И вот они превратились в людей и двинулись в незнакомую чудесную страну. Целью их путешествия был волшебный замок среди диких и пустынных гор. Это место почиталось святым, ибо в нем даже ночью сохранялся солнечный свет. Закат оставлял свой последний луч в этом замке, и по ночам чудесный светящийся веер раскрывался в небе над причудливыми башнями. В замке жила таинственная красавица, умевшая видеть будущее, и вместе с ней двенадцать благородных рыцарей, которые служили ей и хранили солнечные закаты.
Дорога к замку была смертельно опасна. Силы зла и ночи хозяйничали в тех краях, и горе путникам, до наступления темноты не успевавшим войти в ворота. Черные всадники, как стая воронья, налетали на них из мрачных ущелий и гнали без остановки, пока те не падали в изнеможении под копыта железных коней. Спастись удавалось очень немногим, да и то если им на помощь приходили рыцари — хранители закатов…
В числе удачливых был Гонт. Однако его везение заключалось лишь в одном — он сохранял свою жизнь. Ни разу ему не удавалось увидеть волшебную хозяйку замка и узнать свое будущее. Пустым оказывалось ее место в тронном зале, куда он попадал после чудесного избавления от гибели. Молчали двенадцать рыцарей, к которым он обращался с вопросами, и лишь глубокой ночью среди сна неведомая фигура подходила к его постели и, коснувшись лба легким поцелуем, исчезала…
— И ты не мог разглядеть ее за столько встреч? — удивлялась Делли.
— Нет, — отвечал Гонт, — я же говорил, что каждый раз засыпал, и этот сон во сне так странен, как холодный след привидения… Наутро я покидал замок с разбитыми надеждами и опустевшим сердцем.
И вот сновидение Гонта вновь привело их в волшебный край. Как и в прошлых снах, путники не успели пробраться в замок до захода солнца, и черные всадники погнали их по круговой дороге, окаймляющей древнюю твердыню. Силы беглецов иссякали.
Гонт вытащил рог и отчаянно затрубил о подмоге. Увы, молчалив остался замок, не дрогнули высокие ворота.
— Так никогда прежде не было! — в отчаянии крикнул Гонт. — Мы должны проснуться или вернуть свой истинный облик, иначе нас ждет гибель!
Делли повернулась к преследователям. Резкий высокий голос разнесся над окрестностями, внезапно остановив сражение. Пение, подобное вою, не замирало ни на мгновение, поднималось все выше и выше, переходя в свист и срываясь в глухое рычание.
Эхо, отражаясь от гор, наслаивалось на новые звуки и вот, словно звуковой обвал, загрохотало над долиной немыслимым аккордом. И тогда внезапно распахнулись ворота замка. Солнечные лучи ударили в глаза темных сил, и двенадцать рыцарей в сверкающих доспехах вылетели на врага, тотчас обратив его в бегство.
Через короткое время Гонт и Делли вошли в тронную залу.
— Опять хозяйки нет, — вздохнул Гонт. — Однако я вижу свое место, но куда сядешь ты?
— Попробую сесть на свободное, — ответила Делли, занимая кресло во главе стола.
В смущении Гонт ожидал протеста обитателей замка, но рыцари молчали. И вот снова остаток ночи Гонт провел в тревожном сне, и под утро таинственная фигура удостоила его поцелуем. С рассветом они должны были покинуть замок.
— Увы, я опять не узнал своего будущего, — печально сказал Гонт.
— Ты в этом уверен? — улыбнулась Делли.
Он, не понимая, взглянул на нее, потом огляделся вокруг и увидел, что рыцари замка преклонили колени перед Делли.
— Боже, — воскликнул Гонт, — как я недогадлив! Ты и была моим будущим, и уже столько раз твой поцелуй давал мне знак нашей встречи!..
— Теперь мой черед взять тебя в свой сон, — сказала Делли, когда они вернулись из путешествия. — Не знаю, понравится ли тебе, но нам опять придется превращаться в людей.
— Я готов, — ответил Гонт, — хоть и не уверен, почувствую ли себя счастливей…
И вот оба оказались в непроходимых лесах Лапландии среди суровой зимы и полярной ночи. Северное сияние указывало им путь, но ледяной холод все крепче сжимал их в своих объятиях. Пути не было конца, они кружили по бесчисленным холмам, пересекали замерзшие озера и реки, смертельная усталость смежала их веки и звала броситься в пушистые сугробы, чтобы встретить самый великий сон в их жизни. Им начало казаться, что среди дикого холода лишь их сердца сохранили искорки тепла, угасающие с каждым мгновением.
И вдруг, когда путь их казался навсегда потерянным, они услышали собачий лай. Сверкающий клубок света возник среди деревьев и покатился к путникам, разметая снежные сугробы, как маленький вихрь. Ближе и ближе, и наконец перед ними предстал огненный пес. Он горел не сгорая, и свет, исходящий от него, согревал не обжигая. Вместе со светом от собаки исходила Радость. К путникам вернулась надежда, они отогрелись и нашли дорогу.
— Мы можем вернуться, — сказала Делли, — на этом мой сон всегда кончался.
— Но разве ты не хочешь узнать, откуда взялся этот волшебный спаситель?
— Хочу!
— Тогда за ним!
И они двинулись следом за огненным псом. На берегу моря, покрытом вздыбленными торосами льда, возвышалось строение из гранитных глыб. Остроконечная башня венчала крышу, и развесистые елки протягивали к ней лапы. Пуст был дом, в который вошли путники, но по всему было видно, что в нем когда-то жил художник. В башне на высоком мольберте стоял портрет, но лицо было скрыто густой паутиной. Огненный поводырь приблизился к полотну, пелена вспыхнула и сгорела, а перед изумленными пришельцами, как в зеркале, возникло прекрасное лицо молодой женщины, с легкой улыбкой встречающей их взгляды…
— Да это твое изображение, Делли! — воскликнул Гонт.
Они заглянули на оборотную сторону портрета — там была его история и ключ к разгадке их сновидения…
«Однажды молодой человек с пылким воображением возмечтал стать знаменитым художником. Увы, его живописный талант был невелик. Тогда он перенес свою фантазию в мир сновидений. Странная греза овладела им — он захотел изобразить огонь. Долго и упорно он трудился, но никак не мог создать то, что хотел.
— Попробуй разжечь пламя сердца, тогда тебе не нужно будет копировать чужие огни, — услышал он внутренний голос.
— Но как это сделать?
— Ты должен полюбить, ибо суть стихии огня и любви одна и та же.
Но не было у художника той, которая могла бы разбудить его сердце, и снова он решил создать ее в своем воображении. Взяв краски, он написал портрет своей мечты. И жар его передался рукам, и он нарисовал живой огонь, который воплотился в огненного пса, что стал служить путникам, попавшим в беду, и спасать погибающих. Сам же мечтатель покинул мир снов и вернулся в действительность… но те, кому он помог, да помянут с благодарностью имя Гонта».
— Ну, теперь я догадываюсь, кому мы обязаны тем, что воплотились в собачьих телах… — промолвила Делли, глядя на Гонта.
— Надеюсь, в твоих словах нет упрека или сожаления?.. — ответил Гонт. — Я думаю, наша цель — служение, и на четырех лапах оно выглядит куда естественней, ведь каждого вставшего на две ноги подстерегает большое искушение — господствовать и править. К тому же, дорогая Делли, думаю, мы убедились, что наше воображение может легко переносить нас из мира людей в мир животных и обратно. И уж нам остается только выбирать, какую жизнь считать сновидением…
Конец
