Ознакомительная версия.
С одной стороны, отсюда следует, что никакое «порождение» самим терапевтом смыслов и содержаний, на которые потом ориентируется клиент, в этой постмодернистской классической логике невозможно (это ясно видно и в другом постмодернистском, постклассическом подходе – нарративной терапии). Содержательно клиенты опираются в построении решений только на те ценностные и смысловые представления, которые они готовы признать своими, и эти представления не могут быть им хоть в какой-то степени навязаны. (Заметим, что совершенно неважно, откуда они взялись, – откуда угодно, важно, чтобы они в конечном счете были «санкционированы» клиентами как принимаемые ими самими.)
Однако, с другой стороны, очевидно, что сам этот отказ от экспертности содержит в себе определенные мировоззренческие принципы, Так же, как и идея ответственности самих клиентов, во-первых, за артикуляцию, «санкционирование» ими целей устраивающей их жизненной ситуации», а во-вторых, за их реализацию, если они принимаются клиентами как желаемое. Особенно наглядным существование этих, в конечном счете идейных, принципов становится в ситуации, когда клиент хотя и берет на себя ответственность за формулирование желаемого, но полагает ответственным за воплощение этого желаемого… другого партнера. Как мы видели, эта ситуация последовательно контролируется в ОРКТ разными техниками, сводимыми в конечном счете к признанию таким клиентом своего возможного вклада в им желаемое (или к принятию того, что в случае его осознанного нежелания реализовывать этот вклад ситуация будет определяться только другим человеком и настолько, насколько тот, другой, человек захочет).
Особенно важно здесь то, что в какой бы мере один из супругов ни опирался на представления другого как на ориентиры для действия, это не означает «перекладывания» ответственности за них на этого другого. Во-первых, всегда остается «зазор» между этими ориентирами и выбором, принимать их к действию или нет. Пожелания и ожидания второго супруга могут задать критерии, полезные содержания, но не могут задать только… саму ответственность. А во-вторых, признается зазор между действиями одного и поведенческим «ответом» другого. В этом смысле каждый из партнеров пребывает в терапии в ситуации «только вероятного» изменения другого (правда, вероятность эта часто очень высока) и – перед неизбежностью принятия решений перед лицом этой «только вероятности».
Все эти сложности порождаются, как видим, субъектной (в противоположность «объектной») позицией клиентов, когда им ничего не может быть «просто предписано» терапевтом, занимающим экспертную позицию, как это происходит в классической системной работе. Таким образом, терапевтические принципы ОРКТ сводятся не к принуждению к взаимному принятию личной ответственности, как иногда упрощенно понимается, а, скорее, к ситуации ее неизбежного обнаружения клиентами (со свободой выбора действия в этой обнаруженной ситуации). Наглядным здесь становиться также и принципиальная ограниченность влияния на другого. А это, в свою очередь, вытекает из исходного «субъектного», если угодно, уважительного, или равного отношения к клиентам прежде всего самого терапевта. Это, вообще говоря, те ограничения, которые вынужден принять на себя всякий человек, «решая вопрос сосуществования с другим», так же, как и супруги друг с другом – просто потому, что этот другой именно «другой» и не может быть тобой и делать «как ты». Все это вместе, конечно, вовсе не отрицает подлинной совместности, а как раз выступает ее надежной основой…
Возможно, конечной, обнаруживаемой за всеми техниками терапевтической ценностью подхода выступает тогда… уважение к другому?
Важный принцип составляет и исходная ориентация в такой работе на то, чтобы идея взаимозависимости реализовывалась не в исследовании «вины», «ответственности» партнеров за уже возникшие трудности и подробном анализе самой проблемы, а в контексте поиска существующих исключений, ресурсов и конструктивных решений, в контексте построения желаемого, устраивающего обоих партнеров. Очевидно, что эта позитивная «тональность», в которой происходит обнаружение всех возможных взаимозависимостей, ведущих к решению ситуации, играет важную психологическую роль. Иными словами, там, где мы обнаруживаем последовательно реализуемую идею личной, хотя и связанной с другим, ответственности за улучшение своей супружеской ситуации, мы обнаруживаем и как бы уравновешивающую ее идею или даже веру в потенциал, ресурсы, возможности людей и даже просто в счастливую случайность, всегда возможную в жизни супружеской пары, стремящейся к изменениям к лучшему.
Варга А. Я. Системная семейная психотерапия // Основные направления современной психотерапии. М.: Когито-Центр, 2000. С. 213–216.
Варга А. Я., Будинайте Г. Л. Теоретические основания системной семейной терапии // Системная семейная терапия: Классика и современность. М.: Независимая фирма «Класс», 2005.
Будинайте Г. Л. Ориентированная на решение краткосрочная терапия // Системная семейная терапия: Классика и современность. М.: Независимая фирма «Класс», 2005. С. 233–269.
Сельвини Палаццоли М., Босколо Л., Чеккин Д., Прата Д. Парадокс и контрпарадокс. М.: Когито-Центр, 2002.
Berg Kim I., DeJong P. Over the hump: Family and couple treatment. Video Tape. Brief Family Therapy Center. Milwaukee, WI, 1999.
Возможности использования командной работы с парой в рамках системной семейной психотерапии
И. Ю. Хамитова, Т. С. Драбкина
В данной статье речь пойдет об использовании командной работы с парой в рамках семейной психотерапии. Авторы поделятся своим взглядом на функции, цели и преимущества использования командной терапевтической работы с супружеской парой и проиллюстрируют его описанием случая.
Совместное проведение терапевтических сессий стало активно использоваться с возникновением семейной психотерапии – не позднее чем с начала 1950-х годов. Терапевты, индивидуально работавшие с членами семьи – например, с супругами – теперь проводили совместные сессии с семьей.
В 1953 г. Чарлз Фулуэйлер, работавший в Калифорнийском университете в Беркли, начал использовать одностороннее зеркало (Саймон, 1996) как для терапии, так и для обучения студентов, наблюдения, оценки и контроля их работы. Он наблюдал за семьей через одностороннее зеркало, затем входил в помещение, где она находилась, сообщал ей свои впечатления, давал задания, затем вновь возвращался за зеркало для наблюдения и обсуждения с коллегами.
С тех пор одностороннее зеркало очень широко применяется в семейной терапии для организации командной работы как в терапевтическом, так и в учебном контекстах. Оно стало известно благодаря Джею Хейли, который провел за ним довольно много часов, наблюдая работу Фулуэйлера и пытаясь понять его вмешательства.
Хейли тогда был членом группы Грегори Бейтсона, и в результате в бейтсоновской программе тоже стали использовать одностороннее зеркало. Затем оно стало появляться во многих терапевтических и исследовательских центрах. Оно давало семейным терапевтам возможность, которую трудно переоценить, – наблюдать за работой друг друга, обмениваться самым непосредственным опытом, обсуждать то, чему каждый был свидетелем. Отчасти этому семейная терапия обязана своим стремительным развитием, быстрым распространением многих находок и достижений. Она развивалась в большой мере как «коллективное» мероприятие.
Поначалу одностороннее зеркало использовалось исключительно для наблюдения – зрители, сидевшие за ним, не вмешивались в процесс. Позже при супервизии «вживую» стала применяться связь по внутреннему телефону: терапевту, работающему с семьей, можно было дать указание, задать вопрос, при необходимости вызвать его из комнаты. Таким образом, терапия осуществлялась более чем одним человеком. Однако в учебном процессе, в частности, при супервизии, эти люди не были равны по статусу. Поэтому такое сотрудничество еще нельзя было назвать командой.
Дальнейшее развитие терапевтического сотрудничества при проведении сессий в 1960–1970-е годы происходило преимущественно в рамках стратегического подхода, что неудивительно: из всех направлений семейной терапии этот подход наиболее техничен, в наибольшей степени требует подробного наблюдения и анализа материала. Терапевту сложно одновременно разговаривать с семьей, наблюдать за всеми ее членами и строить терапевтическую гипотезу, необходимую для планирования интервенции. Казалось (и оказывалось) эффективным разделить эти функции: кто-то беседует с семьей, а кто-то сидит за односторонним зеркалом: наблюдает, строит гипотезы, отслеживает поведение беседующего терапевта, направляя и корректируя его. Иерархические отношения здесь были бы помехой, поскольку могли бы искажать процесс обсуждения и принятия решений. Поэтому терапевтические команды в идеале строятся на паритетной основе, без учета престижа и статуса.
Ознакомительная версия.
