продумывать свои действия, а с другой, эффективная охота на крупную дичь должна быть коллективной, то есть охота также способствовала развитию общения с сородичами, способствовала объединению людей и совместному интеллектуальному труду.
Переход к охоте – прекрасное объяснение интенсивного развития головного мозга. Чем лучше человек умел охотиться, тем лучше он питался, тем большее количество партнерш и детей мог обеспечить пищей и тем дольше жил, ведь хорошее питание и хорошая физическая форма, без которой хорошим охотником не стать, являются залогом долгой жизни. В лихую годину, когда с едой было плохо, никудышного охотника запросто могли съесть всей общиной (голод, как известно, не тетка), а хорошему охотнику такая участь не грозила.
Но не только охота обеспечивает развитие головного мозга. Охота – это активный стимул, но ведь одним стимулом сыт не будешь. Надо обеспечить стимулу условия для работы. Увеличение головного мозга увеличивает массу головы, которая начинает сильнее давить на позвоночник и требует более сильных мышц для управления ею. Оптимизацию опорной и двигательной систем бесконечно проводить нельзя, у нее есть пределы. Развитые мышцы тоже повышают нагрузку на позвоночник, а слишком массивные кости ограничивают быстроту движений и имеют еще несколько «побочных действий». Гораздо выгоднее, то есть проще, уменьшать что-то в области головы пропорционально увеличению мозга. К счастью, у эволюции была такая возможность, потому что переход на животную пищу (пусть и частичный) сделал ненужным массивные челюсти, крупные зубы и мощные жевательные мышцы. Уменьшение зубочелюстного аппарата позволяло интенсивно развивать головной мозг: в одном месте прибывало, в другом – убывало, а в целом масса головы оставалась примерно той же.
Хорошо, пускай так – мозг для охоты. Но почему же тогда полтора миллиона лет назад не были изобретены лук и стрелы, а также копья с костяными наконечниками? А у гейдельбергского человека уже полагалось бы быть арбалетам, если не пищалям. Да и вообще, за столько лет можно было бы уже сообразить, что выращивать животных выгоднее, чем охотиться на них, однако этого не произошло.
Переход на животную пищу, то есть появление охоты на животных служит хорошим объяснением интенсивного развития головного мозга на ранних этапах человеческой эволюции, но дальше оно начинает «пробуксовывать».
Впрочем, кто сказал, что стимул непременно должен быть один? Стимулов могло бы быть и несколько.
Любая особь, живущая среди себе подобных, то есть в популяции, может (и должна!) приспосабливаться не только ко внешней для популяции среде, но и к среде внутрипопуляционной, должна взаимодействовать с сородичами, выстраивать иерархию отношений и все такое прочее.
Согласно гипотезам социального интеллекта и макиавеллиевского интеллекта, увеличение головного мозга наших предков в первую очередь стимулировалось общественным образом жизни, все прочие стимулы можно считать второстепенными. В группах приматов между особями формируются очень сложные взаимоотношения, целый комплекс личных связей, которые нужно поддерживать, развивать и использовать с выгодой для себя. Использовать с выгодой для себя – это самое главное!
Гипотеза социального интеллекта считает стимулом развития мозга наличие социальных отношений, а гипотеза макиавеллиевского интеллекта делает акцент на манипулировании окружающими, но в целом эти гипотезы являются идентичными, потому что социальные отношения изначально являются макиавеллиевскими, ибо они так или иначе направлены на повышение статуса субъекта в обществе, на умение нравиться окружающим и эффективно ими управлять. Оттого и назвали эту гипотезу в честь незабываемого Никколо Макиавелли, который считается лучшим менеджером всех времен и народов.
Большинство из нас привыкает к жизни в обществе с детства, и потому мы многое делаем машинально, словно бы не задумываясь. Нам может казаться, что взаимодействие с окружающими – это никакая не работа, а одной из самых приятных удовольствий. На самом деле работа, причем большая. Нужно оценить личность каждого человека, с которым нас сводит жизнь, нужно выявить его сильные и слабые стороны, нужно понять, как надо выстраивать с ним отношения и какую пользу эти отношения могут нам дать…
В 2006 году была создана математическая модель эволюции макиавеллиевского интеллекта. Ее авторами были биологи из американского Университета штата Теннесси Сергей Гаврилец и Аарон Воуз.
Согласно этой модели, самцы пытаются получить преимущество над другими самцами при помощи способов поведения, которые условно называются мемами. Любая придумка, которая позволяет возвыситься над другими – это мем. Придумка, обратите внимание, а не физическая сила, не ловкость и не агрессивность. Речь идет только о интеллектуальных продуктах.
Мем можно придумать самому или перенять у другого самца (самок авторы модели в расчет не принимали, поскольку модель создавалась для общества, в котором доминировали самцы). Наибольшим количеством мемов, то есть наибольшим набором преимуществ, будет обладать самец с хорошей обучаемостью и хорошей памятью. Ну и про развитое воображение, позволяющее придумывать новые мемы, тоже забывать не стоит. Все эти качества обеспечиваются головным мозгом. «Социальный» отбор, направленный на обладание бо́льшим количеством мемов, стимулирует развитие головного мозга, в то время, когда «чистый» естественный отбор стремится к обратному – чем меньше мозг, тем меньше требуется пищи и тем безопаснее роды.
Крупный мозг – большой риск, но этот риск оправдывается.
Крупный мозг – большой риск, но этот риск оправдывается только тогда, когда развитый интеллект находит себе применение, только тогда, когда в популяции накапливается некоторое количество мемов, которые можно выучить и использовать. До тех пор, пока такое количество не будет накоплено, интенсивного развития головного мозга происходить не может. «Чистый» естественный отбор, не имеющий социальной составляющей, будет оставлять ровно столько мозга, сколько нужно для обеспечения жизнеспособности. Доминирование в социальных группах «чистому» естественному обзору глубоко «до лампочки».
Но как только необходимое количество случайно появившихся мемов будет накоплено, произойдет процесс интенсивного развития головного мозга, который авторы модели назвали когнитивным взрывом. Между самцами возникнет острое интеллектуальное соперничество (благо материал для него есть), и головной мозг будет развиваться до тех пор, пока «чистый» естественный отбор не топнет ногой не рявкнет: «Довольно!» Рано или поздно это должно произойти, потому что неконтролируемое развитие приведет к тому, что мозг станет невыгодным с эволюционной точки зрения.
У «врубания заднего хода» на определенном этапе когнитивного взрыва есть и социальное объяснение. Простые мемы приносят меньше пользы, чем сложные, но зато их проще запомнить и проще использовать. Поэтому в какой-то момент сложные мемы, запоминание и использование которых требует высокого интеллектуального уровня, могут исчезнуть совсем и популяции останутся только простые мемы, для усвоения которых много
