В течение 8 лет я наблюдал 83 выводка, при этом 4 свиньи принесли по 8–9 поросят, из которых в первую неделю выживали только 8. Приплод у двухлетней и более старших по возрасту свиней состоял из 6–8 особей, а в самых крупных выводках было по 7–8 поросят. Для кормления все время использовались последние 8 сосков. Так как в первые 4 недели в наблюдаемом мною стаде (как-никак, а в нем сменилось четыре поколения) отсутствовал порядок кормления, поросята мало отличались друг от друга по величине. Особенно показательными в этом отношении были опоросы 10 самок в 1976 г., когда в течение нескольких дней опоросы следовали один за другим. Только достигнув 6 или 8-месячного возраста, поросята начинают постепенно обгонять друг друга в росте.
Касаясь вопроса кормления поросят, Гундлах писал: «Новорожденные сразу же после своего появления на свет движутся вперед вдоль живота матери и ищут соски. Поросята домашних свиней делают это еще до того, как они бывают отделены от пуповины (Гилль и Томсон, 1956 г.). По всей вероятности, ориентиром для них в этом движении являются тепло груди матери и стремление быть в постоянном контакте с ее телом. Каких-либо колебательных, поисковых движений головой у поросят при этом не отмечалось. Врожденный механизм помогает малышам уверенно находить соски; сама форма сосков, их влажность вызывает у них желание взять их в рот. В первые часы после опороса в процессе кормления еще отсутствует координация. В то время как, одни поросята массируют и сосут грудь, другие, сгрудившись в одну кучу, лежат возле живота свиньи и спят». Мои личные наблюдения подтверждают это сообщение. Мною также были установлены три различные формы кормления, на которых указывает Гундлах: предварительный массаж соска, сосание и последующий массаж.
Проводя целые дни у гнезда опороса высшей по рангу свиньи, мы и не предполагали, что нас ожидает чрезвычайно важное и весьма интересное событие — объединение семейного союза кабанов. Случилось то, о чем мы вовсе не думали еще несколько дней тому назад. Наша неудача с животными низшего ранга обернулась для нас большой удачей. Трое суток не покидала своего гнезда наша Старушка. В первые 2 дня она категорически отказывалась принимать подкормку и только а третий день, опоросившаяся, она съела несколько рассыпанных зерен кукурузы и сразу вернулась к своим малышам. Старушка не отходила от гнезда дальше, чем на 30 метров. На подкормке она требовала от нас соблюдения определенной дистанции, даже если была без новорожденных. Того же она требовала и от своих прошлогодних поросят.
На четвертый день рано утром мы прибыли к гнезду и увидели его полностью разрушенным. Оно было пусто. Ночью свинья увела свой выводок. Однако мы недолго искали ее новое место — оно оказалось в колючем кустарнике в 300 метрах от гнезда опороса. Очевидно, хорошо просматриваемое первоначальное гнездо не устраивало самку, так как теперь она должна была часто покидать малышей в поисках корма. Новая лежка была устроена в скрытом месте.
Приходится удивляться, где только дикие свиньи не устраивают своих гнезд. Однажды к нам пришел лесной рабочий и сообщил, что примерно в 20 метрах от шоссейной дороги в хорошо просматриваемом лесу находится гнездо опороса. Он обнаружил его вместе со своими коллегами во время работы. Еще издалека рабочие заметили высокую кучу из травы и хвороста, но не придали ей значения. Когда же подошли поближе, заметили, что она начала двигаться. По вполне понятным причинам все они бросились наутек. Через 2 дня свинья покинула это гнездо.
В последующие 2 дня, после того как наша Старушка покинула гнездо опороса, нас подстерегли большие неожиданности: группы кабанов вновь стали собираться в семейный союз. В 10 часов утра вышла самка и с ней 8 новорожденных поросят. Это была двухлетняя дочь свиньи — вожака стада. Она целеустремленно бежала вместе со своим потомством к гнезду матери. Мы подумали, что может произойти стычка двух самок, так как хорошо познакомились в эти дни с агрессивным поведением старшей свиньи. Но ничего подобного не случилось. Наша Старушка побежала навстречу приближающейся новой семье. Они встретились друг с другом нос к носу и при обнюхивании приветственно похрюкали. Поросята двух семей мгновенно перемешались между собой и во главе со своими матерями направились к гнезду старшей свиньи. Моя кинокамера непрерывно жужжала, а время замены отснятой киноленты на новую казалось для меня вечностью: интерес к происходящему был так велик, что хотелось как можно подробнее запечатлеть поведение животных на киноленте.
Мать и дочь расположились в гнезде так, что между ними оставалось достаточно места для 15 поросят. Вскоре самки легли на бок и поросята начали их сосать. Я отчетливо видел, что во время кормления они непрерывно меняли соски. Спустя 3 часа появилась другая свинья, которая, кроме 7 новорожденных, имела при себе и прошлогодних поросят. Однако прошлогодние шли за матерью, соблюдая определенную дистанцию между новорожденными братьями и сестрами. Если дистанция (в 5–8 метров) не выдерживалась, свинья тут же отгоняла их.
Встреча с этой семьей и принятие в семейный союз были такими же, как я уже описал выше. Нам казалось, что сбор семейных групп в гнезде старшей самки был заранее запрограммирован. После обеда, примерно в 15 часов, новая неожиданность: у гнезда старшей свиньи появилась пятнистая самка, тоже опоросившаяся, и привела с собой 4 детенышей, имевших нормальную окраску. Это было для нас первым доказательством того, что в основе различных вариантов окраски лежит рецессивная наследственность. Пятнистая свинка очень торопилась до наступления ночи оборудовать гнездо, так как у старой свиньи для всех уже не хватало места. Соорудила она его в 13 метрах от гнезда Старушки и спряталась там вместе со своим приплодом. Нужно сказать, что все самки, прибывшие к месту расположения вожака стада, не проявили по отношению нам никаких агрессивных намерений. Черноушка — это именно она прибыла последней к месту сбора семейного союза — позволяла притрагиваться к себе, хотя с ней были поросята. Держалась она с нами, как и раньше.
Как я радовался и гордился тем, что мне удалось отснять это поведение кабанов в непосредственной близости, не более чем в 150 метрах от их гнезд, — трудно описать словами! Весь вечер, до самой поздней ночи, я обрабатывал киноленту и был очень доволен результатами съемки — в эту ночь я спал хорошо.
На следующее утро мы вновь заняли наш наблюдательный пункт. Около 10 часов утра свиньи открыли гнезда и начали кормить малышей. Спустя 2 часа появилась другая двухлетняя свинка и 7 поросят. Таким образом, в течение 2 дней семейный союз вновь собрался вместе. Недоставало только одной самки-сеголетки. Но я уже упоминал, что она погибла во время опороса.
Трудно рассказать, что происходило здесь в последующие дни. Это надо было или видеть лично, или посмотреть отснятую несколько сотен метров кинопленку, чтобы представить чувства, какие мы испытывали, наблюдая за поведением большого семейного союза кабанов. Восемь свиней с 49 поросятами собрались вместе на довольно ограниченном пространстве. В этот день с кинокамерой в руках я находился в центре кабаньей сутолоки, не опасаясь какого-либо серьезного нападения. Я не имел только права появляться вблизи вожака семейного союза — она требовала от меня соблюдения дистанции в несколько метров от ее местонахождения. Это требование я выполнял беспрекословно и следил за тем, чтобы не спровоцировать ее.
К вечеру все свиньи соорудили гнезда, в которых хватило места только для поросят. Их родительницы набросали на них сухой травы, сгребая строительный материал передними ногами, а сами улеглись рядом. Утром другого дня самки проснулись голодными, ибо как только мы явились и предложили им кукурузу, они сразу оставили гнезда и начали ее поедать. Зерна кукурузы мы рассыпали в 30 метрах от гнезд, и они с жадностью лакомились любимым блюдом. Интересно было наблюдать за новым моментом в поведении свиней — они ни на минуту не оставляли свое потомство без охраны. На жировку приходили не все свиньи — одна из них оставалась с молодняком. Эту функцию брала на себя в основном свинья — вожак стада. Но так как ей нужно было кормиться, время от времени производилась смена дежурства и при этом всегда соблюдался определенный порядок — одна из свиней отделялась от жирующих кабанов и шла к молодняку, непрерывно при этом похрюкивая. Дежурная отвечала ей тем же «паролем», обнюхивала прибывшую сменщицу, а затем отправлялась на кормежку.
На четвертый день матери водили своих малышей на жировку. Прошлогодний молодняк тоже находился поблизости от самок, но вступать в контакт со своими юными братьями и сестрами не имел права. Их матери тут же отгоняли прошлогодних поросят, хотя последним это не очень нравилось.
В первые дни, чтобы покормить поросят, свиньи ложились на бок даже когда малыши не проявляли желания подкормиться. Готовясь к кормлению приплода, свиньи начинали надавать ритмичные похрюкивания. Акты кормления повторялись через каждые 40–60 минут. Гундлах регистрировал длительность интервалов, Он пишет: «Возраст кормилиц, количество поросят в приплоде, состояние кормовой базы — вот что оказывает влияние на продолжительность пауз между отдельными циклами кормления. Меньше времени уходит на сам процесс сосания, а не не заключительный массаж сосков. У приплоде, которому от роду всего несколько часов, не отмечалось ритмичности как в самом процессе кормления, так и в установлении интервалов между отдельными кормлениями, Но спустя несколько дней в этом поведении устанавливается ритм. В гнездовом периоде интервалы еще отличаются по своей продолжительности, но в них просматривается уже известная последовательность». Гундлах установил, что средняя продолжительность пауз между кормлениями колеблется от 36 до 40 минут, но на четвертый день после опороса они становятся более продолжительными. На пятый и шестой день средняя продолжительность пауз составляет 47 и 52 минуты.
