6) кроме того, учтем, что давно прошедшие эпизоды лжи, вскрывшиеся только сейчас, не менее проблематичны с позиции назначения наказания – опять-таки, по причине детской забывчивости или, если угодно, отходчивости. Подавляющее большинство детей отличает высокая способность к фантазированию и, более того, вере в собственную ложь. Иными словами, в тот «момент икс» наше чадо могло утешить себя мыслью, что оно поступает не слишком хорошо, но и не определенно плохо, поскольку оно сказало почти правду – лишь чуть-чуть исказило порядок событий или свое участие в них. Это весьма характерно для совестливых детей и даже взрослых – все мы при муках совести успокаиваем ее дополнительными соображениями в духе того, что мы не обманули в корне, а только «приврали»… Разница между нами и детьми в том, что где-то в глубине души мы продолжаем полностью отдавать себе отчет в мере своей вины. Ребенок же спустя изрядный промежуток времени, в течение которого он, упрямо повторяя себе, что он сказал «почти правду» или соврал «только немножко», может сам поверить в эту «облегченную версию». Так что, когда дело дойдет до вскрытия истины, мы будем судить о его проступке по установленным только что фактам. Но на этот момент ребенок половины этих фактов уже не вспомнит, а во вторую половину будет, так сказать, свято уверен, что «все было не так», и он, как и говорил сам себе, «почти не соврал». В итоге, если мы начнем доказывать обратное, он решит, что его кто-то оклеветал – преувеличил меру его вины. И этот вывод уже не будет лживым – наше чадо подумает так совершенно искренне, ведь оно «точно помнит», что соврало лишь «чуточку», а не от первого слова до последнего. И с этого момента каждый наш аргумент в пользу чужого слова будет казаться ему формой предательства – он будет слышать только, что мнению какой-то воспитательницы или учительницы (быть может, даже директора) мы доверяем больше, чем его!.. А стало быть, мы уже ничего ему не докажем, поскольку поймать и пристыдить ребенка можно только «на горячем». Все прочие методы воздействия успешно нивелируют особенности их психической деятельности, и это нужно обязательно учитывать, чтобы не провоцировать ненужных взаимных обид. А чтобы ничего подобного не произошло в данном случае, наказывать наше чадо, будем считать, уже поздно. Максимум, мы можем сообщить ему, что выслушали неприятную правду о нем от директора. Причем она была неприятной вдвойне потому, что директор сообщил нам новости, о которых мы ничего почему-то не знали… Нужно обязательно подчеркнуть, что нас задели не сами подробности, а то, что мы услышали их от постороннего человека вместо нашего чада. Мы можем отметить, также, что мнение директора об этом всем – явно не самое лучшее. А поскольку наш сын/дочь вынудили нас узнать о произошедшем из уст этого самого директора, мы бы хотели узнать другую правду и другое мнение – то, которое имеется у сына/дочери… Далее последует «минута откровенности» – если, конечно, ребенок сожалеет о содеянном или ему больше нет смысла врать на эту тему. Но ответом может стать и сбивчивое (из-за плохой памяти на подробности) «выгораживание себя». Впрочем, в данном случае детали уже не слишком важны – дело-то прошлое… Если ребенок покажет признаки раскаяния, нужно лишь попросить его (возможно, взять обещание), что более он не будет нас обманывать – на волне эмоций это может сработать на длительный срок. Если же он опять возьмется за самовыгораживание, нам ни к чему разбираться теперь, кто говорит большую правду (он или директор), так как ответ очевиден. Разумнее сообщить, что отныне и впредь мы бы предпочли узнавать о таких инцидентах от нашего любимого дитяти напрямую и сразу после случившегося. Уточним, что у нас нет вовсе никакой охоты бегать по всем его учителям с целью сверить их версии и вывести среднее арифметическое. Нас интересует только первичная версия, прозвучавшая из уст чада, тем более если оно не пытается что-то от нас скрыть. Таким путем мы покажем, что предпочли бы доверять ему, а не кому-то постороннему. И если наш малыш еще не окончательно испорчен враньем, не боится нас больше, чем нужно, у нас появится шанс и в самом деле услышать правдивую историю;
7) не следует, также, наказывать детей слишком строго за вскрывшуюся только сейчас, но имевшую место в течение длительного времени ложь. Как мы уже тоже говорили выше, системное построение «альтернативной реальности» для детей нехарактерно. И если оно имеет место, это вранье само по себе весьма симптоматично – выдает напряженные размышления ребенка над проблемой давней, глубокой, не утратившей актуальности по сей день. Здесь не за что наказывать, поскольку это не совсем даже ложь. Она плетется по той же причине, что и фантазия – позволяет ребенку хоть как-то освоить (понять или принять, не понимая) ситуацию, расположенную за гранью его скромных возможностей. А это значит, что он лжет почти вынужденно – к этому его побуждает болезненная причинная ситуация… Так что, коль наказание не решит эту проблему, наказывать мы его будем и далее – долго и регулярно, каждый раз за одно и то же вранье. Чтобы решить такую проблему, родителям нередко приходится прибегать к помощи семейного психолога. Но для начала можно, конечно, обратиться к самостоятельным и, главное, полностью откровенным беседам на причинную тему. Например, в случае смерти одного из родителей мы можем поговорить с ребенком о том, что такое рано или поздно случается со всеми людьми, просто в разном возрасте и по разным причинам. При этом не помешает ввернуть и обнадеживающий элемент – скажем, про загробную жизнь и бессмертие души. Мысль о том, что покинувший его здесь родитель всегда будет наблюдать за ним с неба, утешает детей в горе от утраты… Поэтому такие элементы нужно добавлять, даже если мы не религиозны. Точно так же и в случаях развода родителей – необходимо пояснить ребенку, что нам самим очень жаль, что так вышло, но его папа и мама будут любить всегда, даже на большом расстоянии. Словом, такие случаи каждый родитель объясняет чаду по-своему, и мы здесь можем указать лишь основные, наиболее желательные элементы повествования…
В любом случае такой обман не является поводом для наказания – только для попытки объяснить ребенку то, что он не в состоянии понять сам. Если же несколько попыток это сделать окажутся неудачными, в данном случае мы можем поверить, есть прямой смысл посетить семейного или детского психолога, так как в дальнейшем проблема наверняка усугубится.
4. Ряда событий, когда ребенок врет даже вполне осознанно, систематически и по веской причине, несложно избежать – отменить их еще до зарождения столь неприятной привычки у нашего «самого-самого»… Сплошь и рядом систематическая ложь на одну-две четко сформулированные темы связана с тем, что у ребенка уже появились свои собственные интересы, а мы этот момент упустили. В таких обстоятельствах наше чадо попытается объясниться начистоту разок-другой, но столкнется с полной нашей глухотой к его словам и далее будет общаться с нами исключительно методом вранья. Если наш сорванец или егоза достигли школьного возраста (от 7 лет и старше), нам нужно день ото дня внимательнее следить за их «не хочу».
Дело не в том, что отказ выполнить прямое требование пока непривычен для нашего слуха и режет его. Да-да, в идеале, до сего момента ребенок наверняка отвечал «не хочу» только на вопросы «хочешь ли?». А уж слова «не буду» в его лексиконе и вовсе не существовало… Если это так, мы можем себя поздравить – нам и так слишком долго везло, ведь у нас было чуть ли не самое покладистое и послушное чадо в мире!.. Однако дети растут. И даже если в прошлом мы выслушивали отказы часто, нам наверняка удавалось уговорить капризулю сделать требуемое – хитростью или угрозами, но удавалось. Теперь у нас это будет выходить все сложнее день ото дня, и мы вскоре сами заметим, насколько выросло вместе с нашим ранее послушным малышом его упрямство. Ничего удивительного – это и называется личным мнением… Когда оно появляется, ребенка уговоры или угрозы начинают лишь раздражать – тем более если ранее мы уже имели сомнительную честь «обводить его вокруг пальца», принуждая выполнить наказ!
Уловить этот момент и отреагировать на него правильно очень важно. Дело в том, что это личное мнение будет крепнуть в нашем взрослеющем сорванце с каждым новым месяцем жизни. И мы можем не сомневаться – каждый раз, когда наше мнение вступит в противоречие с его, отныне и впредь он все чаще будет делать выбор не в нашу пользу. Личное мнение является для любого взрослого абсолютным императивом – куда более сильным, чем любые посулы, угрозы и уговоры извне. Нам придется рано или поздно это принять и с этим смириться – хотим мы того или нет. Чем дольше и упорнее мы будем бороться с личным мнением нашего отпрыска, тем быстрее и сильнее он нас возненавидит – в прямом смысле, без малейшего преувеличения. Независимо от того, будет ли он лгать, уклоняясь от прямого конфликта, или яростно спорить и сбегать, хлопнув дверью, мы должны понимать, что все это он будет делать уже из ненависти. Причем ненависти достаточно зрелой, в которой былая любовь к папе и маме растворится, несомненно, быстро и без остатка…
