Результаты анализа шокировали многих антропологов – с новым, столь древним предком человека очень не хотелось расставаться, к тому же он так хорошо вписывался во все теоретические построения. Но новые биохимические опыты, а также новые костные находки раз за разом показывали – рамапитек не имеет отношения к человеку. Наконец, в 1976 г. Дэвид Пилбом неподалеку от места первых находок обнаруживает новые останки рамапитека, в том числе и хорошо сохранившуюся челюсть. Особое внимание он обращает на строение челюсти и зубов, который у человека и обезьяны имеют явные различия. К своему разочарованию, он явственно видит заостренную челюсть в форме «V», что характерно для обезьян (у человека челюсть округлена). Проявив немалое научное мужество и честность, он открыто признает: все его предыдущие построения были ошибочны, рамапитек не имеет никакого отношения к предкам человека.
В 80-х гг. ХХ в. пришлось признать, что ни сивапитек, ни рамапитек никакого прямого отношения к человеку не имеют и что они являются прямыми предками орангутана. Когда-то, около 13 млн лет назад, они откололись от центральной линии африканских обезьян – шимпанзе и горилл, которые дальше пошли своим путем.
Рамапитек оказался все же обезьяной, равно как и его сородич сивапитек. Место «недостающего звена» оказалось вновь вакантным.
Никто никуда не эволюционирует
В своем одиночестве человек не одинок
«Недостающее звено», несмотря на многочисленные находки и ископаемые останки, до сих пор не обнаружено. Более того, нет реальных перспектив того, что оно вообще может быть обнаружено. Наверняка мы не там ищем. Либо не так. Что-то нарушено в логике поиска. Рассуждая об эволюционном развитии человека, мы не перестаем замечать многочисленные «разрывы» в общей ткани. Безусловная и самая очевидная пропасть зияет между человеком и обезьяной, и сколько бы сегодня ни обнаруживалось останков первобытных гоминидов, ни один из них (или все вместе) не могут перекинуть мост через эту пропасть. Более того, создается впечатление, что таких «мостов» было несколько, но ни один из них не доходит до противоположного берега. Сегодня уже известно, что многие типы, которые, как предполагалось раньше, вышли один из другого, на самом деле развивались параллельно друг другу: Человек умелый и Человек прямоходящий, неандерталец и кроманьонец и т. д.
К сегодняшнему дню обнаружены сотни ископаемых останков гоминидов, но при этом парадоксальным образом из них невозможно сформировать единую картину развития человека. Более того, в определенной мере все это свидетельствует как раз об обратном – об отсутствии единого пути развития, о многочисленных и ничем не объяснимых разрывах в эволюции, если вообще допустить таковую. Да и находок на самом деле ошеломляюще мало, что в корне противоречит теории многочисленных мутаций и вымираний тысяч видов как «тупиковых ветвей» и «отработанного материала». Знаменитый палеоантрополог, один из первооткрывателей австралопитека Ричард Лики точно подметил: «Если вы приведете неглупого ученого из другой области и продемонстрируете ему те скудные находки, которые мы добыли, он, очевидно, скажет: «Забудьте об этом. С этим продолжать работу невозможно». Однако ни Дэвид Пилбом, ни другие ученые, вовлеченные в поиски истоков человечества, не приняли бы этого предложения, хотя, конечно же, мы целиком осознаем опасность делать какие-то выводы из столь неполных находок» [255].
Но только ли в случае человека невозможно реконструировать его эволюционное древо? Ответ на этот вопрос может прояснить, насколько точно мы выстроили логику поисков. Разве может так случиться в живой природе, что не найдены только переходные звенья между обезьяноподобными предками и самим человеком, в то время как для других видов такие переходные формы существуют?
Оказывается, что пропасть между человеком и обезьяной далеко не единственная на предполагаемом пути эволюции. Например, так и не найдены останки тех существ, которые могли бы связывать млекопитающих и остальных животных, теоретически живших до них. Более того, существуют огромные различия в строении между, например, млекопитающими и их предполагаемыми дальними предками – рептилиями. Так, нижняя челюсть млекопитающих состоит из одной кости, в то время как у рептилий их шесть. У животных ухо формируется из трех костных хрящей, у рептилии – из одного. Существует еще несколько сот таких принципиальных различий, и если принять в расчет утверждение, что млекопитающие произошли от рептилий, то должны встречаться и переходные типы, которых мы не обнаруживаем [395].
Обычно утверждается, что, скорее всего, представителями ранних млекопитающих были небольшие зверьки, похожие на грызунов. Но при этом нет никаких переходных форм между ними и рептилиями.
Нет также связующего звена между приматами и остальными млекопитающими. Впрочем, так же как и в случае с поисками «недостающего звена» в человеческом развитии, существует некое предположительное звено между приматами и млекопитающими – некое насекомоядное существо. Но останки его также не обнаружены [222].
Таким образом, человек далеко не одинок в своем отсутствии предка. Это наводит на мысль о том, что существует некая ошибка в логике поиска вообще, и безуспешные поиски «недостающего звена» лишь демонстрируют необходимость изменить либо нашу систему мышления в этом направлении, либо направление поисков. В конечном счете все упирается в возможность эволюционных изменений именно по тому вектору, который мы представляем. Возможно, представляем ошибочно.
«Внезапно возникшие» виды
Отсутствие переходных звеньев не только между различными видами гоминидов, но и между многими видами животных, по существу, позволяет по-иному взглянуть на проблему их видового становления. Каждый вид предстает перед нами уже «готовым», уже сформировавшимся и как бы не имеющим непосредственных предков. Те же виды, которые выступают как предполагаемые предки, при ближайшем рассмотрении оказываются нередко просто параллельными видами. Такую ситуацию мы, в частности, можем повсеместно наблюдать в природе. Многие виды птиц жили параллельно с их предполагаемым предком – ископаемым археоптериксом (их находки обнаружены в одних и тех же слоях), а Человек умелый делил землю со своим «предком» австралопитеком. Известный специалист в области теории биологического развития профессор С. Гулд замечает: «В любой отдельно взятой области виды не развиваются постепенно в результате стабильных трансформаций своих предков. Они появляются уже раз и навсегда полностью сформировавшимися» [170, 151]. Это очень важное замечание специалиста, посвятившего многие десятилетия попыткам обнаружить эволюционную взаимосвязь между различными видами, – «они появляются раз и навсегда сформировавшимися». Примечательно, что отсутствие реальных переходных звеньев характеризует не только гоминидов, но и животный мир вообще, и здесь получается все логично: человек подчинен тем же законам природного мира, что и все его остальные представители.
Поразительным образом изменения действуют направленно и четко, хотя их точный механизм абсолютно непонятен. Но именно поэтому никаких сотен тысяч и миллионов «отработанных видов» в слоях земли не встречается. Кажется, никаких ошибок Великий созидатель не совершал, у него был Великий План. И этот божественно-безошибочный механизм заложен внутри самой живой материи. Здесь нет никаких случайностей!
Одна из современных схем, иллюстрирующих эволюцию живых организмов на земле – один вид плавно вытекает из другого. (По «Encyclopedia Britannica».) Однако переходных звеньев между многими организмами просто не обнаружено, более того – порою «предок» и «потомок» существовали параллельно, а не наследовали один другому
Первые виды земной фауны появляются приблизительно 450 млн лет назад, в кембрийском периоде, причем без каких-либо предварительных трансформаций. В равной степени неизвестны и прямые предки подавляющего большинства животных, в основном речь может идти лишь о предполагаемых прародителях, которые «логически» подходят на это место. Но их реальную взаимосвязь доказать невозможно.
В качестве примера можно привести развитие рыб. Первые позвоночные рыбы, обладающие мозгом, появляются приблизительно 450 млн лет назад. Их предполагаемый предок – ланцетник. Считается, что существа, подобные современному ланцетнику, были предками всех позвоночных, от рыб до человека. У ланцетника нет головы, челюстей, позвонков, однако, подобно рыбам, он обладает жабрами, нервным тяжем, хвостовым плавником, хордой, считающейся предшественником позвоночника [420, 23]. Однако переходных форм от беспозвоночных рыб к позвоночным не обнаружено, ланцетники и рыбы сегодня обитают вместе, ни один из видов не вытеснил другой.
