Так я начала становиться матерью. Те, кто испытал подобное, поймут меня. Это начинается с очень неприятного и совершенно неожиданного ощущения. Другими словами, с дерьмового ощущения.
И это только начало.
Глава 3 Да, на родильном столе ты обделаешься
...
Признания мамаш
• Во время родов я хотела бы видеть рядом кого угодно, кроме мужа. Люблю его, но он меня раздражает.
• Новорожденная выглядит как пришелец. Мне обязательно нужно считать ее миленькой?
• Ненавижу детей за то, что они сделали с моим телом. Грудь обвисает, живот выпирает, я вся в растяжках. Спасибо, детки!
• Тем молодым матерям, которые выходят из роддома и выглядят на миллион: ненавижу вас!
• Сын появился на свет как две капли воды похожим на моего бывшего любовника. Моя первая мысль, когда я его увидела: вот сволочь!
• Мне делали кесарево. Я никому никогда не говорила, что для этого не было медицинских показаний: я просто не хотела испытывать мое тело родами.
• Скорей бы уж родить. Это торчание в больнице так же похоже на отпуск, как и весь этот гребаный год.
• Меня гложет страх смерти на родильном столе.
• Деторождение – самый омерзительный опыт моей жизни.
• После родов муж меня не удовлетворяет. Нам нужно поменять его член на модель большего размера.
• Какая-то женщина поинтересовалась, собираюсь ли я кормить сама? В ответ я спросила, бреет ли она промежность. Ах, извините, вам не нравится, когда вам задают интимные вопросы о том, что вас не касается?
• С тех пор как родила, во время секса я представляю себе только отражение, которое я видела в зеркале во время родов. Я больше никогда не смогу по-другому смотреть на мою вагину.
• Роды были вершинами моей карьеры в материнстве. Моим детям восемь, десять и двенадцать.
• Растяжки есть даже на моей вагине.
Когда я была на шестом месяце, мы с Джеффом записались на курсы подготовки к родам в местной больнице, где я должна была рожать. Мы сидели на заднем ряду, а пожилая акушерка говорила о «чудесном событии в жизни», которое нас ожидало. Я никогда не была хорошей студенткой и вместо того, чтобы слушать, перебирала в уме детские имена в ожидании момента, когда мы сможем пойти есть пиццу в заведении через дорогу. Мм-м, пицца.
До этого мы резались в морской бой и крестики-нолики, в то время как остальные будущие родители внимательно слушали и конспектировали. Если судить по отношению к курсам, экзамен на родительство мы уже полностью провалили. Достаточно сказать, что мы почти ничего не поняли из первого занятия, а на остальные просто не ходили, вообразив, что все проскочит и так – что там такого уж сложного в родах, верно? Женщины из века в век рожали без всяких курсов; все произойдет естественным способом. Как зачатие. Все у нас будет хорошо.
Когда срок приближался, я случайно обмолвилась подружке о том, что мы так и не закончили курсы подготовки к родам. Вместо того чтобы посмеяться вместе со мной, она возмутилась: откуда мы знаем, что нужно делать, когда подойдет срок? Какой у нас план родов? Какие позиции для родов мы выбрали? Что я думаю по поводу обезболивания? Что по поводу мониторинга плода? Как с ускорением родов? Каждое ее новое слово действовало мне на нервы больше предыдущего. Хорош гнать пургу, женщина! Мой гребаный план родов состоит в том, чтобы произвести на свет этого чертова младенца! Я потужусь, попыжусь и вытолкну ребенка наружу… чем это не план? Ничем, убеждала она меня. В конце концов, я обязана знать. Если не ради себя, то ради ребенка. Ну вот, чувство материнской вины уже и появилось.
...
Если судить по отношению к курсам подготовки к родам, экзамен на родительство мы полностью провалили.
Эта подруга, которая теперь уже и не подруга, завела меня так, что я стала нервно перелистывать страницы справочника по беременности и родам. Может, она и права. Иметь хотя бы общее представление о процессе – не самая плохая идея. Лучше уж подготовиться. Я же ничего не теряю?
Первые главы справочника были еще ничего, но затем я стала приходить в ужас. Сначала появилась слизистая пробка. То есть это пробка, которая все там закупоривает? Именно пробка и именно из слизи? Я чуть не подавилась. Потом была глава про эпизиотомию и разрывы влагалища. Я-то наивно полагала, что тело раскроется, а потом без проблем обратно закроется – как ворота шлюза. Как выяснилось, так бывает не всегда. Мое влагалище может разорваться? И его будут зашивать обратно? Женские детали моего организма заболели даже от чтения этих подробностей. Но самое худшее заключалось в небольшом предупреждении в самом конце книги. Это выглядело как запоздалая мысль, как бы не стоящая серьезного внимания. Там было написано, что в процессе тужения наружу могут выходить и другие субстанции. И это нередкое явление.
Боже мой.
Серьезно? «Другие субстанции»?! Да я с открытой дверью пописать не могу! В течение первых пяти лет нашей совместной жизни Джефф был убежден, что мой организм не производит газов (чтобы вы не мучились сомнениями, все делалось тихо и списывалось на невинного пса). Мысль о том, что я могу натурально обделаться в его присутствии, да еще и с кучей других людей в комнате, просто не укладывалась в моей голове. Может, лучше записаться на добровольное кесарево? Уж лучше операция, чем такое унижение. Возможно, я вообще не готова ко всему этому.
А через несколько недель у меня уже не было выбора. Я нервно ходила по больничному холлу в ожидании отхода вод. Как любительница комических сцен, я воображала себе огромную лужу воды, которая образуется в один прекрасный момент. Когда я встану после ужина или буду ковылять по холлу. Не случилось. Воды отошли после ручной стимуляции (которая совсем не так приятна, как может звучать ее название). Начало моих родов происходило совсем не по-голливудски. А надо было раньше об этом догадаться. Ничего гламурного в деторождении нет.
Остальное проходило точно так же. Как там в кино и по телику? Три раза потужилась, и вот он, младенец! Помечтай, помечтай. Все мои роды состояли из часов и часов ожидания, мониторинга, стимуляций и подталкиваний. Мне было скучно. Когда наконец наступало время тужиться, я была готова . Я была на старте. Давай! Я – женщина, услышьте мой рев!
Но меня не услышали. В том смысле, что я не орала. Я решилась на раннее обезболивание, и меня обезболили. Полностью. Наверное, это было лучшее из моих решений. Нет, серьезно, рекомендую – пять баллов! Единственное, о чем я жалею: Джефф знает, что это было совсем не больно. И теперь из-за своей честности (мой очень серьезный недостаток, черт ее дери) я не могу разыгрывать родильный козырь. Понятно, что теперь, когда Джефф жалуется на простуду, мой комментарий типа «Я и не такое терпела, когда рожала» не произведет на него нужного эффекта. А это хреново. Мой вам совет, будущие матери: обезболивайтесь, но изображайте боль. Выигрывают все.
Когда наконец я выпихнула Лили на свет божий, наружу вылезло и кое-что еще, но это не стоило никакого внимания. Вообще-то, мысль о том, что я оказалась способна писать и какать на людях, выглядела удивительно вдохновляюще. Даже как-то успокаивающе. Кроме того, у меня теперь было на что обратить внимание. Это бесит меня до сих пор, восемь лет спустя. С момента появления моей дочки на свет стало понятно, что она совершенно непохожа на меня. И жутко похожа на другой источник своего ДНК, которого мы теперь будем называть «хрен, который задавил мои гены».
То есть, действительно, какого хрена? Я ходила с этим ребенком девять месяцев . Она давила на мои внутренности, у меня выросли ступни и расползлись бедра, и мой живот превратился в схему дорожного движения. Из-за нее я вынуждена была отдать свои любимые туфли на каблуке. И джинсы в обтяжку! А что он делал? Вложился, так сказать, и пошел себе дальше. Понятно одно: генетический пул – полная хрень. И я злилась.
Что еще? Момент сразу после родов, которого я ждала. Из фильмов и мыльных опер я знала, как это будет: сестра принесет мне кричащего младенца, младенец тут же возьмет грудь, и я незамедлительно начну чувствовать себя матерью. Облака расступятся, выглянет солнце, вокруг нас будут кружиться бабочки, на небе появится радуга и будет полное счастье.
Или не будет.
Верните мне деньги.
Вместо прекрасного розового младенца мне принесли что-то, покрытое слизью. Она была липкая, в каких-то пятнах и выглядела как после серьезной драки, в которой ее сильно отделали. Она тоже выглядела проигравшей. К счастью, ее легко можно было отчистить. (Слава богу.)
Но даже в отмытом состоянии она не вызывала во мне ожидаемого прилива любви. Я ощущала облегчение от того, что месяцы заталкивания в себя витаминов не обернулись шестью пальцами и двумя головами. Я была рада тому, что не потребовались ни отделение реанимации новорожденных, ни комплексные анализы. Я была в восторге от того, что больше не беременна. И конечно, я чувствовала ответственность за это маленькое тельце. Но любовь? Как можно любить того, кого совершенно не знаешь?
