В. А. Водяницкий
Записки натуралиста
Мне на пароходе один проезжий ученый рассказал, что Черное море бедно фауной и что на глубине его, благодаря изобилию сероводорода, невозможна жизнь. Все серьезные зоологи работают на биологических станциях в Неаполе или Вилла-Франке...
...Но фон-Корен самостоятелен и упрям: он работает на Черном море, потому что здесь никто не работает.
А. П. Чехов
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Ответственный редактор В. В. Шулейкин
Мне не пришлось быть непосредственным участником никаких выдающихся событий и со мной не случалось чрезвычайных происшествий.
Оказавшись в 75 лет на положении пенсионера и консультанта (что труднее, чем быть директором, который знает свои обязанности), я попытался описать без недомолвок повседневную деятельность провинциального научного работника. Если при этом вспоминаются перипетии тех или иных событий, то лишь потому, что такова действительность, которую мы сами создаем.
Эти заметки не являются ни автобиографией, поскольку они не описывают всесторонне мою жизнь, ни историей каких-либо учреждений, поскольку ограничиваются субъективно избранными моментами; они не претендуют на ранг художественного произведения, поскольку дают схематическое описание увиденного. Писалось, как вспоминалось.
Восемь лет до войны и двадцать пять лет после войны я работал на Севастопольской биологической станции. Основные мои усилия в эти годы были направлены на решение таких задач: организация станции и позже института как учреждения широкого научного профиля; развитие гидробиологии как комплексной экологической науки; укрепление новых направлений в изучении и освоении жизни моря; расширение исследований на южных морях; создание специализированных научных кадров.
По всем этим направлениям наш коллектив добился несомненных успехов, которые далеко перекрыли трудности, иногда встречавшиеся на нашем пути.
В обширной программе исследований отделов и лабораторий станции мои личные научные интересы были связаны преимущественно со следующими вопросами: исследования ихтиопланктона (планктонные яйца и личинки рыб); гидрологическая и биологическая структура Черного моря; проблема биологической продуктивности водоемов.
В этих вопросах, как и во многом, что делалось нашим коллективом, имелась определенная доля дискуссионной новизны, что наложило отпечаток на пути их разработки.
Я отлично знаю, что сделал в науке гораздо меньше и хуже, чем мог. Тем более я высоко ценю то, что мой скромный труд был щедро отмечен высокими наградами и званиями и пользовался поддержкой партийных, советских и общественных органов, а также многих известных ученых.
Я глубоко признателен товарищам, разделявшим мои старания на пользу науки и народного хозяйства и проявлявшим действенную заботу а те или иные трудные моменты.
Севастополь, 1965—1968 гг.
В большом саду, который казался остатком первобытного леса с могучими дубами и липами, с разнообразными кустарниками и ковром диких цветов, чудом сохранившихся посреди города Харькова, девушка развешивает на веревках разноцветные мундиры, черные, зеленые, синие, с золотым шитьем на широких воротниках и красных обшлагах, с погонами или эполетами, а иные с витыми шнурами на груди и плечах.
Это собрание старинных одеяний составляет содержимое большого сундука, который стоит в коридоре в нашей квартире. Изредка их вынимают, развешивают, выколачивают и снова укладывают с мешочками нафталина. В коллекции мундиров, сберегаемых по семейной традиции, заключается все, что осталось от нескольких поколений провинциальных бригадиров, судей, предводителей и прочих чинов, военных и гражданских, выцветшие портреты которых хранятся в наших семейных альбомах. Как правило, в молодости они проходили военную службу, воевали, достигали средних чинов, потом возвращались в родные места, занимали гражданские должности и понемногу проживали свои имения в Слободской Украине, Полтавской и Екатеринославской губерниях. Теперь их мундиры напоминают о персонажах старинных пьес.
Однажды они и были увезены в театр, который сразу обогатился подлинной музейной коллекцией официальных костюмов прошедшего столетия. Денежные дела нашего семейства были к тому времени уже весьма неблестящие, впрочем, как и у всех наших родственников.
А. А. Водяницкий, отец В. А. Водяницкого
Из семейных разговоров я знал, что, когда мне было четыре года, мать с пятью сыновьями, из которых я был младшим, продав крестьянам остатки имения, переехала в Харьков. Отец служил в Полтавской губернии. Он изредка приезжал к нам и иногда занимался со мной. В молодости он участвовал в Крымской кампании как гусарский офицер, но вскоре вышел в отставку, работал в разных комитетах «по освобождению крестьян» и «земской реформе», а затем служил, как тогда говорили, «по выборам», т. е. по земскому самоуправлению, дворянскому представительству, мировому суду или опеке. Его несколько раз выбирали уездным предводителем дворянства, и он дослужился до генеральского чина действительного статского советника, но карьера его оборвалась неожиданным образом. Он имел неосторожность явиться на вокзал встречать приезжавшего царя Александра II, надев не ордена, а миниатюрные копии орденов, что было его собственным изобретением. Царь сказал: «Не видел еще таких орденов». Много лет спустя я слышал об отце немало хороших отзывов, в том числе и от крестьян, с которыми я водил знакомство во время приездов на каникулы в бывшие родные места на стыке Полтавской и Харьковской губерний. Они рассказывали, что даже выбирали его в число своих представителей в уездное земское собрание, что вообще считалось очень редким случаем.
Отец и мать по национальности были смешанного происхождения, как очень многие русские и украинские семьи. Дед мой по отцу был женат на прибалтийской немке, а дед по матери — на грузинке. Один из давних предков был сербским офицером из числа тех, которые отказались подчиняться завоевателям-туркам и по приглашению Петра I переселились на Украину, получив земельные наделы. Считалось, что фамилия Водяницких зародилась в Русско-Литовском (полоцком) княжестве, где они занимали видное положение и владели значительным уделом. Один из моих предков, капитан Преображенского полка, активно участвовал в свержении Петра III и воцарении Екатерины II. Собственноручный ее рескрипт на его имя с пожалованием земель в Ахтырском повити (уезде) Слободской Украины «за большие государственные заслуги» с ее личной каллиграфической подписью и огромной государственной печатью хранился в нашей семье, но впоследствии старший брат решил его уничтожить. Потомки этого капитана постепенно расселились в восточных украинских губерниях.
В. М. Водяницкая, мать В. А. Водяницкого
Два раза в год у нас дома появлялись три-четыре почтенных крестьянина, с которыми мать вела обстоятельные разговоры о деревенских делах. Потом кухарка, их землячка, приглашала гостей на чай с доброй закуской. Это первое посещение считалось как бы визитом вежливости, а на следующий день они приносили очередной взнос за проданный сельскому обществу остаток материнского поместья.
Мать всю жизнь была «домашней хозяйкой», она уделяла большое внимание учению детей. При старших сыновьях и племянниках до переезда в Харьков содержался учитель-гувернер, но мать систематически сама занималась с детьми языками, географией и историей. Она была образованной женщиной и открыто разделяла убеждения передовых людей своего времени. Ее идеалом были Герцен, Пестель и Чернышевский, и с их портретов начинался наш семейный альбом. Она свято хранила комплект герценского «Колокола». Мы получали несколько «толстых» журналов, к чтению которых и я пристрастился с детства. Мать отлично знала историю и литературу, увлекалась театром и иногда брала меня с собой, предварительно объяснив содержание пьесы. Она приучала детей к правильной речи и умению хорошо пересказывать прочитанное. Окончив Институт благородных девиц с отличием — с «шифром», который давал доступ в «сферы», она поселилась в деревне, посвятив себя хозяйству, семье и чтению. В Харькове у нее был ограниченный круг знакомств — с несколькими бывшими институтскими подругами, которые собирались по очереди в разных домах потолковать и поиграть в винт.
Дома хранились книги брата Анатолия, погибшего в 18 лет от воспаления мозга. Это был, по-видимому, незаурядный юноша. Исключительно способный математик, самостоятельно освоивший основные университетские курсы, он изучал также историю философии и естествознания. Постепенное знакомство с его библиотекой, хотя бы поверхностное, вводило меня в новый мир. Началось это с того, что «энциклопедистка» тетя Катя, которая была завзятым любителем-ботаником и собирала гербарий везде где бы ни жила, обнаружила среди книг Анатолия ботанические атласы и определители, и я принял участие в определении растений.
