Ознакомительная версия.
Роль католической исповеди в педагогическом отношении весьма отрицательна. Может быть, некоторым священникам, достаточно порядочным, и удастся более или менее деликатно изложить все те вопросы, которые должны быть предлагаемы на исповеди по предписанию Лигори, и в этом случае действительно не будет или почти не будет вредных последствий для неиспорченного молодого человека. Но ведь всякий верующий католик все же будет и должен считаться с тем, что священники остаются людьми и, к тому же, не всегда достаточно благородными и тактичными. И в связи с таким положением вещей исповедь превращается в своего рода развращающее установление, каким она является в громадном большинстве случаев. Мы приводили уже в главе XII наиболее поучительные опыты гениального и этически высоко стоящего бывшего католического священника, патера Хиникви.
Приведу здесь также следующий поучительный случай: один стыдливый господин заметил купающихся вместе маленьких деток обоего пола и объявил им, что это непристойно. Но из них маленький мальчик возразил щепетильному господину: «можем ли мы различить, кто из нас мальчик или девочка, когда мы все без платьев». Из этого наивного, но меткого ответа можно вывести, к каким отрицательным результатам может повести доброе этическое намерение, которое как раз и направит дремавшие доселе мысли по новому эротическому руслу и послужит причиной дальнейшей испорченности.
Недавно одно преступление вызвало толки о том положении вещей, при котором в настоящее время учителям и воспитателям предоставляется возможность удовлетворять свои садистические наклонности при помощи телесного наказания вверенных их попечению детей. Еще сохранился в памяти случай с домашним учителем Диппольдом (Диппольд был, собственно говоря, студентом и частным руководителем, но не профессиональным учителем), подвергавшим, на почве садизма, страшным истязаниям двух мальчиков, находившихся у него в обучении, причем один из этих мальчиков был замучен до смерти. По сообщению (с указанием имен) «Рабочей Газеты» в Вене, заслуживающему безусловного доверия, в одном миниатюрном немецком государстве владетельный князь собственными руками производил экзекуции всякий раз, когда в его владениях какой-нибудь ученик приговаривался к сечению розгами. Газета приписала эту страсть садистическому извращению высокопоставленной особы. В аналогичном случае какой-то человек, выдавая себя за полицейского, немилосердно сек бедных ребятишек в продолжение нескольких лет, пугая их судом, если они пожалуются на него. Дело это обнаружилось благодаря смелости одного из подвергшихся такому сечению мальчиков. Садизм, стало-быть, не всегда выражается в убийстве истязаемой жертвы, а может вылиться в форме более или менее жестокого сечения или истязания (духовного или телесного). Такие истязания могут иногда лишь дополнять половое сладострастие у патологических субъектов, которые лишь отчасти извращены. Это обстоятельство, на которое до сего времени обращали весьма мало внимания, лишний раз говорит в пользу окончательной отмены телесного наказания в учебных заведениях, так как извращенные пускают в ход всевозможные хитрости, чтобы получить удовлетворение. Лицемерие служит в таких случаях непроницаемой маской, вводящей в заблуждение окружающих, хотя бы и богатых опытом, — это имело место в случае с Диппольдом и во многих других. Между тем, школьное сечение ребенка является лишь прямым варварством, не только не приносящим никакой пользы, но и чреватым нередко вредными последствиями. Для культуры является позором сохранение розги в стенах учебного заведения, в то время как она отменена даже и в применении к каторжникам. Но мы часто видим, как истязуют детей, и особенно пасынков и рожденных вне брака, родители и опекуны, причем истязания эти в своих отвратительных подробностях находятся чаще под непосредственным воздействием полового извращения и алкоголизма Приведем новейшее сочинение Лидии Вольфринг (Das Recht der Kindes; Vorschlage fur eine gesetzliche Regelung. Allgemeine osterreichische Gerichtszeitung 1904; die Kindermisshandlungen, ihre Ursachen und die Mittel zu ihrer Abhilfe aus dem I. Kinderschutz-kongress Wien, 1907). Автор, преследуя защиту прав детей, приводит ряд мер, необходимых для применения к тем из родителей и опекунов, которые сами совершают наказуемые проступки по отношению к своим детям или питомцам, или заставляют их самих совершать наказуемые проступки, или же не принимают мер для защиты их от злоупотребления со стороны третьих лиц (последнее имеет место при конкубинате, вдовстве и пр.). Меры эти следующие:
1. Лишение родителей или опекунов их власти по отношению к детям и назначение (конечно, другого) опекуна.
2. Отобрание детей, если это будет признано нужным.
3. Назначение второго опекуна в тех случаях, когда оставшийся в живых супруг снова вступил в брак или же конкубинат.
4. Лишение родителей своей отцовской власти (а иногда и матерей) в случае, когда они, не побуждаемые к тому нуждою, предоставляют материальную сторону воспитания детей частной или общественной благотворительности.
Все эти предложения не имеют прямой связи с нашим вопросом, но при точном применении их не было бы места и половым злоупотреблениям. В этом случае уместно вспомнить меры, принимаемые потерявшими стыд родителями, отдающими своих детей в пасть проституции. В связи же с указанным здесь № 4, мы можем указать на главу XIII. Такие родители, независимо от отнятия у них детей, должны насильно производить какую-нибудь работу, назначенную для покрытия содержания этих детей.
Приходится, к сожалению, констатировать, что приведенный очерк половой педагогики будущего находится еще далеко от своего осуществления. Деревенские школьные приюты, которые могли бы быть взятыми в качестве примерных образцов для грядущей государственной школы, встречаются пока очень редко; и во всяком случае, разумная половая педагогика сможет осуществиться лишь тогда, когда государство и народ ясно уразумеют половой вопрос, независимо от всяких предвзятых мнений и предрассудков. Пока же каждый из нас предоставлен самому себе. В зависимости от их собственного желания, дано в этой области много сделать как родителям, так и воспитателям. Но раньше всех те молодые люди, которые чтут социальные реформы, должны отказаться от пустых фраз и показной стороны дела, а, проникнувшись глубоким убеждением, проявить себя активной работой в сфере половых отношений, чтобы на развалинах старых, противных человеческой этике догм построить основу для новых половых реформ, т. е. оказать деятельное противодействие бракам по расчету, брачной формальности, общности имущества, проституции и пр., пропагандируя словом и делом правильный половой подбор, воспитание и т. д. в границах, указанных выше.
Глава XVIII
Половая жизнь и искусство
Искусство представляет колебание нашей жизни чувств в гармонической форме. (Филогения искусства представляется еще весьма туманной. Взгляд Дарвина, желавшего приписать его половому соперничеству, в такой мере притянут здесь за волосы, несмотря на обычное остроумие великого исследователя, что нет возможности с ним согласиться (см. также: Lameere, «L'evolution des ornements sexuels». Bruxeles, 1904). Аристотель видел в искусстве принципы прекрасного подражания Мроф Карл Гросс, в своей блестящей статье, опровергающей, между прочим, воззрение Дарвина (Die Anfange der Kunst und die Theorie Darvins, Hessiche Blatter fur Volkskunde band III, Heft 2 und 3), указывает особенно на принцип самоизображения, объектирование своего же внутреннего возбуждения (удовольствие у животного, доставляемое собственным голосом). Стремление производить движения и игры, состоящие из движений (мы видим такие игры и у муравьев), представляют собою первых автономных созидателей искусства. Гросс склонен приписывать возникновение искусства специально у человека религиозному экстазу или вообще проявлению экстаза. Гросс говорит: «Конечно, искусство, которое зиждется на влиянии на чувство, первым долгом постарается использовать область, наиболее богатую чувствами (половую область)». По Гроссу же «эротическое имеет значительно большее значение в более развитом искусстве, чем в известном нам первобытном». Мы в этом и соглашаемся с Гроссом, так как в действительности первобытная эротика была слишком обнажена, слишком общепонятна, слишком чувственна и слишком очевидна, чтобы быть в состоянии в такой степени волновать и затрагивать чувства, как у культурного человека; это уже дает мне основание рекомендовать Гросса, так как факты, в лице примитивного искусства, заключающего в себе мало эротики, являются непосредственным подтверждением сказанного). Чем тоньше ассоциация искусства с элементами познания, тем воззышеннее и активнее его проявление. Но энергия его воздействия обусловливается еще и силой, приводящей в колебание наши чувства. Искусство прибегает к помощи диссонансов не только в области музыки, чтобы, благодаря контрасту, сильнее подчеркнуть гармонию чувства и непосредственно, путем разнообразия, влиять на впечатлительность. Изображая отвратительное, оно создает влечение к красивому. Но искусству надлежит быть самопроизвольным, внутренно правдивым, без всякой деланности и интеллектуальной или моральной навязчивой тенденции. Положительное чувство эстетики весьма относительно и в большей степени обусловливается филогенетическим приспособлением человеческих чувств, а также привычками и нравами. Так, навозный жук испытывает, без сомнения, большое удовольствие от ощущения навоза и его запаха, но у нас они вызывают только отвращение. Впрочем и среди людей встречаются такие своего рода половые навозные жуки, которые ощущают удовольствие от запаха испражнений. Урнингу мужчина кажется прекраснее женщины. Дикий человек и крестьянин видят красоты в таких вещах, которые сыну культуры и утонченному жителю города кажутся отвратительными, и т. д.
Ознакомительная версия.
