Ознакомительная версия.
• система кодирования пространственных характеристик объекта, которая анализирует пространственное расположение и размер объектов и входит в состав дорзальной системы, или системы «где», выделенной Ангерлейдер и Мишкиным (Ungerleider and Mishkin, 1982);
• ассоциативная память, содержащая информацию о физических и концептуальных свойствах объектов, которая открыта для вентральной и дорзальной систем и, по всей видимости, занимает заднюю часть верхней височной доли;
• устройство просмотра информации, которое использует накопленную информацию для управления процессом дальнейшего кодирования, чтобы собрать дополнительную информацию об объекте в режиме обработки «сверху вниз» (от глобальных признаков к локальным), при условии, что вход изначально не содержит спецификацию отдельного объекта, и которое занимает, по-видимому, дорзолатеральную часть префронтальной коры;
• система, которая перемещает фокус внимания на различные пространственные позиции (либо путем реального смещения тела, головы, глаз, либо путем смещения поля внимания, либо путем упреждающей репрезентации искомого свойства) и которая зависит от работы лобных долей, а также задней части теменных долей, таламуса и переднего двухолмия (см. Косслин, 1994, р. 70–74).
Косслин продолжил развитие этой протомодели в направлении более подробной спецификации системы зрительного восприятия, содержащей не менее 15 компонентов, или подсистем. Эта модель во многом сходна с той, что была опубликована им в 1980 году, однако следует выделить три основных отличия между ними. Во-первых, создание более поздней модели было мотивировано исследованиями чисто перцептивных феноменов, без привлечения каких-либо данных по зрительным образам. Во-вторых, Косслин тем не менее утверждал, что механизмы, обеспечивающие формирование зрительных образов, составляют существенную часть процесса обычного распознавания объектов, а не просто паразитируют на перцепции. Следовательно, любое адекватное описание процесса зрительного восприятия целостных объектов может послужить хорошей основой для теории зрительных образов. В-третьих, многочисленные нейропсихологические исследования, проведенные в период между написанием обеих книг, позволили Косслину выдвинуть конкретные гипотезы о нейроанатомической локализации каждой из выделенных им подсистем (см. выше).
Во второй половине книги Косслин утверждает, что эта же модель способна объяснить широкий спектр данных, полученных при изучении зрительных образов. В контексте этой модели зрительный мысленный образ – это паттерн активации в «зрительном буфере», причиной которого не является непосредственная зрительная стимуляция (р. 74). Косслин анализировал процессы формирования, удержания, интерпретации и трансформации зрительных образов и показал, что его модель способна объяснить эти процессы при добавлении одной дополнительной подсистемы, предположительно задействованной в зрительном восприятии. По большому счету, эта модель незначительно отличается от своей предшественницы, но опирается на детальный анализ зрительного восприятия и множество новых данных нейропсихологических исследований. Возможно, что в некоторых деталях последняя модель также нуждается в доработке. Например, Косслин утверждал, что «зрительный буфер» соответствует тем областям первичной зрительной коры, которые имеют прямую проекцию от сетчатки глаза (р. 99), но, как было отмечено выше и в главе 2, большинство современных данных не подтверждает участия первичной зрительной коры ни в функционировании (Kohen et al., 1996), ни в переживании зрительных образов (D’Esposito et al., 1997; Mellet et al., 1995). Тем не менее, Косслин сумел сформулировать единую интегральную теорию для зрительного восприятия целостных объектов и для зрительных мысленных образов.
1. Образы играют важную роль в заданиях на диагностику пространственной способности. Результаты выполнения этих тестов не связаны с общей яркостью образов, но связаны с качественными характеристиками образов, переживаемых во время выполнения задания.
2. Воображаемые объекты можно сравнивать между собой как по физическим, так и по абстрактным признакам, и ими можно манипулировать, используя при этом принципиально те же приемы, которые применяются при сравнении и манипулировании реальными объектами.
3. Использование и субъективное переживание зрительных образов зависит от системы зрительно-пространственной памяти, включающей зрительный буфер, в котором и формируются образы на основе содержащейся в долговременной памяти информации о внешнем виде физических объектов.
4. Изучение пациентов с «расщепленным» мозгом показало, что механизмы, обеспечивающие формирование когерентных мысленных образов, локализованы в левом полушарии, хотя правое полушарие также может играть важную роль в трансформации мысленных образов.
5. Унилатеральное игнорирование обычно проявляется при выполнении перцептивных заданий, но отмечается также и при выполнении заданий на репрезентацию по причине избирательного нарушения активации информации, хранящейся в зрительно-пространственной рабочей памяти.
6. Немногочисленные данные, полученные на пациентах с органическими нарушениями мозга и посредством регистрации физиологических показателей, позволяют предположить, что в формировании образов участвует левый нижний затылочный отдел головного мозга, но не первичная зрительная кора.
4. Образность как атрибут стимула
В главе 2 мы обсуждали, как мысленные образы являются нам в форме феноменальных субъективных переживаний. Основное внимание было сфокусировано на том, каков диапазон различий между людьми по переживаемой ими яркости и контролируемости мысленных образов, но в равной степени можно рассматривать также и различия между предъявляемыми стимулами по их способности вызывать яркие и контролируемые образы. Другими словами, образы можно изучать как свойство или атрибут стимулов или объектов, предъявляемых испытуемым в ходе психологического исследования.
Глава 3 была посвящена описанию мысленных образов как особой формы внутренней репрезентации, характеризующейся способностью отображать и изменять информацию о внешнем облике объектов в «зрительном буфере» рабочей памяти. Там также основное внимание было обращено на индивидуальные различия в использовании такого рода репрезентаций при выполнении пространственных заданий, но в равной степени можно рассматривать и различия между предъявляемыми стимулами по их потенциальной «отображаемости» в соответствующей репрезентации.
Действительно, были приведены данные исследований, в которых сравнивали способности людей работать с информацией о внешнем виде физических объектов и их способности оперировать с более абстрактной информацией. Из этих данных следует, что использование образов могло бы принести определенную пользу только в первом случае, но не во втором. Однако важно еще раз подчеркнуть, что не только люди, но и сами объекты или стимулы, с которыми приходится сталкиваться в психологических исследованиях, также определяют легкость и скорость возникновения образов. Этому аспекту проблемы и будет посвящена настоящая глава.
В принципе исследователи вполне могут руководствоваться собственным ощущением или интуицией, чтобы определять, насколько легко разные стимулы вызывают мысленные образы. Каждый, наверное, согласится, что слова яблоко и слон вызывают образы относительно быстро и просто, в то время как слова факт и вещь делают это с трудом или же вообще не сопровождаются образами. Тем не менее, если исследователи хотят быть уверены в объективности своих оценок и в том, что их интуитивные предположения совпадают с мнением других людей (и прежде всего испытуемых), они должны соответствующим образом обосновать свой выбор экспериментального материала. В исследованиях образов это обычно осуществляется с помощью опросников, предъявляемых большим группам испытуемых, в которых каждый пункт оценивается по определенной шкале в соответствии с легкостью возникновения ответного образа.
Первое широкомасштабное исследование на эту тему провели Пэйвио, Юилл и Мэдиган (Paivio, Yuille and Madigan, 1968). Они предлагали 30 испытуемым оценить 925 существительных по 7-балльной шкале, крайние значения которой были обозначены как «низкая образность» (1 балл) и «высокая образность» (7 баллов). Текст инструкции, которую предъявляли испытуемым в этом исследовании, приведен ниже в рамке. Образную нагрузку, или образность каждого слова, вычисляли путем усреднения баллов по всем испытуемым. Слова, получившие относительно высокую среднюю оценку по этой шкале, описываются как «высокообразные», а получившие относительно низкую среднюю оценку – как «низкообразные». Исследования, проведенные в 1960–1970 годах, показали, что в разных заданиях на заучивание высокообразные стимулы запоминаются лучше, чем низкообразные (см. Paivio, 1971, глава 7).
Ознакомительная версия.
