Ознакомительная версия.
Был чудесный весенний день. Все корты были заняты. Рыжая земля и зеленая трава создавали фон, на котором женщины в своих новых парижских туалетах с яркими зонтиками выделялись подобно прекрасным живым букетам. Вся атмосфера, казалось, была соткана из беспечного веселья, флирта и легкой чувственности. Современный Ватто с жадностью ухватился бы за такой сюжет.
По соседству, отделенная почти невидимой проволочной оградой, работала группа крестьян. Пожилая женщина и молодая девушка, обвязав плечи веревкой, тащили борону, которую направлял высохший старик, похожий на старое чучело.
На мгновение они остановились у проволочной ограды и стали смотреть сквозь нее. Получился необычайно сильный контраст: два мира, разделенные этой проволочной оградой – такой тонкой, почти невидимой. Девушка утерла рукой пот с лица; женщина заправила седые пряди, выбившиеся из-под платка; старик с некоторым трудом выпрямился. Так они простояли примерно с минуту, со спокойными, бесстрастными лицами, глядя через эту непрочную ограду, которая рухнула бы от одного толчка их огрубевших от работы рук.
Хотел бы я знать, шевелились ли в их мозгу какие-нибудь мысли? Эта девушка – красивая, несмотря на уродливую одежду. Женщина – у нее было удивительно хорошее лицо: ясные, спокойные глаза, глубоко сидящие под широким квадратным лбом. Старое высохшее чучело – всю свою жизнь он сеял весной семена тех плодов, что достанутся другим.
Старик снова склонился над веревками и подал знак. Группа двинулась вверх по склону холма. Кажется, Анатолю Франсу принадлежат слова: „Общество держится на долготерпении бедняков“[3]».
В Германии таких людей перед Мировой войной уже не менее 20 % населения, в Южной и Восточной Европе, включая Австро-Венгрию, – не менее 30–40 %. В Российской империи они уже составляют большинство. В цивилизации живут лучшем случае те самые 20 % грамотных россиян. В Петербурге и в Москве, в крупных городах цивилизованный слой заметен. В провинциальных городках – буквально по нескольку десятков цивилизованных семей на многотысячное население.
В США и доминионах Британии, среди буров Южной Африки вне цивилизации живут не менее 30–40 % населения.
В Латинской Америке – примерно как в Российской империи: есть кучка приобщившихся к цивилизации, в основном в крупных городах. В сельской местности это тоже кучка: помещики, верхушка крестьянства, священники, интеллигенция.
В Японии самое большее 10–15 % населения можно причислить к «цивилизованным». В Турции, Китае, Иране – как и на Древнем Востоке, хорошо, если по 2–3 % горожан. В Китае почти все «цивилизованные» – жители больших городов на побережье. Внутренний Китай цивилизацией почти не изуродован.
И даже цивилизованные на Востоке имеют совсем другие права и возможности, чем в Европе. И в Турции, и в Китае сохраняются пытки, как совершенно обычный метод ведения следствия. Турка, иранца и китайца, даже из образованных слоев, могут бить палками в полиции, заставить делать «подношения» чиновникам. Турецкий султан и китайский император могут разорить, бросить в тюрьму, даже физически уничтожить подданного, уличенного в «непозволительных» намерениях и суждениях. Иногда даже из личного раздражения, если подданный написал что-то неуважительное о солнцеподобном монархе.
В большинстве остальных стран неевропейского мира цивилизованные люди – или немногочисленные группки, или вообще отдельные люди. Эти «нетипичные» азиаты и африканцы жмутся к европейцам, как своего рода «младшие братья», стараются сотрудничать с администрацией колоний или с европейскими купцами, концентрируются в больших городах и на железнодорожных трассах. Европейцы могут третировать этих «нетипичных» как «бесхвостых павианов» или признавать их ровней – но все равно деваться им некуда, туземным цивилизованным. Ведь для большинства людей своих народов они в лучшем случае «просто» непонятны, а то и вызывают агрессию. Особенно если начитаются книжек и пытаются хоть как-то изменить традиционный уклад.
Для понимания многих событий в России надо четко понимать – русская интеллигенция находится именно в таком двойственном положении. Они европейцы, но русские. Русские – но европейцы.[4] Как и у всех цивилизованных представителей неевропейского народа, у них может быть две исторические судьбы: сделать цивилизованным весь свой народ или быть уничтоженными собственным же народом, который не хочет цивилизации.
Еще жестче стоит вопрос для кучки цивилизованных татар, башкир, жителей Кавказа и Средней Азии. Им предстоит и цивилизация, и хотя бы частичная ассимиляция.
Индия, арабский мир, Китай, Юго-Восточная и Центральная Азия, Индонезия, Передний Восток, вся Африка, большая часть Латинской Америки – царство деревень, аграрного уклада, тяжелого ручного труда, зависимости от погоды, дождя и плодородия земли. Пищи практически никогда не хватает для сытости всех. Это мир, в котором постоянно недоедают, а время от времени – неурожай, и вспыхивает настоящий тяжелый голод. В хорошие годы сыты почти все. При неурожае почти все жестоко страдают от недоедания и голода, а часть населения умирает.
«Болезни здесь не лечат – нет ни врачей, ни лекарств, голод утоляют тем, что удается собрать своими руками: зернами кукурузы, фасолью, бананами. О запасах не приходится мечтать. Денег на покупку продовольствия взять негде. В случае неурожая, нападения вредителей, болезни неизбежна голодная смерть. Если же все благополучно и собран хороший урожай, человеку обеспечено полуголодное существование, хотя и не слишком продолжительное – в среднем до тридцати лет. Потом тело опускают в семиметровый слой рыхлого перегноя. А душа могла и вовсе не пробудиться».[5]
Это написано в 1970-е годы, – поляком, который путешествовал по Мексике. В 1910 году точно так же жили многие и в самой Польше, – разве что собирали зерна не кукурузы, а пшеницы, и утоляли голод не бананами, а картошкой.
В начале XX века для 90 % населения Земли основные мысли, планы на будущее, усилия – о еде, про еду, для еды. Состав пищи, качество пищи совершенно не важны – главное наполнить животы. О еде рассказывают в сказках, поют в детских песенках, про изобилие еды повествуют в народных утопиях.
В течение Великого Голода 1876–1878 годов в Индии погибло от 6.1 до 10.3 млн. человек, во время Индийского голода 1899–1900 годов – от 1.25 до 10 млн. человек. Современные исследования прямо обвиняют в голоде политику британской короны, и они правы, к сожалению.
Но в Западной Африке страшный голод убил несколько миллионов человек в 1820-е годы явно без всяких происков колонизаторов. В Китае голодают почти каждый год, только в разных провинциях. На северо-востоке Бразилии, в засушливых районах, голод вспыхивает каждые 10–15 лет. И в Центральной Америке тоже. В 1846–1847 годах 1 млн ирландцев умерли с голоду и столько же уехали в Америку, спасаясь от голодной смерти. Происки колониальной администрации в каждом из этих голодоморов – ни при чем.
В России голодоморы 1891–1892, 1897, 1901, 1905–1906 годов тоже прокатывались не по территории колонии. Просто у правительства не было ни сил, ни средств погасить голод, и он успевал убить в 1891–1892 годах – до 200 тысяч человек, в 1897–5–6 тысяч.
Как чаще всего бывает, голод сопровождался эпидемиями. В 1982 году в одной Воронежской губернии от холеры погибло 11 тысяч человек, от цинги – 10 тысяч, было много погибших от дизентерии и брюшного тифа.
Нецивилизованный мир – это мир чудовищной детской смертности. Умерших детей всегда в несколько раз больше оставшихся жить.
В 1880–1916 годы в Российской империи ежегодно не доживало до первого дня рождения не менее 43 % младенцев из 6–7 миллионов родившихся. То есть каждый год в Империи умирало не менее 4,4 млн. детей: в первую очередь от болезней.
За 1880–1916 годы женщины Российской империи родили не менее 400 миллионов детей. Но в 1897 году страна имела 129 млн. подданных, включая Польшу, Финляндию и т. д. К 1913 году та же империя имела лишь примерно 166 млн. населения. Где же остальные 234 миллиона рожденных?! Они умерли, не став взрослыми.
А ведь в России перед Мировой войной было намного сытее, лучше, надежнее, здоровее, чем в Азии, Латинской Америке, а тем более в Африке.
Мир вне цивилизации – мир никем никогда не леченных болезней.
В самое обычное время люди болеют и умирают без выдумок европейцев про диагнозы, стетоскопы, клизмы, рецепты, шприцы и принятие лекарств по схеме. Без диагнозов… Они «просто» легли и «вдруг» померли.
– Почему помер Юсуп (Ли, Ши, Шиваджи, Педро, Ибрагим… нужное вставить)?!
– У него заболела грудь.
– Инфаркт миокарда? Мочекаменная болезнь?
– Это у вас такие мудреные болезни… А Педро (Юсуп, Ли, Шиваджи… нужно вставить) просто заболел… Грудь (живот, бок, голова … нужное вставить) у него заболела, вот он и помер.
Ознакомительная версия.
