Андрей Курпатов - Советы доктора. 7-12 выпуск. Вопросы и ответы

Ознакомительная версия.

Без подписи

Чаще к психотерапевту, действительно, приходят женщины, мужчина у этого специалиста – птица редкая. И складывается впечатление, что у мужчин проблем нет совершенно, да и вообще они здоровее на голову. Только есть одна неувязочка… Мужчин, погибающих в результате самоубийств, в разы больше, чем женщин, покончивших с собой. Так они, что, от жизни хорошей или от большого душевного здоровья в петлю лезут? Нет, наверное.

Просто у мужчин, кроме общечеловеческих комплексов, есть еще и сугубо мужской – «я сильный, мне ничья помощь не нужна, я сам себе самый умный». Вот и боятся обращаться к психотерапевту, стесняются, неловко им. И в результате – вот такая статистика. На самом же деле, мужчины – существа чувствительные, в чем-то действительно слабые и очень трепетные. Порой даже чересчур! И проблем у них предостаточно.

Вообще же, это общая для всех нас проблема. В нашей культуре господствует стереотип, что обратиться за помощью к специалисту – это значит проявить слабость. А мужество – это жить, сжав зубы, страдая и мучаясь, допекая своими проблемами себя и близких. И вот это все – ерунда. Слабость – это нежелание признавать свои проблемы. А мужество – это готовность обратиться за помощью и бороться с бедой.

Дорогая Инна, должен вам сказать, что гипноз в лечении каких-либо расстройств – будь то психические расстройства или психосоматические недуги – используется все реже и реже. Господин Кашпировский утверждает, что его гипноз способен воздействовать на организм человека. Но, к сожалению, это лишь миф. Гипноз, в каком-то смысле, обладает эффектом плацебо – эффектом пустышки. Внушаемые люди, а к их числу относятся всего несколько процентов населения, действительно, чувствуют облегчение после гипнотических сеансов. Но если есть болезнь, то ее надо лечить, а не пытаться забыть о ней. Если есть проблема, то ее надо решать, а не затемнять ее в своем сознании с помощью гипнотизера.

Конечно, каждый человек решает этот вопрос сам для себя и индивидуально. Но что об этом думает доктор с учетом его профессионального опыта? – на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить. Измена – это не сексуальный акт, это, прежде всего, нарушение договоренностей, взятых на себя обязательств. Это действие, направленное против другой личности, а не просто какая-то вольность или развлечение. Измена – это боль, причиненная твоей второй половине, это унижение партнера, оскорбление его. Кроме того, измена – это вероломный акт в прямом смысле этого слова: вера сломана, разрушена.

Изменивший партнер утрачивает своеобразный кредит доверия, который существует в любой паре, с этой секунды он ненадежен, на него нельзя полагаться, ему нельзя доверять. Измена – это очень серьезная вещь. Но было бы ошибкой думать, что она разрушает отношения. Как правило, измена является следствием разрушения отношений. Она – проявление того разлада, который уже есть в паре. Поэтому винить во всем измену – странно. Если партнер решился на такой шаг, значит, он не боялся потерять то, что имеет, не дорожит отношениями и чувствами своей второй половины. А если и дорожит, то, где-то внутри, считает их менее важными, чем его собственное удовольствие, и это тоже симптом.

Мой ответ, наверное, прозвучит парадоксально, но от взрослых. Сейчас сложилась парадоксальная ситуация: нам кажется, что с нашими детьми «все понятно», но мы же их совершенно не понимаем. Сомнительно, что вообще можем понять. Во-первых, они выросли в другой – информационной – цивилизации, в эпоху интернет-общения и телекоммуникаций сама логика отношений между людьми меняется, мы эту логику вытесняем, стараемся всего этого не замечать, а наши дети, напротив, ее, как губка, впитывают, потому что это теперь их мир. Во-вторых, мы постоянно сравниваем наших детей с самими собой, и это сравнение, как правило, не в пользу детей: мы психологически сформировались еще в Советском Союзе, в обществе, где были четко определены ценности, идеалы, жизненные смыслы, а наши дети растут в среде, которая абсолютно лишена в хорошем смысле идеологического фундамента. Получается, что мы в каком-то смысле «идеологически подкованы», по крайней мере более-менее хорошо представляем себе, где проходит грань между добром и злом, а наши дети, вроде как, беспринципные.

Сами дети, конечно, во всем этом не виноваты – в конце концов, это же мы их такими вырастили, это мы не создали для них тех условий, в которых бы они могли гармонично развиваться. Но кто из взрослых думает о правых и виноватых, когда видит поведение ребенка, которое не соответствует его ожиданиям? Конечно, никто не думает. При этом подростки искренне не понимают, чем взрослые недовольны, и, разумеется, разгорается конфликт. В общем, защищать наших детей надо и от наших действий, и от нашего бездействия – то есть и от нашего стремления «вправить им мозги», чего бы нам это ни стоило, и от нашей неспособности предложить им ту идеологию, которую бы они, во-первых, восприняли, а во-вторых, жизнеспособную – ту, в рамках которой они могли бы отстраивать свой внутренний и внешний мир. Сейчас эти два поколения – наше и новое – разъезжаются в разные стороны с бешеной скоростью. А это опасно как для общества в целом, так и для каждого из поколений в отдельности. На самом деле, это очень большая тема, которой я посвятил отдельную большую главу в книге «Психология большого города с доктором Курпатовым».

Если же кратко сформулировать задачи взрослых в отношении детей, как я их себе представляю, то мы все вместе должны договориться о том, что является главной ценностью в нашем обществе: государство, например, или частная собственность, или человек. По моему представлению, главной ценностью нашего общества, учитывая нашу психологию, наш менталитет, если хотите, может и должен стать человек – его жизнь, его психологическое состояние, его физическое здоровье, его материальное благополучие и право на самореализацию. А дальше, если мы так все вместе начнем думать, мы уже сможем обратиться к нашим детям с простыми и понятными словами: можно быть каким угодно, но нужно помнить, что рядом с тобой всегда есть другие люди, о которых нужно заботиться. То есть, формировать у наших детей чувство социальной ответственности.

Если мы сможем это сделать – объединиться, начать об этом говорить, сами будем следовать этим принципам, то наши дети обретут, наконец, опору под ногами, начнут понимать, где потолок, где пол, что хорошо, что плохо. Но должен быть этот критерий, и он должен быть общий, один для всех. Если общество способно решить эту задачу, тогда у него есть будущее. Если не способно, то нет – ни детей, ни будущего. Все наши поколенческие различия перестанут иметь какое-либо значение, если мы поймем, что есть главное, что нас объединяет, а это главное – каждый человек и наше отношение друг к другу – внимательное, доброжелательное отношение заботы.

Тут два вопроса. Первый – про «третьего лишнего», а второй – про «инстинкт собственника».

По первому вопросу – важно, как реагируют сами супруги. Нужно занять единую позицию, как говорится: «Муж и жена – одна сатана». Если есть эта общность супругов, тогда никакой конфликт невозможен. Если же этой общности нет, то не нужно грешить на «третьих лишних», проблема не в них, а в отсутствии подлинного единства в паре. Тут любая проблема, любой человек сыграют роль яблока раздора. Но надо ли винить яблоко? Правильное поведение: это когда супруги, обсуждая подобную ситуацию, приходят к общему знаменателю и вырабатывают консолидированный подход – как они будут вести себя с этим «третьим» лицом (что говорим, что делаем). Если у супругов есть цель быть вместе, и не просто вместе, но и счастливо вместе, то «третий» перестает быть проблемой. Если же этой цели нет, то и говорить не о чем.

Ознакомительная версия.