Однажды я шел с Гренджером, нашим главным палеонтологом. Внезапно мне бросился в глаза кусочек белой кости. Быстро отбросив песок, я обнажил большой коренной зуб. Без сомнения, это был зуб мастодонта! Чуть позже Гренджер перевернул плоскую каменную глыбу; казалось, будто он приподнял крышку люка. Под этой глыбой покоился другой зуб; зуб этот торчал из засыпанной песком кости. Жесткой щеткой Гренджер удалил песок и обнажил череп. У большинства хоботных черепа очень короткие и широкие. Этот же череп спереди был узким и длинным. С каждой его стороны торчал тонкий круглый бивень. Если бы не зубы и бивни, мы никогда не догадались бы, что перед нами череп мастодонта.
Однажды капитан Хилл принес две плоские кости. Казалось, что это слоновая кость. Ширина каждой была двадцать сантиметров, толщина — около сантиметра. Гренджер был озадачен. «Ну, конечно, это зубы. Но какому животному они принадлежат? Уж очень странное существо жило здесь четыре или пять миллионов лет назад. Хотелось бы знать, как оно выглядело?»
Прошла неделя, и нам удалось обнаружить несколько таких же пластинок. Теперь у нас их было уже больше десятка. Но ни разу не удавалось обнаружить вместе с ними какую-либо иную кость: мы находили «пластинки», и только «пластинки».
«Рано или поздно мы выясним, что это был за зверь, — говорил Гренджер, — и я думаю, что нас ждет большой сюрприз! Мы не уедем отсюда, пока не узнаем, что это было за животное».
Однако миновало две недели, а тайна пластинок так и оставалась тайной. Разгадкой ее мы обязаны чистой случайности.
Однажды днем Гренджер возвращался в лагерь. Он поднимался по крутому уступу, которым обрывалась равнина, к тому месту, где стояли наши палатки.
Сантиметрах в шестидесяти ниже бровки склона он наступил на одну из пресловутых костяных пластинок. Эта пластинка плотно сидела в кости! Вот она — разгадка нашей тайны; Гренджер понял это сразу. Он кинулся в лагерь, и мы все тут же отправились к месту находки. Работая маленьким скребком, Гренджер отбрасывал рыхлую землю и постепенно обнажал кость. Это была челюсть. У нас перехватило дыхание. Две крепко скрепленные костяные пластинки лежали рядышком. В поперечнике они достигали полуметра, а за ними челюсть расширялась наподобие лопаты. Затем она раздваивалась на две ветви, в каждой из которых сидело по коренному зубу.
«Это мастодонт! — воскликнул Гренджер, как только увидел зубы. — Только у мастодонтов такие зубы. Но какой мастодонт! Мне и присниться не могло подобное животное!»
В длину челюсть эта достигала полутора метров. Форма ее удивительно напоминала двуручную совковую лопату. Зверь пользовался этой «лопатой» соответственным образом. Ключ к решению вопроса мы нашли, обнаружив, что эта челюсть лежала на берегу древнего озера. Здесь, безусловно, была богатая растительность и наш мастодонт, должно быть, питался водяными растениями, выкапывая их своей огромной лопатовидной челюстью. Челюсть мы послали в Американский Музей естественной истории в Нью-Йорке, и там она и по сей день считается одним из самых примечательных экспонатов.
Два года спустя мы снова прибыли в Волчий лагерь, желая собрать побольше останков огромных лопаторылых мастодонтов. Снова на краю древней озерной впадины раскинулись наши палатки. На следующий же день один из ученых нашел в пятнадцати километрах от лагеря множество костей. Было ясно, что в этом месте некогда существовала какая-то естественная ловушка, какая-то смертоносная западня.
Мы приступили к раскопкам с большим увлечением. Однако сперва мы еще не знали, что перед нами замечательнейшее скопление останков ископаемых животных. Какое волнение испытывали мы, вскрывая древнюю могилу! Здесь, в пустыне, в 1930 году мы работали при ослепительном солнечном свете. А миллионы лет назад на этом месте разыгралась трагедия, и мы теперь узнали, как все это произошло: стоило лишь прочесть записи, которые внесла в свою каменную книгу природа. Вот как читается эта запись.
Маленькая спокойная бухточка глубоко врезывалась в берег большого озера. Все было покрыто буйной растительностью. Плавающие растения опускали свои корни до самого дна. Бухточка была невелика: шириной метров сто, длиной метров сто шестьдесят — сто семьдесят. Но на дне ее была глубокая яма, глубиной более десяти метров.
Вдоль берега шел мастодонт. Уродливейшее на свете создание. Туловище слона. Короткая тяжелая верхняя губа, свисающая на громадную лопатовидную челюсть. Короткие округлые бивни. В мире не было зверя, хотя бы отдаленно похожего на этого монстра. Мастодонт был голоден. Своей лопатовидной нижней челюстью он выкапывал растения, за раз подхватывая целый ворох стеблей. Не все приходилось ему по вкусу, и неаппетитные травы он сбрасывал с «лопаты» языком; сочные же клубни попадали в пасть, и массивные коренные зубы перетирали их в мягкую кашицу.
Однако лучшие клубни росли, и при этом в изобилии, в воде, неподалеку от берега. Добраться туда было довольно легко. Вода едва дошла зверю до брюха, когда он достиг плавающих клубней. Зверь уселся на задние ноги и около получаса сидел на месте, жадно поглощая пищу. В конце концов он насытился и решил вернуться на берег. До чего же приятно было стать в тени деревьев и вздремнуть после сытного обеда! Но, странное дело, он никак не мог подняться на ноги. Все четыре лапы накрепко увязли в липком иле. Сперва это лишь удивило мастодонта. До сих пор ведь еще ничто не бросало вызов его силе! Он попытался приподняться. Это ему удалось, но освободиться он все же не смог. Лапы его все глубже и глубже погружались в грязь. Ужас овладел животным. Борьба была отчаянной. Но чем яростнее старался мастодонт вырваться из ловушки, тем глубже, с отчаянным воплем, он погружался в смертоносную трясину. Вопль этот внезапно прекратился, с минуту раздавалось бульканье, а затем голова зверя скрылась под водой.
Вода едва дошла зверю до брюха
Пришел сюда еще один мастодонт, за ним другой. Они погибли так же, как и их предшественник. Мы нашли останки двадцати мастодонтов, погребенных в липкой грязи. Их туши долго разлагались в зеленой тине. Постепенно мясо отваливалось от костей. Часть костей дробилась и ломалась, когда на них опускались следующие жертвы. Но некоторые кости сохранились полностью.
Возможно, смертельная ловушка была, наконец, заполнена до краев. Возможно, вода, загрязняемая гниющим мясом, погубила растительность, и тогда ловушка перестала привлекать мастодонтов. Но, быть может, ход событий был иным — однажды наступила засуха, и маленькая бухточка исчезла. Так или иначе, но со временем пересохло и само озеро. Прошли сотни и сотни тысяч лет. Дули ветры. Несчетные массы песка и пыли погребли сухое озерное дно. От могилы лопаторылого мастодонта не осталось никаких следов…
Прошло время, и климат изменился. Сухие холодные ветры ледникового периода сдули рыхлые осадки с древнего озерного дна. Ветры уносили эти осадки по пылинкам, и пыль оседала затем на равнинах Китая, далеко от этих мест. Так шло все миллионы лет и так все продолжалось до наших дней, и в наши дни в Гоби непрерывные ветры пожирают пустыню, понижают ее уровень. Могила мастодонтов обнажилась по крайней мере за сто лет до того, как мы ее нашли. Вверху скопление костей было уничтожено: рыхлые осадки унесло ветром, а кости истерло в пыль твердыми частицами.
Однако уцелело все же немало. Основная масса костей покоилась в плотной зеленой глине. В эту глину превратилась грязь, заполнявшая когда-то дно бухты. Громадные лопатовидные челюсти (длиной до двух с лишним метров) лежали в беспорядке одна на другой. Одни из них торчали стоймя, другие лежали под углом, третьи покоились горизонтально. Некоторые челюсти очень хорошо сохранились. Одну такую челюсть мы и нашли в 1928 году и совершенно справедливо сочли ее уникальнейшей палеонтологической находкой. Но теперь, спустя два года, перед нами лежало больше десятка значительно лучше сохранившихся челюстей и, кроме того, здесь было множество других костей. Громадные плоские лопатки, кости ног, таза, множество ребер разбросаны были здесь в беспорядке, и казалось, что никогда не удастся разобраться в этом костяном хаосе.
