Ричард Хедстром - Приключения с насекомыми

Ритм инстинкта, как правило, устойчив. Это хорошо видно на примере осы-гончара. Инстинкт гнездования проявляется у этого насекомого в выполнении четырех четко различимых действий: постройка гнезда, запасание гусениц, подвешивание яйца к потолку гнезда, запечатывание гнезда. Если в момент заполнения гнезда пищей прорезать в нем отверстие, оса не станет прекращать работы, чтобы починить гнездо, а будет по-прежнему наполнять его пищей, затем отложит яйцо и закроет гнездо.

Однако, если отверстие сделать в ободке гнезда, когда оса заканчивает его, она остановится и починит гнездо. Другими словами, оса не может изменить последовательности действий и будет неуклонно проделывать ряд операций до конца, несмотря на явную опасность: ведь у гнезда есть отверстие, и оно не защищено.

Итак, чтобы инстинкт проявился, нужен раздражитель, а в самом проявлении инстинкта существует определенная последовательность. Прерванное на какой-либо стадии работы насекомое не может повернуть вспять привычную цепь последовательных действий и, если ему мешают, теряется, не зная, что делать дальше. Так, обычно оса тащит в свое гнездо кобылку за усики, по, если их отрезать, оса совсем не сможет перенести кобылку. Попробуйте пересадить взрослую гусеницу, которая обычно кормится на определенном растении, на растение другого вида: она будет голодать, но не приспособится к новой пище.

Однако поведение насекомых нельзя назвать полностью консервативным: они нередко изменяют свои повадки. Острый глаз наблюдателя может обнаружить отклонения в выполнении любого инстинктивного действия. Оса-гончар, например, может прикрепить гнездо к новому виду опоры, внести небольшие изменения в свой обычный «архитектурный план». Как правило, она сглаживает внешнюю сторону гнезда, но иногда вдруг оставляет прилепившиеся к ней крупинки грязи. Нередко оса не строит нового гнезда, а живет в старом. Обычно гусеницу трудно приучить к другой пище, но, если ее выкармливать на новом растении сразу после отрождения, она будет питаться этой новой растительной пищей. Среди гусениц, использовавших весь запас обычной пищи, только некоторые переходят на новое растение и выживают; остальные гусеницы этой же кладки умирают от голода.

Часто инстинкт изменяется в результате соприкосновения с жизненным опытом. Первые полеты стрекозы чисто инстинктивны – они еще неустойчивы; позднее благодаря приобретенному опыту ее полеты становятся более «управляемыми». В сочетании с жизненным опытом инстинктивные действия превращаются в сильные привычки, последовательность которых закрепляется повторением.

Инстинктивные реакции вызываются раздражителями, – по-видимому, только этим мы можем попытаться объяснить поведение насекомого. Первое движение гусеницы внутри яйца, несомненно, вызвано каким-то ощущением, вероятно просто температурным раздражителем. Затем прикосновение к оболочке яйца приводит в действие челюсти и гусеница прокладывает путь наружу, безусловно не «зная», что выйдет из оболочки. В период кормления гусеница, конечно, не «сознает», что накапливает пищу к тому времени, когда превратится в крылатую взрослую особь. А затем она сооружает убежище, такое же, как у своих сестер – гусениц той же кладки. Бабочка, вероятно, руководствуется чувством запаха или каким-то другим раздражителем в выборе растения, на котором она будет откладывать яйца; иначе как объяснить выбор монархом ваточника или родственных ему видов растений? По всей видимости, откладка яиц не производится до тех пор, пока ее не вызовет какой-то раздражитель, в данном случае, вероятно, запах ваточника.

Врожденная реакция на химический пищевой раздражитель называется хемотаксисом.

Потревоженный растительноядный жук падает на землю и остается неподвижным – действие, разумеется, полностью инстинктивное, а не «обдуманное»: ведь нельзя же считать, что жук сознательно «симулирует смерть» в целях маскировки.

Проявляют ли насекомые какую-либо степень умственных способностей? Это вопрос спорный. Хотя инстинкт, несомненно, основа поведения насекомых, можно ли только им объяснить все их действия?

Так, например, пчела или оса, в первый раз покинувшая гнездо, находит дорогу назад. Что здесь – какое-то таинственное чувство направления? Или, может быть, насекомое использует «опознавательные знаки»? Было замечено, что осы, впервые покидая гнездо, совершают круговые полеты; их назвали ориентирующими облетами, или изучением местности. Возможно, таким образом оса, прежде чем отправиться в более длительный полет, запоминает предметы, которые укажут ей путь при возвращении. Это предположение подтверждается тем фактом, что, если удалить или перенести на новое место некоторые опознавательные предметы – камни или сорняки – или добавить другие, осы не находят обратной дороги. Такие действия могут быть просто реакциями типа таксисов. То, что мы раньше считали признаками умственных способностей муравьев, например когда один муравей распознает другого члена той же общины, обусловливается, как было показано, реакциями на определенные раздражения органов чувств.

Если умение делать выбор – признак умственных способностей, можно ли на этом основании предполагать, что у насекомых есть разум? Они в состоянии контролировать свое передвижение, выбирать добычу и избегать врагов. Все это – результат жизненного опыта. Известно, что муравьи могут пользоваться своим жизненным опытом, что у них есть память в общем смысле этого слова, но известно также и то, что «образы» в их «памяти» лишь результат раздражения чувств. Пчелы не способны по «желанию» «вспоминать» какие-либо действия или образы. Как бы «разумно» ни вели себя общественные насекомые, нет никаких доказательств их абстрактного мышления. Даже муравьи «теряются» в критическом положении, из которого можно найти выход при помощи самого простого абстрактного рассуждения. Несомненно, поведение насекомых чисто инстинктивно, хотя общественные насекомые и могут проявлять некоторые, очень слабые умственные способности.