него добавить сюда его новейшее любимое оскорбление и назвать меня «Пердолицый Джонс» (клянусь, я не знаю, откуда они берут все эти выражения!).
Я спросила его, на что он разозлился, и узнала, что он пришел в ярость оттого, что Скотт велел ему съесть хотя бы половину кесадильи[8], прежде чем он получит свой десерт. Я признала, что могу понять, насколько это может быть обидным, а потом сказала: «Ну с папой ведь всегда можно договориться! Реши для себя, сколько, по-твоему, будет справедливо съесть, а потом пойди и поговори с ним. Дай мне знать, если тебе понадобится помощь в осуществлении твоего плана». Я потрепала его по волосам, вернулась к столу и наблюдала его вновь очаровательное лицо, демонстрирующее признаки серьезных размышлений. Его верхний мозг, со всей определенностью, был задействован. Фактически это была война с нижним мозгом. Пока что мы избежали взрыва, но по-прежнему оставалось ощущение, что опасный предохранитель все еще плавился внутри него.
Секунд через пятнадцать, или около того, мой сын вернулся к столу и сказал сердитым голосом: «Папа, я не хочу есть половину кесадильи. И я хочу десерт». Реакция Скотта идеально соответствовала моей собственной: «Хорошо, сколько, по-твоему, будет справедливо съесть?»
Ознакомительная версия.
